– Не смейте начинать вашу грызню. По крайней мере, не здесь, – пригрозила полковник, и, сосредоточившись на экране компьютера, добавила: – Вы свободны, джентльмены. Приятного вам дня.

Домой я вернулся в девятом часу вечера – голодный, злой и уставший. Именно в такие моменты гибкий график был кстати – после того, как напряжение на работе немного спадало, я имел полное право посещать офис всего-то раз в две недели. И занимался исключительно научной работой, так как бумаги заполняли консультанты.

Они же решали будничные проблемы – в такие моменты моё присутствие не требовалось. Во времена Ника никто не посмел бы тревожить его – а мне-таки звонили. Получали короткую консультацию ил же просто обращались за помощью. Но я не был против.

Хотя, надо сказать, в напряжённые периоды я расплачивался за гибкий график сполна – полковник безжалостно выжимала из меня все соки. Поначалу я жаловался – но в ответ редко слышал что-то, кроме "вы могли отказаться от этой должности, господин советник" или же "тебе платят деньги совсем не просто так".

Я переборол свою лень и принял ванну – отличное средство против накопившейся за рабочий день усталости, поужинал со знанием дела (правда, на поверку мой голод оказался не таким уж страшным) и разместился за столом в гостиной. Вместе с портативным компьютером, стопкой специальной литературы и чашкой кофе.

Мои наручные часы слабо пискнули, сообщив о том, что уже одиннадцать. Кошки дремали на диване – они поняли, что хозяин отправится в постель ещё не скоро, и поэтому уснули, прижавшись друг к другу.

Рэй забрал котят уже давно. Остался только один – тот самый, которого я хотел отдать Мадене. Её хозяйка действительно была против котов (что меня очень разозлило), а новую квартиру Игану найти не удавалось. Поэтому малыш жил у меня и скучал без своих крошечных братьев и сестёр. Хотя надо было отдать кошкам должное – они развлекали самого младшего члена семьи, как могли. Они действительно считали его своей роднёй – кошки тщательно чистили его шёрстку, а отец семейства иногда приносил ему лакомство вроде пойманной в саду мыши.

Мадена очень привязалась к котёнку. Каждый раз, появляясь у меня, она уделяла ему немного времени. Кормила, трепала его пушистую шубку, играла с ним. Да и котёнок был к ней очень привязан – каким-то образом он безошибочно определял, что в дверь звонит именно его будущая хозяйка, и на всех парах нёсся в прихожую.

Я бы никогда не подумал, что крошечные лапки могут развить такую скорость.

Внезапно кошки подняли головы – они услышали стук в дверь. Поднял голову и я – можно было только догадываться о том, кому пришло в голову наведаться ко мне в столь неподходящий для визитов час.

Впрочем, не буду кривить душой – одна идея у меня имелась точно.

И я оказался прав.

Надья вошла в дом и поставила на пол мокрый зонт, после чего сняла плащ и осталась в деловом костюме, немного старомодном – юбка чуть ниже колена и короткий приталенный пиджак.

– Там так холодно и мокро, – уведомила меня она, расстёгивая сапоги. – Рэй забрал детей и поехал к папе – у них там какие-то свои развлечения. А я решила навестить тебя. Не помешаю?

– Вообще-то, я работаю, – заметил я, после чего оглядел себя и добавил: – Прости,.

Я сейчас переоденусь.

– Нет-нет, – покачала головой Надья. – Не стоит. Мне очень нравится твой халат.

О, я так замёрзла… надо было одеть брюки.

– Могу предложить стаканчик виски – ты быстро согреешься.

– Да, я буду очень признательна.

Пока я наливал виски, моя гостья уже успела разместиться в кресле.

– После этого ты сядешь за руль? – спросил я, подавая ей стакан.

– Но ведь это совсем немного.

– Я отвезу тебя.

– О, но я не хочу домой! Рэй уехал с вещами: оттуда – прямо в аэропорт. А дети неделю будут у папы. И чем я буду заниматься? Говорить сама с собой? И вообще.

Почему я не могу переночевать у тебя?

– А почему бы тебе не переночевать у Мадены?

Надья достала шпильки из волос и пару раз легко тряхнула головой.

– Глупый ревнивый мальчик, – сказала она, доставая из сумочки серебряный портсигар. – Впрочем, на этот раз твою ревность вряд ли можно назвать беспочвенной. Она такая сладкая девочка… хотя зачем я тебе это рассказываю? Ты и сам всё прекрасно знаешь. – Надья глянула на меня. – Работай, я не буду тебе мешать. Или ты хочешь, чтобы я проконсультировала тебя? Иранская ядерная угроза?

Любимые позы саудовского шейха?

– Я ненавижу, когда кто-то смотрит, как я работаю.

– Тогда я, пожалуй, пойду спать. Правда, мне будет холодно одной…

Она сняла пиджак и повесила его на спинку кресла.

– Ты знаешь, я начала курить. Это такое забавное занятие.

– Плохие привычки делают жизнь приятнее.

– О, ты прав! Это действительно приятно. – Надья легко сжала сигарету губами и поднесла к ней огонёк зажигалки. – И очень эротично. Я люблю курящих женщин. А ты?

– И я люблю.

