Интересно, почему раньше его это умиляло?

Пока Эйдан наполнял кружки в одном конце длинной старинной стойки, Бренна управлялась в другом конце. Она разговаривала с посетителями, смеялась вместе с древним мистером Райли, который, как всегда, звал замуж каждую хорошенькую девушку. Если музыканты играли ее любимую мелодию, она охотно подпевала.

То есть она делала то же самое, что и в другие субботние вечера, когда в переполненном пабе звучала музыка.

Шон пытался уверить себя, что они вернулись к прежним, ровным отношениям, но облегчения не испытывал.

Бренна была в джинсах и мешковатом свитере. Пожалуй, он видел на ней этот свитер раз двадцать, если не больше. Так почему он никогда прежде не думал о соблазнительном теле под этим дурацким свитером? О гибком, ловком, сильном теле и маленьких крепких, как недозревшие персики, грудках?

Перекладывая со сковородки жареную картошку, Шон обжег пальцы раскаленным растительным маслом и обругал себя за то, что — пусть на какую-то минуту — мысленно заскользил ладонями вверх-вниз по этому телу и этим…

Вот чего она добивалась! Вот в чем ее дьявольский план! Она заронила в его голову семена сомнения, расшевелила плотские желания — ведь он нормальный мужчина, — а теперь вертится перед ним, обрекая на страдания.

Ну, он тоже умеет играть в эту игру.

Не дожидаясь, когда Дарси вернется за заказами, Шон сам вынес тарелки в зал. Доказать Бренне О'Тул, что она ни капельки его не волнует!

Пока он лавировал между столиками, упрямица даже не взглянула в его сторону и, чтобы — он был в этом уверен — поддразнить его, невозмутимо наполняла кружки и беседовала с парочкой туристов, как с лучшими друзьями.

Она распустила волосы и подвязала их черной ленточкой. В приглушенном свете они горели огнем.

О, если бы он мог не думать о ее волосах! Если бы он мог коснуться их!

— Привет, Шон. — Мэри Кейт окликнула его, когда он подавал семейству Клуни заказанную жареную картошку, и придвинулась так близко, как только посмела, надеясь, что ему понравятся ее новые духи. — Сколько народа сегодня!

— Музыка хорошая. Кажется, здесь все твои туристы.

— И они не скучают. — Оркестр грянул любимую песню дублинцев в собственной оранжировке, и Мэри Кейт повысила голос, вложив в него как можно больше сексуальности: — Но мне больше нравится слушать тебя.

Шон сунул под мышку пустой поднос и расплылся в ослепительной улыбке.

— Можешь слушать бесплатно, когда захочешь. А эти голуэйские парни заводные, и скрипач у них потрясающий. Так ты здесь со своей семьей?

Ее самомнение сдулось, как лопнувший воздушный шарик. Почему Шон всегда думает о ней, как об одной из девчонок О'Тул? Она уже взрослая женщина.

— Нет, я сама по себе. — Это не ложь, уверила она себя. Может, она и пришла с родителями и Эллис Мей, но она не с ними.

— Отлично играют, — тихо сказал Шон, забыв о ней и наслаждаясь музыкой. — Профессионально, задорно. Неудивительно, что они прославились. У тенора самый сильный голос, но он не пытается заглушить остальных.

Интересно, как они сыграли бы одну из его баллад. Он очнулся, лишь когда Мэри Кейт коснулась его руки.

— Ты тоже мог бы прославиться. — Она заглянула в его глаза, и ее взгляд затуманился. — Еще больше, чем они. Ты мог бы стать звездой.

Шон обычно не задумывался о будущем, обо всех этих «если бы, да кабы» и, избегая ответа, чмокнул девушку в щеку.

— Ты такая милая, Мэри Кейт, но мне пора на кухню.

Не успела за Шоном захлопнуться дверь, как в кухню ураганом ворвалась Бренна.

— Я же велела тебе отстать от моей сестры!

— Что?

Бренна встала в позу, предвещавшую, как он прекрасно знал, хорошую драку.

— Разве неделю назад на этом самом месте я не объяснила, что думаю о тебе и Мэри Кейт?

Вообще-то объяснила. И, запустив в волосы пятерню, Шон признал — не вслух, естественно, — что даже не вспоминал о той стычке.

— Бренна, я просто поговорил с ней. Это так же безобидно, как пощекотать ребенка.

— Она не ребенок, и ты ее поцеловал.

— О, боже милостивый! Я бы точно так же поцеловал свою мать.

— Немцы проголодались, — весело сказала Дарси, вплывая в кухню с подносом, нагруженным пустыми тарелками и мисками. — Требуют три порции рагу и две — рыбы. Можно подумать, они крошки во рту не держали с тех пор, как покинули родину.

Сгрузив посуду в раковину, Дарси похлопала по отяжелевшему кармашку своего фартука и принялась очищать тарелки.

— Но, благослови их Бог, они благодарят часто и щедро, и только раз один из них шлепнул меня по попке.

Бренна перевела дух.

— Дарси, ты не могла бы заняться этим попозже?

Мне нужно переговорить с Шоном наедине.

