Грегор не сразу понял, что Светлана сказала все, что хотела. Теперь она выжидающе смотрела на него.

- О… - только и смог вымолвить Грегор и судорожно сглотнул, - ваше предложение было несколько неожиданным, должен признать… ведь я зашел всего лишь отдать книгу. И извиниться, что мы не сможем обедать сегодня у вас. У брата снова мигрени.

Он почти силой удерживал себя на месте, пока говорил, поскольку что-то - он сам не ведал что - подстегивало его немедленно бежать из этого дома.

- Как жаль… - отозвалась Светлана, но была столь напряжена, будто наяву слышала его размышления о побеге, - меня тоже мучают головные боли уже который день - должно быть оттого, что август выдался таким жарким… Но что же по поводу Нади, вы не ответили?

Грегору показалось, что сейчас она станет его умолять.

- Я… я вовсе не уверен, что Надежда Дмитриевна питает ко мне достаточные чувства, - выдавил, наконец, он.

И, едва произнес это вслух, вдруг сам осознал, насколько прав. Надя не чувствует к нему того же, что он к ней. Она не будет рада его предложению.

Но было и еще кое-что. То ли он запоздало понял, что брат с невесткой не так уж и неправы, и он действительно загубит свое будущее, породнившись с Раскатовой; то ли… почувствовав унижение Светланы, на которое шла она ради сестры - на которое сестра толкнула ее, если точнее - он увидел вдруг Наденьку маленьким эгоистичным чудовищем. Капризным и озлобленным.

Никогда прежде он не думал о Наде так и даже вовсе не был уверен в своей правоте. Однако ощущение, что, женившись на ней, он совершит самую большую ошибку в жизни, засело в нем необыкновенно прочно.

А Светлана меж тем спешила ответить, настойчиво ловя его взгляд:

- Я понимаю, что, учитывая известные нам всем обстоятельства, я не смею предлагать вам подобное, но… вы честный, благородный человек, и я вижу, что Надюша вам небезразлична. И она непременно оценит ваше чувство - рано или поздно! Я не тороплю вас, лишь прошу, чтобы вы не оставляли ее в беде…

Последние слова Светлана говорила совсем уж несмело, без одушевления. Грегору подумалось, она жалеет, что вообще затеяла этот разговор. Наверное, Светлана посчитала его трусом, который испугался именно потери положения в обществе… Эта мысль и подстегнула Грегора немедленно вскочить с места и не слишком пылко, но искренне пообещать:

- Можете быть уверены, что я не оставлю Надин в беде. Никогда.

«Что бы она ни сделала…» - добавил он про себя.

Сейчас, возможно, Грегор жалел, что вообще приехал в Горки этим летом. Что ближе узнал Надин и позволил ей занять место в его мыслях. Наверное, всем было бы лучше, если б он ослушался брата и вместо Горок нашел бы другое развлечение… Но теперь уж поздно. Откажись он сейчас от Надин - всю жизнь станет корить себя за трусость.

Так какое из двух зол меньше?…

- Но прежде я должен объясниться с Надин, - поспешил добавить он. - Я не стану давать вам никаких обещаний без ее согласия.

- Разумеется! - пылко согласилась Светлана.

Кажется, она воспрянула духом и была уверена теперь, что дело за малым. Грегору так отнюдь не казалось, но переубеждать ее он не стал.

- Всего доброго… - сказал только он. - И еще раз простите, что нас не будет на обеде.

Ему все еще было неловко смотреть ей в глаза, потому, не затягивая с прощанием, Грегор резко повернулся, готовый покинуть столовую - и в этот момент ясно увидел, как в проеме двери, что вела в подсобку, мелькнула женская фигура.

«Неужто Наденькина горничная? - первым делом подумал он. - Вот же настырная! Ежели я и впрямь женюсь на Наде, то ноги этой девчонки не будет в моем доме!».

Глава XIX

Светлана еще долго смотрела в окно столовой, как Грегор уходит прочь по тропинке, и как фигура его теряется меж стволов сосен. Права ли она, что доверяет заботу о Надюше этому человеку? Еще час назад Светлана не сомневалась - она пребывала в полной уверенности, что Грегор только и ждет случая, чтобы сделать Наде предложение. А он испугался… почти сбежал из ее дома. Возможно и правда ему неловко было вести сей разговор, не получив сперва согласия Нади. Хотелось бы в это верить.

Грегор нравился Светлане. Да, он был несколько наивен, чересчур, по ее мнению, романтичен и, мягко говоря, недальновиден… и все же в нем чувствовалась некая сила. Несмотря на кажущуюся мягкость, он не позволит крутить собою. Заставить Грегора отступиться от собственных принципов было бы чрезвычайно сложно - в чем Светлана только что убедилась - а значит, ради своих убеждений, ради близких, ради женщины, которую любит, он пойдет на все. Вымирающий вид мужчин.

