– Может, домой поедем, Лизок?

– А ты хочешь домой?

– Да, что-то я вдруг устал... И спать хочу смертельно.

– Тогда давай по-английски смоемся, ни с кем не прощаясь.

– Давай...

* * *

На улице резвился морозец – легкий, приятно-жгучий. Встали на крыльце, вдохнули в унисон полной грудью, выдохнули одинаковые клубы пара. Влад огляделся по сторонам озабоченно, потом выудил из кармана мобильник:

– Погоди, сейчас такси вызову...

– Ой, да какое такси! Пока будем такси ждать, в два ледяных столба превратимся! Давай лучше пешком пройдемся, по морозцу! До дома не так уж и далеко!

– Ну что ж, давай...

– Ага! До Воздвиженского проспекта дойдем, а там дворами...

– Не боишься – дворами?

– Нет... Я с тобой ничего не боюсь. Да и кому мы нужны? Грабители тоже небось вовсю Новый год празднуют! Дай-ка я тебе шарф поправлю... А перчатки где?

– Да здесь, здесь... Ну, пошли, что ли...

Он привычно оттопырил локоть, приглашая подхватить под руку, и споро зашагали в сторону полыхающего новогодней иллюминацией проспекта. Ать-два, в ногу. Бок о бок. Дружно. Как единое целое. Они и есть единое целое, они давно уже так идут... И живут... Да кто бы в этом сомневаться посмел хоть минуту?

Свернули с Воздвиженского в темные переулки, а там не то чтобы испугаться, там вовсю новогодняя ночь ключом бьет! Вот компания вывалила из подъезда, с гармошкой, с плясками, вот подвыпивший мужичок с двумя пацанятами копошатся в сугробе – наверное, фейерверк затеяли.

– Пашка, Колька, отойдите подальше, ну! Счас рванет!

И впрямь – рвануло! Несколько залпов враз улетели со свистом, разорвали темное небо в клочья, рассыпались куполами звезд – красиво... Короткая вспышка зарева выхватила из темноты испуганное женское лицо – бледное, несчастное, даже будто немного заплаканное. Ладонь – к щеке, в глазах – паника, и следом потерянный зовущий голосок:

– Берта! Берта, ты где? Ко мне, Берта... Что ж ты испугалась, глупая... – и совсем уж печально-трагически, словно взвывая: – Бер-та-а-а...

Прибежала лохматая кроха, поскуливая, закружилась у ног хозяйки, просясь на руки. Женщина подхватила, прижала к себе, как ребенка, торопливо засеменила в сторону подъездов, тихо приговаривая:

– Испугалась, испугалась, маленькая... Ах они, противные, со своими пошлыми развлечениями... Пойдем домой, у нас там телевизор, чай с лимоном...

– Пойдем, Лиза! Чего ты встала? Пойдем, холодно... – нетерпеливо переступил на месте Влад, потянув ее за локоть.

– Да, конечно. Слушай, а жалко ее...

– Кого?

– Да вот эту женщину! Ты видел, сколько одиночества у нее на лице? Все-таки Новый год в этом смысле – ужасный праздник... Как некий водораздел среди счастливых и несчастных. Кому-то лишь подкидывает дровишки счастья в костерок, а кому-то выпучивает одиночество до боли, до отчаяния... Что-то есть в этом жестоко несправедливое, правда?

Молчание. Идет, думает о чем-то своем. Не ответил даже. Разозлилась вдруг, дернула его за руку:

– Ты почему молчишь? Я же тебя спрашиваю!

– Да? Извини... Извини, я не расслышал... Так о чем ты спросила?

– Да ерунда, ни о чем... Неважно, в общем. Шарф повыше натяни, простынешь.

Дальше так и пошли – молча. Она вдруг поймала себя на мысли, что всю дорогу идет и сама по себе трещит без умолку, боится замолчать хоть на минуту. Паузы боится. Выползет эта молчаливая змея-пауза и обовьет их случившимся нечаянным отчуждением. Или... она уже выползла, несмотря на ее бодрую трескотню? Хорошо, хоть до дома всего ничего осталось... А дома – там спасение придет. В родном доме и стены помогают. Сейчас спать завалятся, крепко уснут... Говорят, с любой неприятностью переспать надо. А утром она вроде как меньше становится. Вот и они – переспят с народившимся отчуждением, а утром встанут как ни в чем не бывало две здоровые веселые головушки, муж с женой и трижды родители, хоть и склеенные из осколков!

Открыли дверь, вошли тихо, на цыпочках, чтоб не разбудить маму с Сонечкой. В прихожей спросила шепотом:

– Чай будешь?

– Нет. Я спать пойду. Устал.

– Что ж, иди...

Включила свет на кухне – ах, как здесь хорошо. Чисто, уютно, прибрано. Штора новая на окне, кипень белых легкомысленных кружев. Давно купила, специально к Новому году берегла, чтоб знак обновления домашней жизни присутствовал. Чайник закипел тихо, деликатно, от чашки с чайным пакетиком терпко пахнуло мятой... Как хорошо горячего попить, с морозца-то! И вообще – жить хорошо. Несмотря на мелкие недоразумения. Да есть ли они на самом-то деле? Может, и не было никаких недоразумений, а так, показалось сослепу? Вот ведь – организовала себе близорукость ради красивого платья! Черт с ним, с платьем, лучше бы очки надела...