– Что ты нашёл в этой девочке, Брайан? Посмотри на неё. И признайся себе – ты не влюблён. Просто тебе захотелось чистоты. Захотелось найти островок в море пороков, где ты плаваешь. – Она перегнулась через подлокотник кресла и положила ладонь мне на бедро. – Но островок слишком мал. А порок гораздо притягательнее чистоты. Рано или поздно ты либо испортишь её и поймёшь свою ошибку, либо осознаешь, что вас разделяет пропасть. Тебе никогда не стать таким, как она. А ей никогда не стать такой, как ты.

– И что если так?

Надья выдохнула дым мне в лицо и рассмеялась.

– Пошли её к чёрту, Брайан. А я уйду от Рэя. Может, конечно, не навсегда… ненадолго. Я знаю, что тебе мешает именно он. Иначе ты не думал бы дважды.

– Я не знаю, что тебе ответить, Надья. Может, ты и права. Но с тех пор многое изменилось. И я изменился тоже.

– Пожалуй. – Она прищурилась. – В плохую сторону. Тебе никогда не было гадко от всего этого? Женщины на одну ночь, почти пять промилле в крови, ночные клубы и всё остальное? Ты никогда не задумывался над тем, что это не вечно, что так не может продолжаться всегда?

– Неужели ты думаешь, что, будь мы вместе, то всё изменилось бы?

Надья поднялась, поправила юбку на бёдрах и села мне на колени.

– Да, я действительно так думаю, – ответила она после паузы. – Я бы дала тебе всё, что ты хочешь. Секс. Острые ощущения. Независимость. Свобода. Так? Или ты хочешь чего-то ещё?

– Знаешь, я никогда не понимал тебя до конца. Наверное, это просто невозможно.

Мне трудно поверить, что ты ревнуешь меня к Мадене – но тогда зачем же ты рассказал ей про нас? И ещё один вариант. Может, тебе просто наскучил Рэй – и ты ищешь чего-то другого? Совсем как я?

– То есть, наши желания схожи, Брайан?

– Нет. Я хочу, чтобы ты вернулась к своему мужу. К человеку, который тебя любит.

Такие люди, как я, никого не сделают счастливыми.

Надья коснулась моих губ, но, когда я потянулся к ней, отстранилась.

– А кто говорит о счастье? Может, я хочу чего-то другого? Научиться быть одинокой? Что такое одиночество? Работа по ночам, коньяк по утрам, сто миль в час по встречной? Какое оно, твоё одиночество, Брайан? – Она легко сжала моё лицо в ладонях. – Что там, в этом маленьком мирке, который скрыт за семью печатями? Женщина твоего отца? Минет в полутёмном туалете ночного клуба, сделанный женщиной, лица которой ты не вспомнишь даже под гипнозом, не говоря уже об имени? Может быть, сразу две женщины? Наркотики? Опиум, кокаин, героин?

Мне понравится такое одиночество. Я тоже это люблю. И ты страдаешь только от того, что не можешь опуститься ещё ниже, стать ещё грязнее. Но на каждое дно найдётся второе. А на каждый грех найдётся другой, ещё более тяжкий. Ну, что ты смотришь? Поцелуй меня. Хотя по твоим глазам я вижу, что тебе нравится этот разговор.

Я скользнул пальцами по её спине – и через секунду блузка полетела на пол. Надья проворно обняла меня за плечи и сбросила халат.

– Вот такой разговор мне нравится гораздо больше, – сказал я вполголоса.

– Я знаю, что тебе нравится, – ответила Надья, глядя мне в глаза. – Иначе бы меня тут не было, разве не так?

Я ласкал её не так, как тогда в отеле, немного нерешительно, а точно так же, как раньше – нетерпеливо, наслаждаясь собственной наглостью и вседозволенностью.

Даже мысль о том, что я целую жену своего друга, только подливала масла в огонь.

– Давай поднимемся наверх. – шепнул я ей, убирая от её уха растрепавшиеся пряди.

– Нет, я хочу тебя прямо здесь, – капризно проговорила Надья, недовольная тем, что я оторвался от её губ. – Хочу… на ковре. А ты, милый?

– Я хочу того, чего хочешь ты.

– Правда? Тогда подожди. – Она отвернулась. – Да отпусти же! У меня для тебя кое-что есть.

Недовольство передалось и мне. Я наблюдал за манипуляциями своей гостьи, которая прохаживалась по комнате в одних чулках и что-то увлечённо искала в своей сумочке.

– "Основной инстинкт – 3", – сказал я.

– Что? – недоуменно спросила Надья.

– Если бы я снимал третью часть, то взял бы тебя на роль мисс Трэмелл без всяких кинопроб.

– О, это комплимент! Я люблю этот фильм. А Кэтрин – просто душка… нашла.

Надья высыпала на небольшое зеркало белый порошок и стала аккуратно разравнивать его, преображая в дорожку.

– Так Рэй не шутил насчёт кокаина, – проговорил я.

– Наличных денег у тебя, разумеется, нет, – сказала Надья, будто не услышав меня.

– Ну ничего, у меня есть решение. – Она достала из портсигара тонкую золотую трубочку и поманила меня пальцем. – Так уж и быть. Ты первый. Только немного. А то потом кровь из носа… как у Тарантино. Фу.

– И как давно ты этим… балуешься?

– Ты задаёшь слишком много вопросов… Кокаин – наркотик творческих людей.

Обостряет чувства. А в постели ты вообще забываешь, как тебя зовут. Не бойся.

Это не так уж и страшно. Я рядом.