Досадно, что об этом местечке теперь знает и Рейнер…

- Надин, вы - сама непосредственность! - хохотал он. - Право, мне в жизни не приходилось прятаться от горничных!

- А я вас не приглашала… впрочем, теперь уже сидите тихо, иначе она нас услышит.

Рейнер, слава Богу, замолчал, хотя Надя была уверена, что происходящее до сих пор кажется ему забавным приключением. Надя же, сев на корточки, осторожно выглядывала из-за камня. Алена действительно уже стояла на берегу: щурясь от солнца, она козырьком прикладывала руку ко лбу и оглядывалась.

- Надежда Дмитриевна!… - крикнула Алена уже менее решительно.

К валунам та ни за что не приблизилась бы. Надя знала, что горничная вообще не любит берег озера - из-за мрачной его уединенности и змей, конечно. А Надя ужиков, что грелись среди камней на солнце, давно привыкла не замечать, потому как вычитала в книгах, что они вовсе не ядовиты, а других змей здесь и не водилось.

- Барышня, вас Светлана Дмитриевна кличут! Вы здесь? - Осмотревшись еще раз, Алена, видимо, решила, что на берегу никого нет, потому зло уперла руки в бока, нахмурилась и прошипела громко и отчетливо: - Tyhmä kana [4]!

- Что она сказала? - тотчас возмутилась Надя. - Вы слышали это, слышали?!

Рейнер над ее ухом неодобрительно хмыкнул:

- Н-да… Надин, вы не думали о том, что вам следует сменить горничную?

Алена уже ушла, крайне недовольная, поэтому Надя могла устроиться на поросшем мхом валуне поудобней. Она расправила юбку на коленях, выпрямила спину и свысока посмотрела на Рейнара, не понимающего очевидных вещей:

- Чтобы Светлана вновь упрекала меня, будто я меняю горничных как перчатки? - сказала она. - Нет уж, я решила, что по крайне мере эту выгонять не буду, что бы она ни сделала. Вот когда Светлана сама застанет ее за кражей столового серебра… вот тогда-то пожалеет, что не поверила мне сразу.

- Горничная крадет ваше серебро? - не поверил Рейнер.

И Надя посчитала нужным уточнить:

- Пока что у нас ничего не пропадало. Но вы же слышали, как она отзывается обо мне? От такой прислуги всего можно ждать.

Недоверие в глазах Рейнера сменилась веселыми искрами, и он опять рассмеялся:

- Надин, вы неподражаемы! Никогда не угадаешь, шутите вы или говорите серьезно.

Судя по всему, последние слова Нади он счел именно шуткой, что весьма ее разозлило. А она только-только обрадовалась, что Григорий Романович поддержал ее мнение о прислуге.

Но, не дожидаясь ответа Нади, Рейнер вдруг сощурился, глядя куда-то на камни, мимо нее:

- Что это? - спросил он.

Надя повернулась и тоже увидела у подола своей юбки аккуратную горку из диковинных камешков. Она таких прежде никогда не видела: жемчужно-серые, испещренные мелкими трещинами, они казались столь хрупкими, что должны были вот-вот рассыпаться. Но более всего Надю поразило, как светятся они изнутри голубым сиянием - будто в каждом находился маленький синий фонарь.

- Я не знаю… - как завороженная пролепетала в ответ Надя.

Рейнер же начал разбирать камни, а вскоре и сама Надя догадалась, что так аккуратно их мог сложить только человек. Кто здесь был?…

Когда же Рейнер извлек из-под камней бумажное полотно, сложенное в несколько раз, Надя и вовсе не знала, что думать, и готова была расплакаться от этого непонимания. Она поклясться могла, что еще вчера днем здесь не было ничего подобного!

Григорий Романович тоже мало что понимал, но, разглядывая бумагу, вдруг хмыкнул:

- Взгляните.

«Карта сокровищъ» - было по-русски выведено старательным почерком.

На самодельной карте имелись очертания некого материка, и пунктиром была намечена тропка, венчающаяся большим красным крестом. Пока Надя изучала эту карту и пыталась понять хоть что-то, Рейнер снова прищурился и вдруг сказал:

- Надежда Дмитриевна, позвольте…

Он коснулся ее плеча, настаивая, чтобы она поднялась и отошла. А когда Надя это сделала, то увидела, что прямо за ее спиной на камне была сделана белым мелком надпись:

«Сія земля есть собственность пирата Одноглазого Макса».

- Ка… какого Макса?… - пролепетала Надя, прежде чем сообразила, о каком именно Максе идет речь.

Рядом с нею уже заливался хохотом Рейнер. Совершенно бессовестный человек! Как искренне разыгрывал он удивление, когда увидел камни, хотя, разумеется, отлично знал, что это дело рук его племянника!

«Гадкий, гадкий мальчишка!» - На глазах у Нади от обиды выступили слезы, пока она, до боли царапая ладонь и портя рукав платья, стирала с камня надпись. Он добрался уже и до этого закутка, даже здесь ей теперь не будет покоя! Еще и имел наглость заявить, что это место - его!

Худо-бедно оттерев надпись, Надя без сожаления побросала те красивые камни в озеро, а Рейнер все продолжал хохотать - от смеха он раскраснелся лицом и выглядел совершенно неприлично.

