— Мне хочется использовать несколько иной оттенок красного. Как тебе кажется, будет ли это уместным?

Я ответила, что, по моему мнению, это будет очень хорошо.

— Значит, вы с Карлтоном уже поженились?. - спросила она.

— Да.

— Все это несколько странно. Мне казалось, что ты его недолюбливаешь. Ты притворялась?

— Конечно, нет. Просто… так сложилось.

— Вы вечно спорили друг с другом… пытались друг другу досадить.

— Собственно, так оно и было.

— Тогда как же получилось…

— Взаимоотношения между людьми сложны, Карлотта.

— Я это понимаю. С Эдвином у вас было все по-иному.

Мои губы сжались.

— Да, — сказала я.

— Ты нежно любила Эдвина. Это была ужасная трагедия! Влюбляясь, люди страдают. Наверное, лучше совсем не влюбляться.

— Можно думать и так.

— Карлтон намекал на то, что вы уже…

— У меня будет ребенок, — сказала я.

— Так вот почему… Извини. Мне не следовало говорить это. Просто все случилось так неожиданно. Ты и Карлтон… в то время, как мне казалось, что он тебе не нравится. Конечно, я знала, что он тобой интересуется… но, если слухи верны, он интересуется множеством женщин.

— Отныне, — спокойно сказала я, — он будет интересоваться только одной женщиной.

— Ты считаешь, что способна заставить мужчину интересоваться лишь тобой?

— Я полагаю, что именно к этому должна стремиться жена.

— Ты привлекательна, Арабелла. Я всегда это замечала. Только когда явилась эта женщина…

— Речь идет о Харриет? — уточнила я.

— Харриет Мэйн, — мягко подтвердила Карлотта. И я подумала, что сейчас она вспоминает о том, как Харриет коварно отобрала у нее Чарльза Конди, а затем отказалась от него.

— Я собираюсь изменить кое-какие порядки в Эверсли, Карлотта, — сказала я. — У нас будут балы и банкеты. И тогда ты…

— Да? — сказала она.

— И тогда ты, возможно, поймешь, что в мире существуют и другие мужчины, кроме Чарльза Конди.

— О, я всегда была убеждена в этом, — ответила она, улыбаясь.

Я мысленно пообещала себе, что заставлю ее раскрыться. Я найду для нее мужа. Она наконец прекратит жить прошлым.

Я от этого освободилась, и Карлотта должна последовать моему примеру.

* * *

Да, именно так я себя и чувствовала в последующие месяцы. Я освободилась от привидений прошлого. Эдвин никогда по-настоящему не любил меня. Это было горьким открытием, но оно пошло мне на пользу. Нельзя было вечно упрекать за это покойного. Теперь у меня был другой муж.

А Карлтон… Что я могла сказать о нем, за исключением того, что он нес меня по волнам страсти, как хрупкий кораблик по неизведанным морям? Я с нетерпением ожидала уединения с ним, чтобы отдаться ему без остатка.

Мне теперь стало понятно многое из того, что рассказывала мать. Я осознала, как трудно ей было бороться со своей страстью, и совсем по-новому прочитала историю ее жизни.

Мама приехала в Эверсли на свадьбу вместе с отцом и остальными членами семьи. Не приехал только Лукас, у которого жена была на сносях. Анджи вскоре должна была обручиться, близился день свадьбы Дика.

Мои родители были довольны. Я видела, как им нравится Карлтон. Мать доверительно сообщила мне, что она находит его очень привлекательным и уверена, что во втором своем браке я буду гораздо счастливей, чем в первом. Я поняла, что, считая Эдвина подходящим мужем, она все же чувствовала, что он слишком молод и недостаточно серьезен для ее обожаемой дочери.

Карлтон подолгу разговаривал с моим отцом, обсуждая проблемы страны: мой отец — с военной точки зрения, а Карлтон — с политической. Им было интересно друг с другом.

Вернувшись в Фар-Фламстед, моя мать часто писала мне письма. Моих родных восхищала перспектива рождения ребенка.

Счастливые это были дни! Дядя Тоби был вне себя от радости.

— Ничто не вдохновляет меня больше, чем вид счастливых новобрачных. Нет ничего лучше брака. Семейное блаженство — ах, об этом можно лишь мечтать!

Выпив лишнего, он становился очень сентиментальным и любил поговорить об упущенных им возможностях, о том, как он вынужден ходить в театр и созерцать прекрасных дам на сцене, погружаясь в воображаемый мир приключений. Если бы он в свое время женился, говорил дядя Тоби, теперь у него были бы сыновья и дочери. Ах, как это печально! Жизнь прошла мимо.

Он постоянно ездил в Лондон. Карлтон сказал, что нет на лондонских подмостках спектакля, которого не видел бы дядюшка. Он мелькал то в Королевском театре, то в театре герцога Йоркского. Он стал завсегдатаем театров и был вхож в гримерные.

— Бедный дядя Тоби, — говорил Карлтон, — он пытается угнаться за юностью!

