– Да мы-то как раз и не лезем... Но честно тебе скажу, мы с Ленкой давно уже какой-то напряг чувствуем. И все время ждем, что вот-вот какую-нибудь гадость нам объявите!

– Нет, Максимушка, не будет никаких ни объявлений, ни гадостей, успокойся. И Ленку тоже успокой, она и без того любит по каждому поводу поднапрячься. Все будет хорошо, Максимушка...

– Правда?

– Правда.

– А он что, сегодня опять поздно придет?

– Ну, может, и поздно... Говорю же – работы у него много... Он же у нас ответственный, большую семью кормить должен!

Пожала плечами, улыбнулась беззаботно, даже хотела рассмеяться, да вовремя спохватилась – не перестараться бы. С Ангелиной да со свекровью в этом смысле как-то легче все получилось...

Перед тем как лечь в постель, выудила из шкафа давно подаренный Владом пеньюар – облако тончайшего шелка, рюшечки, красота сексуально-неописуемая. Облачилась, подошла к зеркалу, томно откинула плечи назад, вытянула губы трубочкой, как для поцелуя. Довольно неказисто получилось – глаза-то все равно отчаянно грустные. Да и не то, не то все это. Смешно выглядит, пошловато даже. Сопротивляется обиженная душа наигранной сексуальности. И пеньюар этот... Хотя при чем тут красивая одежка, она ж ни в чем не виновата. Ладно, пусть будет. А вот с лицом что-то делать надо. Придать ему выражение благостного спокойствия, не замутненного обидным знанием. Ты же сейчас кто? Ты – дурочка с переулочка, и все у тебя тихо-благополучно. Дети дома, ужином накормлены, дорогой супруг по важным делам где-то задерживается. А ты, как верная добрая жена, ему во всем доверяешь. И тебе вполне уютно в этом доверии, и глаза должны быть тоже доверчивые... Вот так, вот так! Наподдай-ка взгляду поболе наивной благости! Понимаю, что трудно, а ты постарайся! Вот, во-о-т... Уже лучше... И духами, духами прыснуться не забудь...

Ага! Пришел, кажется... Быстро в постель! И книжку, книжку какую-нибудь в руки возьми, что ли! Будто легкомысленно читаешь на сон грядущий. Так зачиталась, что и не слышала, как муж пришел... И дела тебе нету, в котором часу пришел...

– Ой... А я думал, ты спишь...

Голос виноватый, настороженный. Встал изваянием посреди спальни, втянул испуганно голову в плечи, как нашкодивший пятиклассник перед завучем.

– Не-а, не сплю еще... – Зевнула, расслабленно потянула шею, ерзая затылком по шелку подушки. – Такой детектив интересный попался...

И снова взглядом – в книжку. Вот черт – не заметила, вверх ногами схватила. Тем более, на поверку оказалось, что это всего лишь русские народные сказки – наверное, Сонечка вечером притащила. Хорошо, в свете ночника не видно.

Краем глаза наблюдала, как Влад раздевается. Неуклюже, торопливо, будто в чужой спальне. Осторожно поднял край своего одеяла, так же осторожно лег, боясь совершить лишнее телодвижение, повернулся спиной. Боже, а спина-то какая напряженная, будто удара ножа ждет. Может, спросить у него чего-нибудь... такое, наивно-бестолковое, обыденное, домашнее, протянуть легкий мосток из натужной неловкости?

– Слушай, Влад...

– Что?! – резко поднял голову от подушки, повернулся вполоборота.

– Я тут решила новую куртку Ленке купить... В этой она совсем замерзает. Говорила я ей – длинную надо брать... Но разве ее переубедишь, заладила свое: не модно, не модно... А зима вон какая холодная выдалась!

– И... что?

– Ну, так я и говорю – другую куртку купить надо... Ты что об этом думаешь?

– Я? Да ничего... А что я должен думать? – Кашлянул хрипло в кулак, снова положил голову на подушку. – Конечно, купи, зачем спрашиваешь...

Кивнула утвердительно, будто он мог ее кивок видеть. Перевернула книжку, бездумно побежала глазами по строчкам: «...жил-был старик со старухой, детей у них не было. Старуха и говорит старику...»

Зря с ним про Ленкину куртку заговорила, не протянулся мосток. Наверное, вся она сейчас у него жуткое раздражение вызывает, вместе с пеньюаром, с книжкой, с домашними обыденными вопросами. Раздражение и внутреннюю неприязнь. О господи, как же на все это взъяриться хочется, честное слово, дать русскими народными сказками по башке, вытащить из постели, выставить из дома вон! Ах как хочется...

Нельзя. Терпи, Лиза, терпи, милая дурочка с переулочка. Вон, сказку читай. Жил был старик со старухой, детей у них не было. Старуха и говорит старику...

* * *

Тигран не вошел, а вломился в ее маленький кабинет, закрыл дверь, решительно шагнул к столу.

– Лиза, я должен... Я обязан поговорить с тобой, Лиза! Да оторвись ты от компьютера, в конце концов! У меня действительно серьезный разговор, Лиза!

Она медленно отвела взгляд от монитора, глянула с досадой – да что ж такое, сговорились они все, что ли, мучить ее?

– Давай потом, Тиграш... Мне сейчас некогда.

– Нет, сейчас! Именно – сейчас!

– Что, так приспичило?

– Да, именно так! Именно приспичило, дальше уже некуда!

– Ну что ж, говори...

– Да, да... Погоди, с духом соберусь...

Уселся на стул, подтянул одна к другой ступни, просунул меж колен ладони, качнулся взад-вперед корпусом. Волнуется, бедный.