Надя теперь поднялась в полный рост и, глядя на него с презрением, как можно холоднее сказала:

- Григорий Романович, мне кажется, вы забываетесь.

- Простите, Надин, ни в коей мере не хотел вас обидеть! И клянусь, что я не знал о проделке Максима - я в первый раз это все увидел… - Он пытался справиться со смехом, но не очень получалось.

Надя, разумеется, ни единому слову его не верила.

- Вы, должно быть, к сестре? - еще холоднее осведомилась она, всем сердцем надеясь, что теперь он, наконец, уйдет и оставит ее в покое. - По какому-то конкретному делу? В этом случае вам совершенно необязательно было тайком подкрадываться ко мне и пугать. Я пожалуюсь на вас Светлане, так и знайте.

- Уверяю вас, у меня и в мыслях не было к вам подкрадываться, - оправдывался Рейнер, не приняв, разумеется, ее угрозы всерьез, - я лишь увидел издали, что вы беседуете с двумя господами… они ведь не из Горок? Я беспокоился о вас, Надин.

Упоминание полицейских кольнуло Надю, разом вернув ее в реальность, где воровство яблок соседским мальчишкой и ссоры с этим глупцом Рейнером далеко не самые большие из бед.

- Это полицейские, - растеряв остаток сил, ответила она, - вы, возможно, еще не знаете, но вчера вечером к нам приехал Павел Владимирович, супруг Светланы, а ночью… ночью его кто-то застрелил из револьвера. Убил.

Надя смотрела в землю и не видела выражения лица Рейнера. Но когда все же подняла глаза, оказалось, что он глядит на нее недоверчиво, все еще продолжая кривовато улыбаться.

- Это правда? Вы не шутите, Надин?

Она даже ответить не смогла, вновь опустила глаза и лишь мотнула головой. И почувствовала, как к глазам вновь подступают слезы - кажется, более менее спокойной их жизни вовсе пришел конец. Что будет с ними со всеми дальше Надя и не представляла.

Глава VII

Обычно Грегор старался задержаться на том берегу озера подольше - ему и впрямь доставляло удовольствие общество Надин Шелиховой. Однако весть о смерти графа взбудоражила его настолько, что он не помнил толком, как попрощался с Наденькой. И даже едва не забыл, что нужно зайти в дом - выразить соболезнования Светлане Дмитриевне и предложить помощь. Графиня держалась неплохо. Впрочем, это не удивило Грегора - все знали, что отношения между супругами были неважные, потому, должно быть, она не слишком горевала.

Жаль беднягу Раскатова… кажется, тот ведь и не стар еще был. А подсчитав его года, Грегор сделался еще мрачнее, поскольку осознал вдруг, что Раскатов был ему почти ровесником. Он и раньше понимал, что жизнь - штука непредсказуемая, но отчего-то не думал, что настолько. Что, не спросясь о его планах, она может просто оборваться в любой миг. Да еще и убийством…

Приступы сплина Грегор всегда гнал от себя как мог, да никогда бы и не признал вслух, что временами они одолевают его. Как сейчас. Это творческим натурам, вроде его брата, не стыдно признаться в подобном, а Грегора все привыкли видеть веселым и бесшабашным - таковым ему и следует оставаться. Потому он совершенно не спешил возвращаться домой, надеясь, что безрадостные мысли вот-вот отступят. Однако не помогло. Входя в ворота, он как раз размышлял о том, что Раскатов хотя бы успел жениться, и, судя по слухам, даже обзавестись детьми. У Грегора же не было никого.

Лишь когда он привычно обернулся, окидывая взглядом озеро и противоположный берег со скамейкой, то на душе его несколько потеплело. Наденька… она и впрямь необыкновенная девушка.

Грегор легко вбежал по ступенькам и потянул на себя дверь.

Дом, что снимал на лето брат, был очень небольшим: с двумя тесными спальнями, летней кухней в виде пристройки и крохотной гостиной - всякий входящий тотчас оказывался в этой гостиной. Однако Грегор был совершенно не готов к тому, что, захлопнув за собою дверь, оказался нос к носу с двумя не представленными ему мужчинами. Теми самыми, которые пару часов назад разговаривали с Надин.

- Господа Кошкин и Девятов, - запоздало оповестила горничная и подала ему визитные карточки полицейских.

Сами же сыщики живо поднялись при его появлении - тот, что повыше ростом, светловолосый, учтиво поклонился; тот, что пониже и темноволосый, небрежно кивнул.

- Григорий Романович Рейнер, - поздоровался в свою очередь Грегор и, кляня про себя брата-Николая, что того опять нет дома, на правах хозяина предложил им сесть. - Чем обязан вашему визиту, господа?

Переведя взгляд с одного сыщика на другого, Грегор остановился все же на светловолосом, Кошкине. Тот, будто желая казаться незаметным, молча сидел в углу дивана, но Грегор все равно знал, что именно он в этой паре старший. Нет, никаких догадок, внезапных озарений и далеко идущих выводов из незначительных деталей: Грегор лишь прочел на визитке Кошкина, что тот был Чиновником по особым поручениям Уголовного сыска Санкт-Петербурга и имел звание Коллежского советника, в то время как Девятов числился полицейским надзирателем и был, очевидно, в прямом подчинении у Кошкина.