Она опустила глаза и затихла на полуслове.

Радуясь, что накрывать ее руки ладонью запрещено, ибо в противном случае это выглядело бы слезливо, а то и женоподобно, Майлз остался сидеть и сказал:

— Если вы спрашиваете, считаю ли я хорошей идеей написать ей, то я должен ответить «да», потому что иначе вы никогда не узнаете, могло ли это что-нибудь изменить.

Лиза буквально расцвела.

— Я рада, что вы так сказали, — проговорила она и по-детски зарделась. — Сам факт вашей поддержки дает мне надежду, что я сумею найти слова, пусть даже всего одно или два, которые тронут ее.



Розалинд сидела у себя в кабинете в окружении бумаг, когда услышала, что к дому подъехала машина Джерри. Это было во второй половине дня в субботу, за неделю до свадьбы, о которой она изо всех сил старалась не думать. Однако теперь, когда у мужа начался отпуск, который он взял по этому поводу, сдерживаться будет все труднее и труднее.

Вспомнив, что до сих пор не убрала после обеденного пьянства с подругами, Розалинд быстро вскочила на ноги. На повороте ее занесло, но она все-таки благополучно вышла на террасу, где они накрывали стол. На скатерти валялись мятые салфетки, зеленые и желтые пятна которых гармонировали с тарелками в теплых тонах и ярко раскрашенными мисками с недоеденным салатом и фруктами. Картину дополняли три пустых бокала и третья бутылка вина, в которой оставалось чуть больше половины содержимого.

— Привет, — проговорила она сиплым голосом, когда к ней подошел Джерри, — ты раньше, чем я ждала.

— Дорога сегодня не такая запруженная, — ответил он, вешая форменный пиджак на спинку стула и наклоняясь, чтобы поцеловать жену. — Я смотрю, у тебя тут была вечеринка.

— Ди и Салли заходили, только и всего. В холодильнике еще полным-полно. Если хочешь, я...

— Обо мне не беспокойся, — сказал Джерри, устало опускаясь на один из стульев с мягкой обивкой и подставляя лицо солнцу. — Я поздно позавтракал. Где Лоуренс?

Розалинд раздраженно вздохнула.

— В шалаше на дереве и отказывается спускаться вниз, пока папа не привезет собаку.

Джерри окинул взглядом сад, но отсюда частные апартаменты Лоуренса проглядывались не полностью.

Наблюдая за ним, Розалинд надеялась, что он попробует пойти к сыну и образумить его, хотя, конечно, такая затея была заранее обречена на провал. Но, снова поймав на себе напряженный, почти загнанный взгляд мужа, она поняла, что он этого не сделает, и ей захотелось кричать или плакать — она сама не знала, чего больше.

— Выпей, — предложила она. — Поразительно, насколько лучше все кажется под градусом.

Сначала Джерри как будто колебался, но потом сказал:

— Да, давай.

Принеся из кухни чистый бокал, Розалинд наполнила его почти до краев, проделала то же самое со своим и села.

— Как там Западное побережье? — спросила она, делая глоток.

— Это было на прошлой неделе, — ответил Джерри. — Я только что вернулся из Мумбая.

— Да, конечно, извини. О, и прости, что не ответила на твой звонок в четверг вечером. Я была у Ди, но я перезванивала.

— Знаю, ты оставляла сообщение, — напомнил он. — Кстати говоря, голос у тебя был подвыпивший, и сейчас две пустые бутылки...

— Только не надо меня отчитывать, — раздраженно перебила Розалинд. — Я у себя дома, не за рулем, мне до конца дня не надо никуда ходить и ни с кем встречаться, и после такой недели, как у меня была, я считаю, что имею полное право себя побаловать.

Поднимая бокал, Джерри спросил:

— А что не так с твоей неделей? Что-то случилось?

Точно так же, как и ее отец, Джерри забыл. С другой стороны, почему он должен помнить о дне рождения тещи?

— Ну, жильцы, знаешь ли, агенты по продаже недвижимости, юристы, компании, которые занимаются уборкой, — проговорила она, стараясь не плеваться словами. — Не знаю, что со всеми творится в последнее время: то в сроки не укладываются, то работу как положено не выполняют... А теперь еще Лоуренс не хочет ни с кем разговаривать и даже есть, пока не вернется собака. Что мне с ним делать, хотела бы я знать? Это не его собака. Он не может просто так решить, что хочет ее видеть, и ожидать, что она появится.

— Ты говорила отцу?

— Нет, еще нет. — Джерри не понравится причина, но она все равно ее озвучит: — Если честно, я не хочу, чтобы она возомнила, будто может при помощи этого животного влезть в нашу семью. Ей только этого и надо, я знаю.

Джерри, не поднимая глаз, отпил вина, потом поставил бокал на стол и спокойно сказал:

— Почты много?

— Так себе. Она у тебя на столе. Я вижу, ты пытаешься сменить тему, но...

— Розалинд, я пять минут как вернулся домой...

— Я знаю, и мне жаль, что мои проблемы так тебя раздражают, но когда речь заходит о моем сыне и о том, что для него хорошо...

— Нельзя использовать его в этой войне. Это неправильно и нечестно. Ему нравится собака...