О том, что сестра с ее несносным характером вполне способна отравить жизнь такому как Грегор, она старалась не думать. Всеми силами гнала эти мысли и твердила себе, что Надюша просто еще очень юна. Да, семнадцать лет это вполне брачный возраст, иные Надины ровесницы уже вполне самостоятельны, а некоторые, особенно ушлые, и мужчинами крутят как угодно - уж кому как не Светлане об этом знать. Но Надя не такая. Она еще совсем ребенок и едва ли осознает, как глупо ведет себя и сколько боли причиняет тем, кто ее любит. Но она изменится - непременно!

Лишь бы сейчас не наворотила бед.

Судорожный всхлип, прозвучавший совсем рядом, за ее спиной, разбил тишину и заставил Светлану резко обернуться. Никого. И сразу волною накатил страх, будто кто-то невидимый опалил ледяным дыханием спину меж лопаток. Неужто снова это пришло?…

Несколько мучительных секунд Светлана шептала слова молитвы и - она сама не смела поверить, но на этот раз помогло. Страх отступал. Ей не померещилось - кто-то действительно плакал совсем рядом, видимо в кухне. Обогнув обеденный стол, Светлана скорее пересекла залу и приоткрыла дверь.

Там, на каменном полу в узком коридорчике и кромешной тьме, сидела Надя. Неприбранная, в ночной рубашке, она закусила костяшку пальца, пытаясь тем самым заглушить свои рыдания.

- Надюша, Наденька… что случилось?

Завидев Светлану, та метнулась в сторону - но была слишком слаба, чтобы сопротивляться, потому покорно повисла на руках сестры и уткнулась лицом в ее грудь.

- Я слышала все… - губы Нади дрожали, и разобрать слова удавалось с трудом. - Бог накажет тебя, Светлана. Ты сама не ведаешь, какому ужасному человеку только что отдала меня.

Она слышала… Светлана лишь устало вздохнула по этому поводу, готовая к новому потоку обвинений, но уже не боялась его. Право, разве могла ее сестра сказать что-то новое?

«Как же я устала от тебя, моя маленькая несносная сестрица… - думала Светлана, перебирая пальцами Надины неубранные волосы. - Как бы я хотела сбежать куда-нибудь - к вящей твой радости».

- Не говори глупостей, Надюша, - сказала она вслух, - принуждать тебя никто не станет. Но ты должна хотя бы выслушать объяснение Грегора.

Сестра согласилась:

- Да, его слова я тоже слышала. Это делает честь моему будущему мужу - его хоть сколько-нибудь интересует мое мнение. Но ты, моя родная сестра… - Надя отняла лицо от Светланиной груди, и та увидела, что, несмотря на размеренный голос Нади, из глаз градом катятся слезы. - Как ты могла? Был бы жив папенька, он никогда не допустил бы подобного.

- Отцу понравился бы Грегор, я уверена.

- Не понравился бы, - упрямо возразила Надя. - Папенька бы сразу разглядел, что за человек этот Рейнер.

Она, кажется, даже не злилась теперь на Светлану, а лишь сокрушалась о своей судьбе. Но от этого было еще горше: Надя всерьез полагает, что Светлана все делает ей во вред? Кем же она считает ее, должно быть… Дьяволом во плоти? Похоже, именно так. И Светлана понятия не имела, что сделать, чтобы переубедить сестру.

- Пойми, Надюша, - в очередной раз попыталась достучаться она, - скоро наша жизнь переменится. Все, чего я хочу, так это чтобы рядом с тобою был человек, который позаботился о тебе.

Но Надя не желала ее слышать:

- Когда скончался батюшка, наше положение было еще хуже. Мы тоже были опозорены… чего только не говорили о нас соседи! К тому же и денег не было совсем: я помню, как приходила квартирная хозяйка, как требовала собирать вещи и съезжать немедля, если матушка сию минуту не заплатит. Так сейчас хотя бы нас из дому не выгоняют.

- Ты не можешь этого помнить… - Светлана внимательно, с долей недоверия, глядела на сестру и чувствовала, что ее сердце только что пропустило удар. - Ты была совсем ребенком тогда, ты не можешь помнить. Верно, тебе рассказал кто-то, да? - догадалась она.

- Кто же мог мне рассказать подобное? - ответила вопросом Надя. И голос ее теперь не дрожал, Надя четко и осмысленно произносила каждое слово. - Маменька? Или, быть может, сама хозяйка? Я была ребенком, Светлана, но не глухим и не слепым ребенком, как, наверное, вы с мамой думали. Я все помню. И помню, как к нам ходил этот… с маслеными губами и блестящей лысиной. Порфирий Игнатьевич. Как уговаривал маменьку отдать тебя за него и обещал, что решит за это все наши проблемы. Но мама тебя пожелала… а ты меня - нет.

Но Светлана не слышала ее последних слов. Все мысли были о том, что Надя, наверное, лжет. Специально пугает ее. Потому что она не может этого помнить, не может.

- Надюша… - Светлана обнаружила, что голос внезапно сел, и ей пришлось кашлянуть, - вчера, на озере… когда ты сказала, что никогда не простишь меня - ты ведь имела в виду Леона, верно?

Надя ответила не сразу. Сперва ее губы искривились в усмешке - холодной и неискренней. Злой. И взгляд Нади не был сейчас похож на взгляд ребенка - это были глаза взрослой измученной женщины. На мгновение Светлане показалось, что она смотрится в зеркало.