Патрисия мысленно удивилась тому, что вообще заметила, как Синклер пьет воду, как вытягивает шею, пропуская в себя драгоценную влагу. Ведь в последние несколько дней Эндерсон думала только о расследовании и об Эрин. И ей с трудом удавалось совмещать эти две проблемы. Эрин все дальше отдалялась от нее и с каждым днем становилась все более грустной. Она не разговаривала с Патрисией и та была уверена, что им не удалось бы поговорить, даже имей она такое желание. В глубине души она знала, что потеряла Эрин навсегда. Хотя, если быть откровенной, она никогда и не принадлежала ей. Было же очевидно, что сердце Эрин принадлежало другой женщине.

Патрисия постаралась выбросить эти грустные мысли из головы и решила отвлечь себя, разглядывая дом Синклер. На полу лежал светло-коричневый ковер и стояли кожаные серо-синие диваны. Остальную обстановку завершала мебель из светлого дуба. Воздух в комнате пах новыми вещами. Она зашла в гостиную, потом в кабинет Одри. Многочисленные скульптуры украшали столики, стоящие рядом с креслами и книжными полками. Они были выполнены из белой глины настолько тщательно, что можно было увидеть мельчайшие детали каждой вещицы. Ей, вдруг, захотелось прикоснуться к ним, чтобы ощутить грубую прохладу высушенной глины.

“Это Ваши работы?” - Она не могла не спросить. Патрисия знала, что такие изделия требуют большой сосредоточенности и отнимают много часов. Это была очень кропотливая работа небольшими инструментами. Она согнулась, чтобы рассмотреть старика, сидящего на скамье, смотрящего в небо, его лицо было изборождено глубокими морщинами. Она чувствовала его бедственное положение и ощущала его боль.

“Это хобби”. - Синклер вышла из кухни и включила торшер.

“Я бы сказала, что это больше, чем хобби. А Вы, действительно, хороши”. - Образ Синклер, формующей своими руками глину вызвал у Патрисии неожиданный трепет, который волной прокатился вдоль позвоночника детектива. 

“Это помогает мне оставаться в здравом уме”, - произнесла Синклер. Казалось, она немного расслабилась.

Патрисия мило улыбнулась. - “Я знаю, что Вы подразумеваете под этими словами”. 

Иногда Эндерсон чувствовала, что если бы она не писала, то могла бы сойти с ума. Она писала о том, чего ей не хватало в жизни, и это как-то помогало справиться с одиночеством. Романы были ее любимым жанром, но недавно она пробовала написать детектив, основанный на реальных событиях - убийствах Соблазнительницы. Это также помогло ей выплеснуть накопившиеся чувства.

“А, Вы? Чем занимаетесь Вы, когда не угрожаете законопослушным гражданам физической расправой?” - Улыбка позволила Патрисии увидеть ямочку на щеке Синклер. - “Боевыми искусствами? ”

“Имею такую пагубную привычку”.

“Почему-то я так и думала”.

“Я настолько плоха?”

“Нет. Просто у Вас очень уверенная манера держаться”. - Синклер включил другую лампу, стоящую на большом столе уже в самом кабинете. - “Вы знаете, как придать вес своим словам”.

“Правда? Никогда так о себе не думала”.

“Ну, Вы достаточно поднаторели в этом”. - Синклер сделала паузу. - “Хотя я была удивлена, что Вы позволили мне лишить вас равновесия”.

“Я не ожидала, что Вы попытаетесь отпихнуть меня. Похоже, я надеялась на те манеры, о которых Вы так высокопарно говорили”. - Патрисия почувствовала, как ее собственная улыбка расцвела на лице. - “Во всяком случае, больше у Вас такой возможности не будет”.

Синклер кивнула, ее улыбка расцвела, глаза ожили. - “Так, значит, Вы любите работать руками? Я могу легко представить, как Вы это делаете”. - Ее лукавый взгляд упал на руки Патрисии.

Патрисия снова почувствовала волнение и постаралась переключить свое внимание на стол. На нем стоял монитор с плоским экраном и клавиатура, настольная лампа с зеленым абажуром и лежало несколько толстых папок.

“Я пишу“. - Она провела кончиками пальцев по крышке стола. Синклер пристальным взглядом следила за ее действиями.

Я хотела бы увидеть Ваш почерк. Можно многое сказать о человеке, на основании его почерка.

“Я пользуюсь компьютером“. - Она пыталась не смущаться. - “Большую часть я пишу за ним“.

“Что вы пишете? “

Патрисия намеренно оттягивала время и не спешила с ответом. Она считала свое писательство личным делом и сердилась на себя за то, что вообще заговорила на эту тему. Зачем она это сделала? Какая-то ее часть хотела, чтобы Синклер знала о том, что она пишет лесбийские романы. Не сочтет ли она это за прелюдию? Что сделает Синклер, когда прочтет ее книги и будет знать о ее тайных мыслях и желаниях?

Она перестала развивать мысли в этом направлении и опять переключилась на обстановку в комнате. Стена, рядом с которой стоял стол, заставила ее обратить на себя внимание. Мельком увидев ее в темноте, она предположила, что по большей части она была закрыта произведениями искусства. Но то, что она увидела при свете лампы, заставило ее содрогнуться. Только находясь в аду можно было создать такое произведение. Она узнала каждую жертву, каждую рану, каждый жуткий снимок. В участке над ее столом висели те же самые фотографии. Жуткая коллекция из смертей.