Дарси недоуменно оглянулась. Только сейчас она почувствовала напряжение, искрившееся между Шоном и Бренной. Как правило, они не были счастливы, если не подкалывали друг друга, но сейчас… сейчас было как-то иначе.

— Что-то случилось?

— О'Тул думает, что я имею виды на Мэри Кейт, и пытается меня отвадить.

Шон распахнул дверцу холодильника, но не раньше, чем с удовлетворением заметил, как Бренна вздрогнула.

— Ничего подобного. — Она сказала это так безучастно, что Шон оглянулся. — Но она имеет виды на тебя.

— Она точно в него втрескалась, — подтвердила Дарси. — А он и не замечает.

— Я всего лишь с ней поговорил. — Шон поежился под жалостливо-презрительными взглядами двух пар женских глаз и отвернулся к плите. — В следующий раз я просто отпихну ее, чтобы не вертелась под ногами, и пойду дальше. Это вас устроит?

Дарси вздохнула.

— Ты такой кретин, Шон. — Она на мгновение сжала руку Бренны и оставила их одних.

— Прости, что я наорала на тебя. — Извинения так редко срывались с языка Бренны, что в их искренности сомнений не возникало. — Для Мэри Кейт все так внове. Университет позади, карьера только начинается. Она смотрит на Морин, счастливую новобрачную, и на Пэтти, с восторгом планирующую весеннюю свадьбу, и…

Бренна растерянно взмахнула руками. Как тяжело даются слова, когда они так важны.

— Понимаешь, она считает себя совсем взрослой и готовой к новой жизни, но она просто романтичная девчонка и очень нежная, Шон. Ее легко обидеть.

— Я ее не обижу.

— Конечно, ты не хочешь ее обидеть. — Бренна чуть улыбнулась: — Ты совсем не такой.

— Лучше злись на меня. Не могу видеть тебя несчастной. Бренна… — Шон протянул руку к ее волосам, но она затрясла головой и отпрянула.

— Не надо. Ты скажешь что-нибудь доброе и милое, а у меня не то настроение. Мы оба должны работать. — Она отвернулась и направилась к двери.

— Я думаю о тебе так, как никогда не думал раньше, — тихо произнес Шон. — И думаю часто.

Ее сердце затрепетало.

— Хорошее же время ты выбрал для признаний, хотя у тебя вечные проблемы с выбором времени, если это не касается твоей музыки.

— Я часто о тебе думаю, — повторил он, подходя к ней.

Бренна настороженно следила за ним.

— Ты это о чем? — Она занервничала, а ведь никогда прежде не нервничала из-за мужчины, тем более из-за Шона. С ним она всегда справлялась и впредь справится. Только ноги почему-то словно приросли к полу.

Ее настороженность, напряжение и, конечно же, разгоревшиеся щеки не остались незамеченными.

— Мне никогда не приходило в голову сделать так. — Длинными ловкими пальцами он обхватил ее шею, приблизился вплотную, пристально глядя в ее глаза. — А теперь только об этом и думаю.

Его губы, дразнящие, шепчущие, обезоруживающие, замерли у самого ее рта.

Она должна была знать, что он целуется неспешно и нежно, так, что все мысли вылетают из головы, а тело словно тает. Пальцы на ее шее чуть сжимались и расслаблялись, сжимались и расслаблялись в такт с биением ее сердца. Теплая волна накрыла ее, лишая дыхания. Ноги подкосились, и она качнулась к нему.

Она дрожала. Бренна О'Тул дрожала в его руках, и, потрясенный, он готов был впитывать это наслаждение снова и снова, но отступил, когда она уперлась рукой в его плечо.

— Когда ты поцеловала меня на прошлой неделе, я растерялся от неожиданности, — произнес Шон, глядя в ее затуманившиеся глаза. — Кажется, сейчас я захватил врасплох тебя.

«Ну-ка, девушка, возьми себя в руки, — приказала себе Бренна. — Иначе с этим парнем не справиться».

— Значит, мы квиты.

Шон прищурился.

— Мы соревнуемся, Бренна?

Обида, которую она различила в его голосе, была ей гораздо привычнее нежности и обольщения.

— Ты угадал, но секс тем и хорош, что мы оба могли бы выиграть. Мне пора на рабочее место.

Она решительно покинула кухню, унося на своих губах вкус его губ.

— Может быть, — прошептал Шон, — только вряд ли я стану играть по твоим правилам, милаямоя Бренна.

Довольный собой, он вернулся к плите, чтобы доставить радость немецким туристам.


В воскресенье погода сменила гнев на милость, и солнце ярко засияло на безоблачном голубом небе. Судя по серой дымке на горизонте, буря бушевала на востоке, над Англией, и к ночи могла добраться до Ардмора, но пока ясный прохладный день располагал к прогулке по холмам.

Шон подумал, что, если пройтись до дома О'Тулов, его непременно пригласят на чай. Любопытно посмотреть на реакцию Бренны, если после вчерашнего он с комфортом расположится на ее кухне.

Кажется, он понимает, как работает ее голова. Она любит все доводить до конца — по-своему. Шаг за шагом, ловко и последовательно. По какой-то причине она выбрала его, и ему это начинало нравиться, очень даже нравиться, если подумать.