— Раймонд Лоуик, — подсказал Фицроджер.

— Ах, да. Завтра, лорд Галеран.

И с этими словами и прежней улыбкой он повернулся к гостям из Девона. Галеран перевел дух и вместе с Раулем направился к дверям под неусыпным попечением Фицроджера.

По пути он решил разузнать побольше.

— Архиепископ Фламбар уже говорил с королем?

— Вчера, недолго.

Галеран хотел еще спросить, мирволил ли Генрих к Фламбару или ненавидел его так же, как все в Англии, но это было бы уже слишком.

— А Лоуик?

— Он засвидетельствовал королю свое почтение в большом зале.

Иначе говоря, в святая святых допущен не был. Уже у дверей Фицроджер промолвил:

— Вы, видимо, легко прощаете, лорд Галеран.

Итак, королю и его приближенным уже все было известно. В глазах Фицроджера сквозило неприкрытое любопытство, и Галеран решил воспользоваться этим.

— Разве прощать раскаявшихся — не долг каждого христианина?

— Разумеется, и в особенности прелюбодеев, ведь тому примером — сам Иисус, простивший Марию Магдалину. Хотя многим мужчинам именно в этом трудно бывает проявить христианское милосердие.

Тогда — хотя, возможно, это было опрометчиво — Галеран решил передать королю еще несколько слов.

— Нетрудно простить того, кто оступился в тяжком горе, — сказал он, — особенно если любишь согрешившего. Но тяжело простить причиняющих зло тем, кого мы любим.

Фицроджер изогнул бровь, но лишь кивнул.

— Да поможет вам бог, лорд Галеран.

Фицроджер провел их через обе прихожие к входной двери. Выйдя во двор, Галеран вздохнул полной грудью и расправил затекшие от напряжения плечи.

— Ну? Что скажешь?

— Хотел бы я помериться силами с этим Фицроджером.

— Интересно, ты всегда думаешь только о драке?

— Это моя работа. Но на самом деле я хотел бы судить о человеке по его слугам. Если Фицроджер оправдывает свою репутацию и мое впечатление о нем, он недаром служит королю.

Между тем они шли к коновязи.

— Вероятно, у него нет выбора, кому служить. Он — незаконнорожденный.

— Выбор у него есть, — убежденно возразил Рауль. — Что до вашего короля, то, как мне кажется, он пойдет на все, лишь бы удержать на голове английскую корону. А потом, видимо, сделает все, что в его силах, для мира и благоденствия в Англии.

— То есть нам остается лишь уповать на то, что мое делo не угрожает никому из сильных мира сего.

— Разумеется. Но ведь оно и не угрожает?

— Насколько я могу судить — нет. Разве только Генрих решит, что Фламбар ему нужнее, чем мой отец.

— Это было бы просто глупо, — хлопнул его по плечу Рауль. — Приободрись. Как-никак, до сих пор чутье меня не обманывало.


Ранульф Фламбар возлежал в огромном корыте в доме архиепископа Лондонского и обдумывал положение вещей. Накануне он был у короля и почти без усилий добился аудиенции. Как бы там ни было, он оставался архиепископом.

Однако аудиенция была короткой, да и король обошелся с ним не очень приветливо.

Фламбар ничего иного и не ожидал, но все же это был позор. А он восхищался Генрихом и с удовольствием занял бы приличествующее сану место подле него.

Надобно признать, без покровительства короля в Лондоне Фламбару было неуютно. Разнузданная, обнаглевшая толпа горланила на всех перекрестках, что Генриху-де пора расправиться с Ранульфом Фламбаром, и чем скорее, тем лучше.

Он, Ранульф, надеялся, что их ожидания не оправдаются.

Он верил, что будет так, хотя, как умный человек, не льстил себе надеждами на доброе отношение короля. Просто без веских причин король не рискнет идти против иерарха Церкви, а со временем должен понять, что ему пригодится Ранульф Фламбар.

Разумеется, ведь Генрих только начинает царствовать. У него еще не было времени подумать об успехах и промахах старшего брата, разобраться, кто за них в ответе. Также он пока не успел понять, как нужны ему деньги, которыми может снабдить его Ранульф Фламбар.

Правда, подчас его способы добывания денег несколько… необычны, а Генрих обещал блюсти законы.

Архиепископ протянул руку за стоящим справа на низком столике кубком вина. В какую сторону качнутся весы?

В дверях бесшумно появился, кланяясь, слуга.

— Да?

— Милорд, Раймонд Лоуик просит аудиенции. Возможно, с Лоуиком его чаша станет чуть тяжелей…

— Пусть войдет. Да принеси еще вина и второй кубок. Сэр Раймонд, лопаясь от гордости и избытка сил, ворвался в тесную комнату. Спасибо Всевышнему, он был без доспехов, но по пути от двери все же едва не сшиб висящим у пояса мечом несколько мелких предметов. Слуга принес вино и кубок, за что его сухо поблагодарили, и вышел.

Удивительно, подумал Фламбар, каким важным может казаться самому себе ничтожество.

— Милорд архиепископ, — выпалил Лоуик, — Галеран Хейвуд и его свита уже в Лондоне.

— Вот как? Что ж, неудивительно.

Лоуик наконец остановился посреди комнаты и на удивление осмысленно посмотрел на Ранульфа.

— Лорда Вильяма Брома с ними нет. Он заболел и остался в Уолтхэме.