“Как вы можете…“

Она бы никогда не смогла повесить их в своем доме. Принести это зло в свой дом - ее безопасное святилище. Никогда…

Синклер проследила за ее взглядом.

“Я здесь работаю. И думаю тоже здесь“.

“Я знаю, но как Вы можете постоянно смотреть на них? “ - Патрисия представила себе, что вместе с фотографиями она принесла домой чужую смерть. Нет, пусть они останутся лежать на ее столе в папках. Надежно запертые и спрятанные.

“Не каждый может это сделать, я знаю“. - Синклер повернулась лицом к стене. Патрисия медленно подошла и встала рядом. - “Но я не смогу успокоиться, пока хоть кое-что не узнаю. Как это случалось и почему? И если нам действительно повезет, то … кто это сделал? “ - Ее пристальный взгляд наткнулся на фотографии. - “Они требуют это от меня. И они заслуживают это. Только тогда, когда на большинство вопросов я получу ответы, я смогу снять их“.

“Вы хоть спите ночами? “ - спокойно спросила Патрисия.

“Вероятно, столько же, сколько и Вы“.

“Тогда Вы почти не спите“.

“Наверное“.

“Я часто думаю о них“, - сказала Патрисия. - “Об их последних мгновениях. Что они могли чувствовать“.

“Страх“, - прошептала Синклер.

“Да“. - Патрисия всегда это знала. Она знала, что это не разумно, но не могла справиться с этим. Она сочувствовала каждой жертве.

“Как давно Вы этим занимаетесь?“ - спросила Синклер. - “Даже опытным детективам трудно отключится после работы“.

“Достаточно давно“. - Патрисия бросила на нее мимолетный взгляд. - “А вы?“

“Я долгое время изучала психологию преступников. И приблизительно в течение семи лет пыталась понять, что движет ими“.

“И как, преуспели?“

Синклер деланно рассмеялась. - “В некоторых случаях - да“. - Она встретилась взглядом с глазами Патрисии. Ее радужные оболочки опять приобрели мягкий цвет корицы. - “А в некоторых …“

“Я сожалею об этом“.

“Правда? “ Одри грустно улыбнулась.

“Да“.

“Хотя, мы начинали говорить о ваших чувствах…“

“Я просто пытаюсь Вас понять“.

“Ах, да. Старая, как мир, поговорка: мы боимся того, чего не можем понять“.

Патрисия хотела продолжить спор, но поняла, что немного боится Синклер. Боится ее непринужденности и уверенности, ее тактики, и мотивов, которые движут ею.

“Скажите, к чему было это Ваше сегодняшнее выступление?“ 

“Вы думаете, что я сумасшедшая?“

Патрисия предпочла честный ответ. - "Да".

"Могу Вас уверить, что когда дело касается моей работы, я совсем не сумасшедшая".

"Хотите сказать, что в не работы Вы именно такая несколько не в себе?"

Кривая улыбка словно поддразнивала Патрисию. - "Когда дело доходит до любви, я могу быть… разной".

"О?! " - Патрисия в замешательстве опустила глаза. - "Я не ожидала такого ответа".

"Ну, это Вы спросили…"

"Черт, видимо я совершила ошибку". - Она внутренне проклинала себя за то, что перешла на личные темы. Почему она так реагирует на все, что говорит и делает эта женщина?

Казалось, Синклер было чуждо смущение и беспокойство по этому поводу. Но, кажется, она тоже полагала, что пора сменить тему. Одри указала на фото.

"Посмотрите на эти фотографии. Скажите мне, что Вы видите? "

"Вы серьезно? "

"Я серьезна, как сердечный приступ".

"Я вижу трупы убитых мужчин". - Поскольку она начала мыслить профессионально и вспоминать факты, которые знала об Убийствах на Шоссе, слова легко слетали с языка. - "Все они средних лет, были женаты, имели средний достаток и стабильную личную жизнь. Белые. От среднего до умеренного телосложения. Ухоженные и хорошо питавшиеся. Все они были задушены. Другие, более старые останки, также были найдены со сломанной подъязычной костью, подтверждая наше предположение, что все убийства взаимосвязаны".

"Скажите мне, что Вас беспокоит и на какой вопрос Вы не находите ответа? " - докапывалась Синклер. - "Что является причиной, заставляющей Вас расхаживать по ночам? Что, на Ваш взгляд не имеет никакого смысла? "

Патрисия начала немного расслабляться, ее мозг включился в работу и она легко находила ответы на вопросы. Это было тем, чем она жила, чем спала, и что она ела. - "Что они делали? Кто был с ними? Почему использовался презерватив, почему остались следы смазки? "

"Разве это не очевидно?" - спросила Синклер.

"Да, секс здесь замешан, но почему? Эти мужчины не были любителями рискованных приключений. У них была устоявшаяся домашняя жизнь, многие из жен были настолько откровенны, что признались, что их мужья были пассивны в постели".

Синклер подняла бровь. - "Детектив Эндерсон, пожалуйста. Мы же обе знаем, что за образом средне-статистического преступника скрывается как правило, тихий мужчина с сердцем потенциального сексуального садиста, детского растлителя или даже убийцы".