– Лиза, я, наверное, виноват перед тобой...

– О чем ты, Тиграш?

– О чем, о чем... Помнишь ту козявку, которую я на Новый год приволок?

– Эльзу, что ли?

– Ну да, Эльзу... Черт меня тогда дернул, если б я только знал, чем все это закончится! До сих пор не пойму, чем она его зацепила! Но ты не пугайся, Лизок, ладно? Отнесись ко всему философски... Ты умеешь, я знаю. Ты вообще очень умная, Лиз... Я всегда знал, что ты очень умная женщина!

– Спасибо за комплимент, Тиграша. Мне очень приятно.

– Ну да... Вообще-то я не о том... То есть я не хотел...

– Что? Комплимент не хотел говорить?

– Ой, да ну тебя! Послушай меня серьезно, Лизок, я ведь не шучу!

– Да говори, говори, я слушаю. Главное, не волнуйся.

– Ну, в общем, так уж получилось... Понимаешь, Лизок, он несет какую-то чушь, прямо как мозгами сдвинулся в одночасье... Говорит, как увидел, сразу будто ударило изнутри, перевернуло... Ну, и еще всякую прочую ерунду...

– Это ты о Владе, что ли?

– Ну да... В общем, тут такое дело, Лизок. Я думал, он поколобродит дней пять и за ум возьмется. Но ситуация совсем в плохую сторону развернулась, Лизок... Понимаешь, влюбился твой Влад. Вот так раз – и влюбился. Ты прости меня, что я без подготовки, сразу тебе в лоб...

– А я все знаю, Тиграша. Не извиняйся.

– Знаешь?!

– Ну да.

– Он что, сам тебе сказал? Вот идиот...

– Нет, ничего он мне не говорил. Просто знаю, и все.

– А... Вот так, значит... Интересно, очень интересно... Значит, все знаешь и молчишь, да?

– А что, я обязана про это на весь белый свет кричать? Ну, влюбился, и что? Сегодня влюбился, завтра разлюбился. И вообще... Что я должна, по-твоему, в этой ситуации делать? Разводиться, что ли? У нас дети, Тигран, и все не так с этими детьми просто. Да зачем я тебе объясняю – ты сам знаешь, какая у нас в этом смысле хрупкая ситуация...

– Знаю, Лизонька, знаю. Потому с этим разговором и пришел. Значит, решила просто перетерпеть?

– Да, Тиграша, решила. Ничего, я стерплю. Когда любишь, терпеть можно, это унижением не считается. И поэтому не надо меня жалеть, пожалуйста. Я сама так решила.

– Лиза, Лиза... Да разве тут в одном твоем терпении дело? Его же спасать нужно, как ты этого не понимаешь? Тут решительно действовать надо!

– В смысле – действовать?

– Ну, в общем... На вот, я тебе принес... – закопошился он на своем стуле, доставая из брючного кармана какую-то бумажку. – Тут адрес Эльзы, тебе нужно к ней сходить и поговорить.

– Сходить?! Поговорить? Да ты что, Тигран, совсем рехнулся? Никуда я не пойду, и не суй мне никаких адресов!

– Нет, пойдешь!

– Ага, этого еще не хватало! Убери, убери, не надо мне этого!

– Дура! Дура ты, Лиза! Говорю же, его спасать нужно!

– Не ори... Еще и дура... А только что говорил – умная...

– Ладно, не сбивай меня с толку! Ты, видно, не понимаешь всей серьезности положения... А ну, как он из семьи уйти надумает, тогда что? Он же сейчас вообще ненормальный, он собой не владеет, отчета поступкам не отдает!

– Никуда он не уйдет, Тигран. Не посмеет.

– Да говорю же тебе – у него совсем крыша съехала! Запросто может дел наворотить! Таких дел, что и сам потом не расхлебает... А главное, он ведь и не нужен этой козявке, если уж так, по большому счету... Поиграется с ним и выбросит. А прежнего уже не склеишь. Вы и без того большими взаимными трудами склеенные, разве не так?

– Да так, Тиграша, так...

– Ну, вот и хорошо! Значит, собирайся, поехали!

– Куда?!

– К Эльзе, куда. Собирайся, я тебя сам отвезу.

– Нет, нет! Ну как я... Нет, я не смогу, ни за что...

– Надо, Лиза. Поверь, я знаю, что говорю. Она девка не глупая, она все правильно поймет.

– Да что я ей скажу?!

– А то и скажешь – все как есть. Что семья у вас не простая, что не такой уж твой Влад драгоценный подарок... Ничего, ничего! Если уж решила терпеть, то иди до конца. Это хорошо, что ты так решила. Но, понимаешь, тут одного терпения маловато будет. Тут еще и действовать надо. По́шло, по-бабски, но действовать.

– Да откуда ты знаешь, как там по-бабски... Хотя это неважно, я все равно не смогу. Ни по́шло, ни по-бабски.

– Сможешь! Давай вставай, чего расселась? Силой мне тебя со стула поднимать, что ли? Где твоя шуба? Ага, вот она... Вставай, вставай, пошли...

Она и сама не могла понять, отчего вдруг его послушалась. Встала из-за стола, разрешила надеть на себя шубу, и он действительно почти силой поволок ее по коридору, крепко уцепившись за предплечье. Так в старых фильмах белогвардейцы вели на допрос юных подпольщиц – с каменным выражением лица. И полы ее шубы разлетались от ходьбы, как рваные истерзанные края юбки... Встретившаяся им на пути Ангелина лишь открыла рот и порскнула испуганно к стеночке, пропуская. Даже не спросила ничего. Испугалась зверского Тигранова лица, наверное.