Он по-прежнему держал меня на руках, словно ребенка. Было неправильно желать ощущения его комфорта. Хотя после сегодняшнего вечера, мне это было нужно.

Как только Мейсон слегка провел пальцами вниз от моего лица к плечу, с моих губ слетел вздох.

Это было поощрением, в котором нуждался Мейсон. Он захватил мои губы, но в этот раз не был нежным. Он был нуждающимся, голодным и полным страсти. Когда я впервые встретила Мейсона, он также нервничал, как и я, но сейчас он владел мной с таким изяществом, что у меня внутри все горело. Он точно знал, как управлять мною, и, Боже, мне нравилось это.

Наши языки какое-то время касались друг друга и переплетались, но вскоре он опустил с одной стороны мой топ и начал целовать мою шею. Я застонала, наслаждаясь каждой секундой. Он опустил его еще ниже, почти обнажив мою грудь, но в этот момент одна мысль обрушилась на меня.

Он делал то же самое с моей матерью.

— Мейсон, остановись.

Он сразу же остановился. Наше дыхание было по-прежнему прерывистым, и мой топ все еще обнажал плечо. Мейсон поднялся с кровати, и, поначалу, не мог смотреть на меня.

— Мне так жаль, Айден. Не знаю, что на меня нашло. Это не оправдание, но прямо сейчас его у меня нет.

Я подтянула свой топ вверх и с помощью здоровой руки попыталась подняться с постели.

— Мейсон, все в порядке.

Он обернулся, чтобы посмотреть на меня.

— Айден, это не правда. Я говорил тебе, что не будет никаких повторений того, что случилось год назад, и вот я здесь... лапаю тебя на своей кровати, — Мейсон запустил руки в волосы. — Я должен жениться на твоей матери, и я просто... просто...

— Мейсон, ты перестанешь? Ничего не произошло.

Он посмотрел на меня сверху вниз.

— Только потому, что ты меня остановила. Только потому, что заставила меня увидеть, насколько неправильно это было. Что бы твоя мать подумала обо мне?

Мои глаза округлились.

— Она никогда не должна узнать.

Мейсон смотрел на меня.

— Я понимаю это, но я же знаю, — он указал на себя, а потом на меня. — Мы знаем, — Мейсон вздохнул, а затем сел на край кровати. — Я никогда не изменял, Айден. Конечно, у меня было много ничего не значащих отношений, но всякий раз, когда у меня были обязательства, я никогда не изменял. И я живу согласно этой философии.

Увидев, насколько разбитым он был, я подошла к нему. Положила руку на его плечо, но он даже не взглянул на меня.

— Мы просто забудем о произошедшем, хорошо? Я смогу, если и ты сможешь. Я не буду думать или относиться к тебе по-другому, и, надеюсь, что ты поступишь также.

Он посмотрел вверх с улыбкой.

— Мне очень жаль. Я ублюдок.

Я усмехнулась.

— Ты никогда не будешь им, Мейсон.

Он смотрел на меня мгновение, прежде чем снова заговорить:

— Знаешь, у тебя мамины глаза — не цвет, а то, как ты смотришь. Я теряюсь, когда смотрю в них.

Я знала, что не должна была спрашивать, но мне нужно было это знать:

— Что ты видишь, когда смотришь в глаза моей матери?

Мейсон слегка усмехнулся.

— Не знаю. Думаю, это решительность.

Я тоже засмеялась, но не потому, что думала, что это было смешно. Это было смешно, но в плохом, ироническом смысле. Моя мать была очень решительной. Просто, я думаю, что Мейсон не понял насколько.

Как по команде, телефон Мейсона зазвонил. Сначала он запаниковал, но потом понял, что тот был в его кармане. Он вытащил его, посмотрел вниз и сказал:

— Это твоя мать, — я кивнула, и он ответил. — Привет, дорогая. Да, прости, я опаздываю. Мне просто позвонили по поводу квартиры. Сработала сигнализация, — он помолчал. — Да, все в порядке, дорогая. Это, должно быть, было какое-то привидение, — он снова замолчал. — Я на пути домой. Мне действительно очень жаль, Кэт, — он кивнул. — Да. Я тоже тебя люблю.

Боже, я хотела блевануть.

Когда он повесил трубку, то посмотрел на меня и увидел мое выражение лица.

— Прости.

Я замахала руками.

— Перестань.

На самом деле, это заставило меня осознать, какую ужасную ошибку мы могли совершить. Он любит мою маму. Конечно, любит. Он, черт возьми, женится на ней. И все же, я сидела, засунув язык ему в глотку, готовая полночи заниматься с ним сексом. Господи, я серьезно ненормальная. Моим единственным оправданием было то, что я нуждалась в комфорте чьих-то объятий. В том, что я редко испытывала в жизни.

— Мне действительно нужно идти, — он подскочил ко мне, поцеловал в лоб и посмотрел на меня, как бы спрашивая моего разрешения.

Я улыбнулась.

— Иди, Мейсон. Увидимся в воскресенье. Еще раз спасибо, — Мейсон кивнул и, не говоря ни слова, ушел.

