– Лейла, – представилась она, наливая себе стакан воды. – А ты, должно быть, тот самый Брайан, о котором моя сестра постоянно трещит. Неплохо, неплохо. Надеюсь, ты протянешь с ней больше месяца.

– Мне тоже очень приятно познакомиться, – кивнул я с улыбкой, и Лейла сникла.

Вероятно, потому, что я пропустил колкость мимо ушей.

Отец семейства поднял свой бокал – и все тут же последовали его примеру.

– За знакомство, – проговорил он, обращаясь к нам с Маденой. – Хочется верить, что за знакомство с продолжением.

– Что с тобой, папа? – спросила Лейла с наигранной озабоченностью. – Ты заболел?

Когда мы в последний раз от тебя такое слышали?

Дориан, который пару секунд назад проворно взобрался на один из стульев, будто бы невзначай ткнул сестру локтем в бок.

Наверное, месяца три я не ел с таким аппетитом – Мерси действительно готовила очень вкусно.

– Мне снова вернули научную работу, – заговорила Лейла, обращаясь к Мадене. – Сил моих нет. Сколько можно переписывать этот бред? Не университет, а сумасшедший дом!

– На кого ты учишься? – поинтересовался я.

– Арабист. Степень магистра, – ответила Лейла и добавила по-арабски: – Скукотища.

Сама не понимаю, зачем за это взялась.

– Думаю, немного усердия – и всё пойдёт на лад, – ответил я – и моя собеседница подпрыгнула на стуле от неожиданности.

– Откуда ты знаешь арабский?

– Мы, можно сказать, коллеги.

Лейла высокомерно прищурилась.

– Где ты учился?

– В Гарварде.

– Мадена нашла себе студента Гарварда, арабиста и "белого воротничка", – резюмировала Лейла и сморщила нос. – Фи. Ты не в моём вкусе.

– Вообще-то, я уже не студент, – попытался возразить я, но меня перебила Мерси.

– Вы были студентом Гарварда? Какое совпадение! Я тоже там училась! О, это великолепный университет! Знаете, Брайан, когда я увидела вас, то подумала – вы учились или в Гарварде, или в Йелле. Третьего не дано. И я не ошиблась. У вас, разумеется, отличный диплом?

– Да, но разговорный арабский несколько подкачал. Попалась неудачная тема.

– О, сущие пустяки. Я уверена, что это произошло случайно!

– Что арабисту с дипломом Гарварда делать в Нью-Йорке? – включился в разговор Марк. – Вы с успехом могли бы работать за границей. Сирия, Иран. Вероятно, Израиль. Что вас тут держит?

Я любезно отказался от очередной порции курицы (Мадена решила, что в этот вечер я выползу из дома её родителей на четвереньках).

– Всё получилось более чем случайно. Один из моих профессоров помог мне устроиться на подходящую работу – и я на этой работе остался. А теперь я прижился тут – дом, карьера… я не из тех людей, что легки на подъём.

– Откуда вы родом? – продолжил разговор Марк, отставляя тарелку и раскуривая трубку.

– Из Пенсильвании. Питсбург.

Мерси озадаченно покачала головой.

– Питсбург, Гарвард, Нью-Йорк. Вы любите путешествовать, Брайан? – спросила она с улыбкой.

– Это были скорее вынужденные перемещения. Но я не имею привычки сожалеть о чём бы то ни было.

– Чем занимаются ваши родители?

– Мой отец заведует исторической кафедрой в университете Пенсильвании.

– Значит, любовь к науке у вас в крови. Почему вы выбрали именно Гарвард? Вам не хотелось учиться в Питсбурге?

– Простите, но эта тема для меня немного неприятна. Я предпочёл бы обсудить что-нибудь другое.

– Например, не пригодившееся свадебное платье моей сестры? – заговорила Лейла.

– Замолчи, – шикнула на неё Мадена.

– Ты должна быть честна со своими мужчинами, дорогая.

– Так же, как и ты со своими? Ну, я не удивляюсь, что с такими наклонностями ты до тридцати лет не вышла замуж.

Лейла закурила тонкую сигарету и подвинула к себе одну из пепельниц.

– Кстати, про наклонности. У нас есть профессор – женщина – просто красавица!

Мне бы выглядеть так в тридцать пять, Мадена, да ещё и с двумя детьми! Просто богиня, а не женщина. Темнокожая. А волосы, а грудь, а лицо! Только подумай, Мадена – ни грамма косметики, ни единой морщинки! Кое-кто говорит, что она из Ирана. Врут, конечно. Там не женщины, а страшилища. Вот и носят чадру. А эта… мисс Вселенная!

– А зовут её, случайно, не Надья? – поинтересовался я, стараясь не думать о лесбийских наклонностях жены Рэя.

– Надья, – кивнула Лейла. – Откуда ты знаешь?

– Угадал. Распространённое имя, не находишь?

Мы с Маденой дружно хихикнули.

Лейла подозрительно посмотрела на нас.

– Вот она, подлая мужская сущность, Мадена. Он уже крутит роман у тебя за спиной.

– Это жена моего коллеги, – пояснил я. – Она пишет докторскую диссертацию и читает лекции. Кроме того, я знаю многих профессоров. Просто я сам занимаюсь научной работой. Да и, как-никак, тоже собираюсь продолжать учиться.

– Арабисты, "белые воротнички", профессора. Вы меня утомили. – Лейла поднялась.

– Пойду готовить чай. Идём, Дориан.

Брат махнул на сестру рукой.

