*Голубая сойка*

Где-то, в сотнях километров над землей, я проснулась от жажды, спертого воздуха и тошнотворного запаха разогретых в микроволновке обедов.

Брэкс поцеловал меня в лоб.

— Обед, дорогая.

Я быстро привела жесткое сиденье в вертикальное положение и вздрогнула из-за того, что моя попа стала плоской. Черт побери, чтобы пересечь мир, требуется очень много времени.

Фальшиво улыбаясь, стюардесса медленно катила по проходу тележку и раздавала, завернутые в фольгу, лотки.

— Что ты хочешь? — спросил Брэкс, широко зевая и прикрывая рот рукой.

Я понимала, как он себя чувствует. Все, что мне было нужно — горячий душ, мягкая постель и Брэкс, который бы обнимал меня.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Повтори еще раз, какие есть варианты?

Лучезарно улыбаясь, стюардесса добралась до нашего ряда.

— Жаркое из курицы или жареная говядина?

Оба блюда казались не очень привлекательными, но я сказала:

— Курицу, пожалуйста.

Брэкс выбрал говядину и на время, пока мы ели, воцарилась тишина. Каждый раз, думая о том времени, когда мы прибудем в отель, в голове всплывал мини-фильм. Он не раз проигрывался в моих фантазиях: я целую его, затем набрасываюсь на него в своём желании, Брэкс задирает мою юбку и заявляет свои права на меня, прямо перед ошеломленными гостями. Моя жажда вышла за пределы того, что можно назвать нормой.

Возбуждение в самой порочной части низа моего живота так и не прекратилось. Понимание, что я, наконец, признаюсь ему в своих сексуальных потребностях, испугало и взволновало меня.

Брэкс улыбнулся, пережевывая кусочек брокколи.

— О чем думаешь? У тебя такой взволнованный вид.

Ох, ни о чем, сладенький. Просто фантазирую о том, как ты связываешь мои запястья и грубо берешь меня. Он, скорее всего, сбросился бы с самолета. Я была той, кто меняет наши отношения. Именно я стала другой.

Перемены были не самой приятной вещью для Брэкса.

Я опустила взгляд и отправила кусочек курицы в рот.

— Я думала о том, как сильно люблю тебя, и как уже не могу дождаться, когда мы окажемся в постели. Одни.

Выражение его лица смягчилось, отражая его привлекательность в тусклом свете салона. Отблески света подчеркивали его гладко выбритые скулы, голубые глаза и растрепанные каштановые волосы. Его сильные руки и крепкое тело кричали, насколько он был хорошо сложен. Боже, как мне нравилось, когда он был таким большим и сильным. Он мог с лёгкостью доминировать надо мной, но никогда не делал этого. Он обращался со мной, как будто я была стеклянной, сделанной из особого граненого стекла. Он вознёс меня на пьедестал, где я сияла и оставалась кристально чистой и идеальной.

Он прижался своим лбом к моему.

— Я тоже люблю тебя. Я счастлив, что мы вместе проводим время.

Он отодвинул свою еду настолько, насколько мог на крошечном столике, и неуклюже залез рукой в свой карман.

— У меня есть для тебя подарок. Который будет напоминать тебе об этом удивительном отпуске.

Я не могла дышать. Мой язык налился свинцом, и я не могла вымолвить ни слова.

Он опустил черную бархатную коробочку на мои колени, и затем потер заднюю часть своей шеи.

— Я знаю, мы вместе два года, и я люблю тебя всем сердцем, Тесс. Но с каждым годом, который провожу с тобой, я начинаю все больше переживать, что потеряю тебя.

Внезапно, салон самолета заполнили старые воспоминания из нашего прошлого. Я наклонилась и нежно поцеловала его губы так, как ему нравится. Мое сердце болело за него. Смирится ли он когда-нибудь с тем, что потерял родителей? Доктора сказали, его ночные кошмары, в конце концов, прекратятся, но прошло уже шесть лет с тех пор, как он потерял их, и он по-прежнему не может уснуть без таблеток.

Я прошептала:

— Ты никогда не потеряешь меня, Брэкс. Никогда. Клянусь, — я вновь поцеловала его, и его губы приоткрылись под моими. Его язык выскользнул и прошёлся по моей нижней губе, посылая жар, взрывающийся, словно маленькие звезды.

Я застонала и прижалась сильнее, открываясь шире, принуждая к инициативе.

Он отстранился, робко ухмыляясь. Его взгляд заметался по кабине, как будто стюардессы могут сделать выговор нам.

Я прошептала:

— Могу я открыть это сейчас?

Его лицо вспыхнуло в смущении:

— Что?

Женская уверенность увеличилась, я смогла отвлечь его поцелуем достаточно, чтобы он забылся.

— Подарок. Могу я открыть его сейчас или подождать до прибытия в отель? — смелость опаляла меня, и я прошептала: — Потому что у меня тоже есть подарочек для тебя, но тебе придется подождать до прибытия в отель, — мой хриплый голос, пропитанный приглашением, заставил затрепетать его ноздри.

— Т-ты можешь открыть сейчас.

Я улыбнулась, схватила коробочку, такая счастливая, какой уже давненько не была. Как я предполагала, привлекая внимание невольных зрителей.

Я открыла коробочку; мое сердце затрепетало.

— Брэкс, он... великолепен.

— Тебе нравится? — его голос повысился до радостного восхищения, когда он вытащил браслет из бархатной коробочки.

— Мне не нравится. Я просто обожаю его, — я положила коробочку на колени и протянула ему запястье. Я не могла оторвать взгляд от изящной серебристой драгоценности. Это символизировало нас: нежные влюбленные сердца, переплетенные серебряными нитями, с периодически поблескивающими алмазами в центре каждого сердечка.

Кончики пальцев Брэкса задели внутреннюю часть моего запястья, застегивая браслет. Я дрожала, делая прерывистые вздохи.

— Тесс... я…

Напряжение расцветало между нами, как быстро распускающийся цветок, и я жаждал. Жаждала его. Жаждала связи. Жаждала его внутри себя. Что-то жаркое опаляло в наших взглядах, и Брэкс стиснул челюсти.

Он опустил глаза, рассеивая чары.

Притворяясь, будто ничего не произошло, я положила голову ему на плечо и рассматривала свой новый браслет:

— Я никогда не буду снимать его.

Он вздохнул, придвинулся поближе и чмокнул меня в макушку.

— И я не хочу, чтобы ты делала это. Он твой навсегда. Так же, как и я.

Я резко вдохнула, вбирая его яблочный запах от нашего общего геля для душа. Перестанет ли он когда-нибудь делать мне больно и одновременно исцелять?

— Навсегда, — прошептала я и закрыла глаза.