Только когда он ушел, я подумала, стоит ли мне позвонить Мэнди или Кристиану. Я соскочила с кровати в поисках своей сумочки и заметила ее лежащей на диване. Взяла телефон и увидела пятнадцать непрочитанных сообщений от Хантера.


Первое: Эйджей, где ты? Я везде ищу тебя.


Следующее: Твою мать, Эйджей, ты играешь со мной? Я нигде не могу найти тебя и ты не отвечаешь на телефон!


Следующее: Эйджей, я, блядь, серьезно выхожу из себя. Где. Ты?!


Это продолжалось до тех пор, пока последнее сообщение не пришло около десяти минут назад.


Я не могу связаться ни с тобой, ни с отцом. Где ты, Эйджей? Если ты не ответишь в ближайшие полчаса, то я звоню в полицию.


Я вздохнула. Мне не хотелось с ним общаться, но, думаю, это лучше сделать сейчас. Кроме того, разве он не дома? Конечно, моя мать должна была сказать ему, где Мейсон. Боже, а он вспыльчивый. И сексуальный зеленоглазый ловелас!

Именно тогда, в порыве гнева я сменила имя Хантера в телефоне на Блядский потаскун. Оно, казалось, очень ему подходило. Я нажала кнопку «Ответить» и начала печатать.


Я: Я в порядке. Мне пришлось уйти, и я не вернусь сегодня вечером. Не нужно паниковать. Успокой свой член!


Я нажала кнопку «Отправить», зная, что мой ответ взбесит его, но мне было плевать. Он трахался с какой-то телкой в своей комнате через пару минут после того, как пригласил меня. Его, определенно, ожидал большой сюрприз, если он думал, что я буду послушной.

Я подскочила от звука телефона. Когда увидела, что это был Хантер, то проигнорировала звонок. Он снова зазвонил, и я вновь проигнорировала его. Это продолжалось еще пару раз, прежде чем я решила выключить его к чертовой матери и пошла спать. Уже была полночь, и я была очень измучена.

Выпив оставшийся бурбон, я стянула джинсы и легла под одеяло. Я выключила свет и перевернулась, чтобы устроиться поудобнее.

Сначала я не могла уснуть. Рука немного пульсировала, и воспоминания сегодняшних событий продолжали всплывать в памяти. Я подумывала об еще одной порции бурбона, но не хотела становиться зависимой от алкоголя, используемого в качестве снотворного. В конце концов, из-за усталости мне удалось уснуть.


***

Я застряла на чердаке... снова. Я ненавидела, когда моя мать вела себя так. Иногда она игнорировала меня, и меня это устраивало. Это было хорошо, потому что лучше уж это, чем альтернатива.

Дело было вечером, и я только что вернулась домой от Мэнди. В школе у нас были экзамены, и поэтому я вернулась немного позже, чем изначально планировала. Родители Мэнди спросили, хочу ли я чего-нибудь поесть, но я отказалась. Сейчас я жалела, что не сказала «да», потому что как только я вошла домой, моя мать взяла мою тарелку с едой, открыла мусорное ведро ногой и выбросила туда содержимое тарелки. Потом она схватила меня за волосы, потащила наверх и заперла на чердаке. Я знала, что пробуду там всю ночь. Она не оставила свет включенным, так что мне пришлось сидеть с фонариком, который я припрятала здесь однажды, когда ее не было дома. Он был под половицей, потому что я боялась, что она найдет его и снова ударит меня. И еще я не хотела оставаться одна в темноте. Первый раз мама посадила меня сюда, когда мне было шесть. Темнота пугала меня. Я ненавидела ее, потому что каждая тень на стене напоминала монстра. В результате этого, я кричала, когда она затаскивала меня туда. Я не могла справиться с постоянно бьющимся сердцем, пока паника поглощала меня. Это было похоже на жизнь в аду.

Однако, в конце концов я привыкла к темноте. Темнота была моим другом, потому что, по крайней мере в ней я была в безопасности. Моя мать не могла добраться до меня в темноте. Она могла оставить меня в ней, но я знала, что пока я здесь, я в безопасности от очередного удара. В безопасности от очередного ругательства, слетающего с ее отвратительного языка.

В конце концов, это даже было хорошо. Пока я была здесь, то копалась в вещах отца, и именно тогда наткнулась на его книги. Я сидела часами и читала его книги со своим маленьким фонариком. Моя мать могла отнять у меня свободу, но эти моменты я нежно лелеяла. В эти моменты частичка моего отца была со мной. Я хотела быть похожей на него. Я уже знала, что когда закончу школу, то буду в долгу перед отцом.

Когда я сидела с фонариком, посторонний звук заставил меня подскочить. Я быстро выключила свет, чтобы спрятать фонарик под паркетной доской. Как только я надежно его спрятала, дверь распахнулась, и моя мать зашла с разъяренным лицом.

Она бросилась вперед.

— Айден, что я тебе говорила об уходе с чердака без моего согласия?

Я сжалась в углу.

— Я не знаю, о чем ты говоришь. Я была здесь все время.

Она потянулась вперед, снова хватая меня за волосы. Я взвизгнула, когда она дернула за них.