– Ещё чего! А вдруг укусишь?

– Папа, ты слышишь, как этот маленький ублюдок со мной разговаривает? Ему пора вырвать язык!

– У нас очень милая семья, – с виноватой улыбкой сообщила мне Мадена.

– Не надо ссориться. – Я сложил салфетку и тоже встал. – Я помогу тебе, Лейла.

Конечно, если ты покажешь мне, где кухня.

Кухня оказалась не менее уютной, чем все остальные увиденные мной части дома.

Большое светлое помещение, где царил идеальный порядок. На полках расположились красивые сервизы, а за стеклом невысокого шкафа прятался фарфоровый чайник и чашки.

Мы с Лейлой занялись подготовкой чайной церемонии.

– Чем ты зарабатываешь на жизнь? – спросил я.

– Много чем, – ответила Лейла уклончиво. – В основном, переводами. А так… всего помаленьку. Пишу статьи, рисую карикатуры, танцую стриптиз.

– Арабист, танцующий стриптиз? – рассмеялся я. – Надо же.

– Почему бы и нет? Неплохие деньги.

– Не ассоциируется с профессией. Ты должна танцевать что-то другое. Танцы живота, например. Эй, подожди, подожди! – Я жестом остановил Лейлу, которая намеревалась положить в чайник заварку. – Ты что! Сначала нужно ополоснуть чайник кипятком – и только потом положить заварку. Затем залить кипятком до половины, закрыть крышку и подождать пять минут. А после этого долить воду до конца.

– Ты, случайно, не англичанин? – осведомилась Лейла, наблюдая за моими манипуляциями.

– Нет. Наполовину поляк, а наполовину – перс.

Лейла присела у стола.

– Адская смесь, – констатировала она. – На тебя надо повесить табличку "взрывоопасно".

Всегда мечтала встретить мужчину, который умеет заваривать чай. Только вот встретила тебя не я, а дурочка Мадена.

Я занял стул напротив неё и достал сигареты.

– Думаю, на свете много мужчин, которые умеют заваривать чай. Перепадёт и тебе.

– Брось. В тридцать-то лет?

– Мой отец нашёл женщину, когда ему было сорок.

– Не сравнивай мужчин и женщин. Небо и земля.

Я поддел пальцем ремешок часов.

– В одиночестве есть свои плюсы.

– И какие же? – усмехнулась Лейла.

– Спишь с тем, с кем хочешь, идёшь туда, куда хочешь, ложишься спать тогда, когда хочешь. Предоставлен сам себе.

Лейла придвинула стол и села на углу стола – ближе ко мне.

– Да, в твои годы я тоже так говорила.

– Я всего-то на четыре года младше тебя.

– Глаза у тебя… глаза человека, которому за тридцать. Ты прячешь в душе что-то тяжёлое.

– Наверное, пытаюсь убедить себя, что мне хорошо одному. Получается, но не всегда.

Некоторое время мы курили молча, после чего Лейла снова заговорила.

– У меня иногда такое чувство, будто меня никто не видит. Просто не замечает.

Будто я привидение. Человек-невидимка. Хоть выходи на улицу раздетой и кричи: "Алло!

Я тут!".

– Думаю, не стоит бросаться в крайности. Красивую женщину заметят и в одежде.

– А ты считаешь меня красивой?

– Конечно. Только вот улыбка, думаю, тебе идёт гораздо больше, чем это непонятное выражение лица.

Лейла обняла меня за плечи.

– Ну, так уж и быть, для тебя я улыбнусь.

– Может, улыбнёшься и для меня тоже? – раздался со стороны дверей голос Мадены.

– Улыбнёмся вместе. Не каждый день я вижу, как ты обнимаешь моих мужчин.

Лейла поднялась и, потушив сигарету в пепельнице, бросила на сестру презрительный взгляд.

– Очень мне нужны твои мужчины. У меня и своих хватает. Пожалуй, оставлю вас наедине.

Мадена заглянула в чайник.

– Чай уже готов. Пойду отнесу.

– Секунду. – Я положил руку на чайник. – Это не то, что ты думаешь, Мадена. Мы говорили, и…

– Я слишком хорошо знаю свою сестру, Брайан. И слишком плохо знаю тебя.

– У меня есть право сказать пару слов? Это действительно…

– Я не желаю ничего слушать. Всё было понятно без слов.

– Дай же мне сказать, чёрт побери!

– Нет, мне, чёрт побери, неинтересно. Я думаю, тебе лучше уйти, Брайан. Правда.

Я повернулся к окну.

– Нет, так не пойдёт. Что за глупости!

– Ты обнимался с моей сестрой. Пустяки.

– Мы допьём чай – и поедем к тебе. Хорошо?

– А как же твоя работа?

– Да плевать мне на работу!

– Нет, Брайан, – ответила Мадена негромко – но в её голосе появились совершенно незнакомые мне твёрдые нотки. – Ты поедешь к себе домой. А я поеду к себе.

– Я тебя подвезу.

– Не стоит. Я закажу такси.

Я, извинившись, сослался на общее недомогание и, выслушав пожелания скорейшего выздоровления, покинул дом.

Мадена проводила меня до машины.

– Осторожнее за рулём, – сказала она мне, опустив глаза. – Хорошо?

– Постараюсь. Звони.

– Да, я позвоню. Наверное. Я очень зла на тебя, Брайан. Но твои объяснения мне не нужны.

Я обречённо покачал головой.

– Понятия не имею, что тебе сказать, Мадена.