— Он зациклился на ней. Только о ней и говорит. «Я хочу, чтобы Люси вернулась. Я не пойду спать, пока не вернется Люси. Я не встану, пока не вернется Люси. Я буду сидеть на дереве, пока не вернется Люси». У меня от этого крыша едет.

— Она бы не ехала, если бы собака принадлежала кому-нибудь другому.

Ее глаза вспыхнули.

— Спасибо, что напомнил, но мне от этого не легче. И совсем не помешала бы твоя поддержка, но, как мы знаем, в последнее время от тебя ее так же трудно дождаться, как и верности...

— Да что же это такое! — взвыл Джерри. — Иногда ты как заезженная пластинка. Пока ты в таком состоянии, говорить с тобой явно бесполезно, поэтому я пойду в душ.

— Нет! Не уходи! — воскликнула Розалинд, когда он начал подниматься из-за стола. — Мне нужно с тобой поговорить. Не об этом, — пообещала она, когда он смерил ее настороженным взглядом, вероятно предполагая, что ему опять будут припоминать измену. Чудовищная ревность и неуверенность, как всегда, толкали ее к этому, и нужно было их усмирить, чтобы она могла поведать Джерри о своих новых тревогах по поводу отца.

— А о чем? — спросил ее муж, опускаясь обратно на стул.

Сделав глубокий вдох в попытке разогнать винный туман в голове, Розалинд сказала:

— Папа был у нас утром, просматривал бухгалтерские книги. По крайней мере, я думала, что он этим занимался. Но, когда я зашла узнать, как у него дела, он стоял у окна и смотрел во двор.

Джерри поднял брови.

— И?.. — поторопил он.

— Ну, мне показалось странным, что он еще ничего не сделал, хотя просидел там больше часа, а когда я спросила, все ли с ним в порядке, он как будто не услышал меня с первого раза. Я спросила опять, и тогда он покачал головой.

Джерри в очередной раз отпил из бокала. Потом, видимо, осознал, что что-то упустил, и сказал:

— Извини, объясни подробнее.

— Ладно. Понимаешь, когда он покачал головой, было такое ощущение, что он где-то далеко. Потом он как бы пришел в себя и сказал, что с ним, конечно же, все в порядке, но я знаю, что это не так.

Джерри почти закатил глаза.

— И чего ты от меня хочешь? — спросил он.

Розалинд вдохнула.

— Я думала, ты мог бы поговорить с ним, попытаться узнать... В общем, узнать, не мучается ли он сомнениями, потому что, я уверена, именно в этом...

— Так, с меня хватит, — сказал Джерри, поднимаясь на ноги. — Я все-таки приму душ, и, возможно, к тому времени как я спущусь, ты сумеешь достаточно протрезветь, чтобы мы могли поговорить о чем-нибудь другом. Если нет, я сяду в машину и опять уеду.

— Ну конечно, ответственные люди именно так и поступают, — бросила ему вслед Розалинд. — Я уже не жду, что ты скажешь «пока» своему сыну. И в самом деле, зачем, если ты даже не можешь заставить себя сказать «привет»?

Джерри в бешенстве повернулся к ней.

— Если ты вдруг не заметила, никому в этом доме не интересно, здесь я или нет, — выкрикнул он. — Стоит мне переступить порог, как у тебя только и разговоров, что о твоем отце. Ты настолько одержима тем, что происходит в его жизни, что ни на секунду не можешь задуматься обо мне или о том, что творится в моей.

— Ты не дал мне возможности...

— Да тебе неинтересно, — завопил он. — И Лоуренсу тоже. Ему нужен Дэвид, а теперь еще, как видно, собака. Все! Я могу пойти туда, если хочешь, и попытаться поговорить с ним, но мы оба знаем, что он просто проигнорирует меня или повторит то, что сказал тебе.

— Так, по крайней мере, между вами был бы хоть какой-то контакт. Если делать вид, что его нет, это вряд ли поможет делу, верно?

— Возможно. Но сейчас у меня нет настроения общаться с сыном, который смотрит на меня как на пустое место, и слушать жену, которая без конца твердит о своем отце и Лизе Мартин.

Хлопнув дверью, Джерри ушел в дом, а Розалинд схватила со стола бутылку и наполнила бокал. Она сделала это скорее назло мужу, чем от желания выпить еще, но раз уж бокал был полон, почему бы его не осушить?

Отпив половину, Розалинд закрыла глаза и попыталась заставить себя спуститься с вершин гнева. Она не хотела так вести себя с Джерри, проклинала себя, когда так поступала, но ее как будто переключали в режим саморазрушения, когда он находился рядом, особенно если она была под хмельком. Но, черт побери, чего он ожидал, если забыл про день рождения ее матери? Он должен знать, как это важно для нее. Неужели Джерри думает, что, игнорируя это, он может убедить ее, что она по-прежнему для него что-то значит? Интересный способ. Может, спросить его, когда он спустится? Но она знала, что это не приведет ни к чему, кроме очередной опустошающей ссоры, а теперь, когда отец все больше и больше от нее отдалялся, нужно было крепче держаться за Джерри, иначе она и его может потерять.