Ранульф отставил вино.

— Неужели? Вот это любопытно. Известно ли нам, что за недуг одолел его?

— Нет, милорд.

После недолгого раздумья Фламбар промолвил:

— Тебе придется отправиться в Уолтхэм и разузнать, насколько серьезно болен лорд Вильям.

— Но Джеанна и моя дочь находятся здесь, неподалелеку, в доме виноторговца Хьюго на Корсер-стрит. Дом почти не охраняется. Не стоит ли воспользоваться этим и схватить их?

Как видно, осмысленный взгляд был случайностью, подумал Ранульф.

— Ни в коем случае. Я не властен отдать такой приказ, Лондон — не моя епархия. Мы знаем, где они, и то хорошо. Я уже имел беседу с королем, упоминал и о твоем деле, и, надеюсь, он не замедлит отдать приказ повиноваться моему слову. Король не так глуп, чтобы спорить с Церковью в самом начале своего правления.

В дверь снова постучал слуга.

— Что еще?

— Прошу прощения, милорд, нарочный от короля.

— Так впусти же его! Пусть войдет!

Нарочный оказался молодым, аккуратно одетым служкой; видимо, Генрих таких любил.

— Милорд архиепископ, король желает вам доброго здоровья. Мне приказано известить вас о том, что завтра после утрени на суд короля будет представлено дело, которое может быть интересно вам.

— Что за дело? — с рассчитанным равнодушием спросил Ранульф, тогда как Лоуик, будь он неладен, сопел и переминался с ноги на ногу, как жеребец, почуявший кобылу.

— Галеран Хейвуд представил на суд короля дело о своей жене и ее ребенке. Вы, милорд, и сами упоминали о нем в беседе с его величеством.

Будь этот молодой зубоскал слугой Фламбара, его высекли бы за наглость. Ранульф спокойно потягивал вино.

— Ах, да, припоминаю… Дело пустяковое, но лорд Галеран, к сожалению, оказался несколько несговорчив.

— Король приглашает вас присутствовать на слушании и выдвинуть любые доводы по делу, какие вы сочтете важными.

— Король милостив и справедлив. Сэр Раймонд — вот он, перед вами, — тоже заинтересован в исходе дела, ибо он — отец того ребенка. Если его величество не возражает, я возьму с собою сэра Раймонда.

— Я доложу, — кивнул служка и поспешил откланяться.

— Свершилось, хвала архангелу Михаилу! — возопил Лоуик, положив руку на эфес меча.

— Погоди радоваться, все еще впереди, коли король так настроен, — отрезал Ранульф. — У этого Генриха полно ублюдков среди приближенных, так что он, возможно, не считает блуд и распутство тяжким грехом.

— Вы полагаете, милорд, что мы проиграем?

— На всякий случай я приготовил другое оружие.

— Оружие, милорд?

Вместо ответа Фламбар указал на лежащий на столе свиток. Лоуик взял свиток, заметив притом: «Я не умею читать», — с таким видом, точно это свидетельствовало о его вящей доблести.

— Так положи обратно, — вздохнул Фламбар. — Это запись о твоей помолвке с Джеанной, заверенная, как положено, несколькими свидетелями.

—Но мы не были помолвлены.

Фламбар почувствовал неодолимое желание ударить Лоуика по голове чем-нибудь тяжелым. Странно. Видимо, сказывалось постоянное напряжение последних дней.

— Ты сам сказал, что таково было намерение лорда Фалька, вот я и воплотил его намерение в жизнь. Документ, сэр Раймонд, меняет все. Теперь ты можешь предъявить иск Галерану Хейвуду.

Лоуик задумался.

— Но если я подам ложный иск, господь отвернется от меня.

Фламбар устало прикрыл глаза.

— Зри в корень, ищи истину, не следуй слепо воле случая. Говори: была ли обещана тебе в жены леди Джеанна?

— Да, но…

— Разве подобное обещание не делает недействительной ее помолвку с Галераном?

— А разве делает?

— Да, — солгал Фламбар.

— О, так если их брак недействителен… значит, она — моя!

— Совершенно верно. Итак, мы не станем никому показывать этот документ без крайней нужды, но с ним мы ни за что не проиграем. Так или иначе, ты сразишься с Галераном и убьешь его, верно ведь? За твою жену и твое дитя. Лоуик расправил плечи и вытянулся в струнку.

— За мою жену и мое дитя! — гаркнул он столь оглушительно, что у Фламбара заболела голова, но он только улыбнулся углами губ.

—Однако было бы нелишне узнать, что там с Вильямом Брoмом, а Уолтхэм вовсе не далеко от нас. Отправляйтесь туда, сэр, и выясните все, что в ваших силах. Ежели лорд Вильям притворяется больным, это даст нам нeкоторый перевес.

Рыцарь вышел. Архиепископ сам осушил его кубок и послал Лукаса следить за домом Хьюго, виноторговца на Корсер-стрит.

Вскоре тот вернулся с весьма любопытными сведениями.

16

Отвязав коней, Галеран и Рауль пустились в обратный путь к дому Хьюго, что заняло у них несколько больше времени, ибо теперь они двигались как бы против течения. На полпути они остановились у таверны утолить голод.

С несказанным облегчением добравшись до Корсер-стрит, они въехали во двор, и тут им навстречу, заламывая руки, выбежала Мэри, насмерть испуганная, растрепанная, в сбившемся набок покрывале.