Пришло и ушло Рождество, и после Нового года я начала все более уверенно ощущать в себе новую жизнь. Салли Нуленс сияла от радости. Ничто не могло порадовать ее больше, чем появление в доме нового малыша.

— Мальчишки-то уже вырастают из детства, — говорила она. — Вот посмотрите, скоро они станут просто наказанием. Как приятно будет иметь маленького!

Карлтон оказался очень заботливым мужем. Он постоянно находился рядом со мной, и теперь я понимала, каким одиноким он ощущал себя все эти годы несчастного брака с Барбари. Я знала, что он мечтает о сыне, и постоянно напоминала, что у нас вполне может родиться и девочка.

Карлтон говорил, что это не имеет значения. Будут в свое время и мальчики.

— Подожди, дай мне родить хоть первого ребенка! — смеялась я.

Да, это были счастливые дни. Мы подшучивали друг над другом, отпускали колкости, а из-за моей беременности наши ночи с каждой неделей становились все менее страстными и более нежными.

Больше я не оплакивала Эдвина. Я поняла, что искусственно поддерживала свое горе. Кто-то заметил, что умный топит свое горе, а дурак учит его плавать. Справедливые слова! Я холила и лелеяла свою печаль, я выстроила в своем сердце храм Эдвина и поклонялась идолу. Идолу на глиняных ногах.

Я с нетерпением ожидала рождения ребенка.

* * *

Она родилась седьмого июля, и я назвала ее Присциллой. Карлтон делал вид, что он вовсе не огорчен рождением девочки, но это было не так; мне же она казалась совершенством, и, увидев ее впервые, я поняла, что не променяю ее ни на что на свете.

Присцилла! Моя Присцилла! Я вспоминала дни, когда впервые взяла на руки Эдвина. Как нежно я его любила; он был для меня чем-то большим, чем просто ребенком: он был утешением в горе. Присциллу я любила ничуть не меньше. Я любила ее потому, что она была девочкой, и в гораздо большей степени чувствовала ее своей. Если Карлтон был расстроен полом ребенка, то я наоборот.

Где-то вдалеке от Эверсли происходили важные события, но я не могла думать о них всерьез. Вся моя жизнь сосредоточилась на ребенке. Услышав о том, что голландский флот поднялся вверх по Мидуэю до самого Чатема и вовсю хозяйничал в Ширнессе, я сказала, что все это ужасно, и сразу забыла об этом. Военные корабли «Лойял Лондон», «Грейт Джеймс» и «Ройял Оук» были сожжены врагом, а береговые фортификации разрушены. Я испугалась на минутку, но потом вновь обратилась мыслями к своему ребенку.

— Нация никогда не переживала такого позора! — кричал лорд Эверсли, и я представляла, насколько глубоко потрясены этими новостями мои родители.

Но сама я могла думать только о том, что Присцилла набирает вес, что она уже узнает меня и перестает хныкать, когда я беру ее на руки. Она уже улыбалась мне. Я не могла на нее нарадоваться.

Мальчики пришли посмотреть на нее и были изумлены размером ее рук и ног.

— Ну, с такими маленькими ножками она никогда не сможет быстро бегать! заявил Ли.

— Глупости! — возразил Эдвин. — Она вырастет, ведь правда, мама? Мы тоже сначала были такими же маленькими.

— Таким маленьким я никогда не был, — сказал Ли.

— Был, был, я сама видела, — сказала ему я.

Глядя на Ли, я не могла не вспоминать об Эдвине и Харриет. Интересно, когда он был зачат? Во всяком случае, раньше Эдвина — он был на две недели старше.

Я не должна была думать об этом, поскольку это отражалось на моем отношении к Ли. Он не был виноват в том, что его родители нагло обманывали меня.

Дядя Тоби постоянно искал предлога для того, чтобы зайти в детскую. Он был очарован Присциллой.

— Счастливый ты человек! — говаривал он Карлтону. — Я готов отдать многое, лишь бы иметь такого ребенка.

Затем он начинал жаловаться на свою бездарно растраченную молодость и рассуждать, как пошла бы у него жизнь, если бы он вовремя образумился и стал семейным человеком.

— Ну, это никогда не поздно, — сказал Карлтон. — Давай найдем ему невесту, Арабелла?

— Мы соберем домашнюю вечеринку, — сказала я, — и пригласим как можно больше подходящих дам…

А про себя подумала: «И кого-нибудь для Карлотты». Бедная Карлотта, в последнее время она, по-моему, стала еще несчастнее, как будто мое замужество плохо повлияло на нее. Возможно, все дело было в моих детях.

Царило всеобщее ликование по поводу мира, заключенного с Францией, Данией и Голландией, но Карлтон сообщил мне, что в народе поднимается ропот против короля и многие считают, что заключение мира является для нас позором.

— Медовый месяц Карла с народом закончился, — сказал он. — Теперь народ ропщет… и не так против самого короля, как против его любовниц.

— Это не совсем справедливо по отношению к ним.

— Увы, дорогая Арабелла, мир полон несправедливости.

Я согласилась с ним, и мы заговорили о дяде Тоби и о необходимости подыскать ему жену.

— Нам надо хорошенько постараться, — сказала я.