Допив чай, тихо прокралась в спальню, в который раз ругнувшись на отсветы уличного рекламного щита в окне. Нет, и правда, развели кругом иллюминацию! Может, с улицы и впрямь красиво, а в комнате полная фантасмагория от полыхающего синего-зеленого получается. О, а вот и оранжевый добавился для полноты ночной навязчивой колористики...

Бесшумно потянула штору, закрывая окно, нащупала под рукой кнопку настольной лампы на своей тумбочке. Ну вот, жить можно. Сейчас переодеться, потом в душ – и спать, спать...

Сна не было. Закрывала глаза, усилием расслабляла тело, гнала из головы тревожные мысли – все равно не было. Влад тихо посапывал рядом, потом вдруг застонал, задышал тяжело, перевернулся на другой бок. Интересно, что ему снится? Лучше бы что-нибудь семейное, заботливое, на злобу дня... Например, как бы так извернуться, чтобы летом всем семейством на море поехать... В Турцию или в Египет. А что, вполне возможный вариант, если уже сейчас толково начать экономить... Хотя нет, не снится ему ничего такого, семейного, на злобу дня. От таких снов тяжко не стонут и нервно под одеялом не переворачиваются.

А на море и впрямь хочется! Такая картинка славная в голове рисуется – вот идут они по кромке воды, умиляются на крошечные отпечатки Сонечкиных ножек на песке... А сзади Максим с Ленкой плетутся. Или нет, не плетутся, они в море плавают. Далеко, лишь головы в волнах видны. И кричат им оттуда веселыми голосами – эгей, родители, мы здесь! А она им пальцем грозит – не заплывайте далеко, мы ж с отцом волнуемся... И неважно им в этот момент, кто есть кто по признаку кровного родства, потому что давно и бесповоротно стерты все признаки, а есть только единый и цельный организм, который семьей называется. Хоть и трудной, но семьей. Плывите, плывите к берегу, окаянные, мы ж с отцом и впрямь волнуемся...

Нет, что ни говори, а ощущение семьи – главная составляющая любого счастья. Многие идут к этому ощущению через годы, через ошибки, представляя собственное счастье совсем в других ипостасях, как им кажется, более высоких... Кто-то все силы кладет на алтарь пресловутой известности своего драгоценного имени, кто-то, наоборот, видит смысл в принципиально осознанном затворничестве и презрении к славе, кто-то все годы яростно несет в себе неразделенную любовь, наслаждаясь высоким страданием. А есть и такие, кто пытается создать из своей семьи красивую глянцевую обложку, чтоб на зависть всем – посмотрите, как у нас все замечательно-благополучно! Ты сними, сними меня, фотограф! Чтоб никто и не подумал, чтоб никто и не поверил...

Она усмехнулась своим философским мыслям, перевернулась на другой бок. Хотя – отчего бы и не пофилософствовать, если сна нет? Так о чем бишь она... Да, о семейном счастье... Вернее, об ощущении семьи как составляющей любого человеческого счастья...

Так вот, господа мысленные мои оппоненты, что я хочу вам сказать... Чтобы прийти к этой счастливой составляющей, надо порой ой как наступить на горло собственной песне! И такие чудеса коммуникативного таланта из себя вытащить, перед которыми все остальные таланты на колени становятся. Если не верите, то попробуйте сами создать единый счастливый организм из ничего, из пустоты, по сути... Счастливая семья – это вам не написанная картина или книга! Это все вместе – и картина, и книга, божьим благословением отмеченная. А божье благословение – это ж продукт глазами невидимый, людской оценке неподвластный, его поглазеть-полистать нельзя...

Стоп, стоп! Это что ж получается – опять она себя нахваливает, что ли? Не надо, не надо... Как давеча мама сказала? Только, мол, подумаешь, что все в твоей жизни наконец-то наладилось, так она тебе по башке сразу и треснет! Тем более сегодня явно что-то разладилось в их семейном королевстве... Ладно, спишем досадный разлад на плюс-минус, как лишний стрессовый килограмм у модельной девицы. Одна-другая неделя диеты – и нет никакого килограмма... Все пройдет, все вернется на круги своя... Надо спать, спать, а то Сонечка утром рано встанет и обязательно разбудит, и голова весь день будет болеть...

Кажется, только уплыла в крепкий сон, а уж слышится явное дочкино хныканье, скребутся в дверь спальни маленькие ладошки. И мамино сердитое, осторожным шепотком:

– Тихо, тихо, малышка... Пойдем, где твои игрушки, пусть мама с папой еще поспят...

Ой, да разве она понимает эти порывы бабкиной заботливости? Мала еще... Хочешь не хочешь, а надо продирать глаза, надо выходить да обозначать свое обязательное материнское присутствие. Ладно, она встанет. Зато хоть Влад по-человечески выспится. Может, и настроение у него другим будет...

– Ну вот, разбудила-таки, непоседа! – виновато-радостно проговорила мама, встречая ее в дверях кухни. – С Новым годом, дочка! Как погуляли, хорошо?

– Хорошо, мам... Спасибо, что с Сонечкой осталась. Опять мы тебя новогодней компании лишили...

– Ой, да какие мне компании, скажешь тоже! Для меня счастье – вам хоть в чем-то полезной оказаться. В мои годы очень важно чувствовать себя кому-то нужной.

– Да ты и без того мне всегда нужна, мам, чего ты вдруг?

– Да ладно, это я так... А за меня не волнуйся, я и сегодня хорошо попраздную! Сейчас соберусь, к подругам поеду. Меня уж Маша с утра звала... И к Асе надо вечерком зайти...