— Давай без парика.
— Ладно, только для тебя, — улыбается она и надевает шляпу.
Её парик я кладу в свой пакет, закрываю квартиру, и мы спускаемся по лестнице. Я поддерживаю Альбину за талию, но она спускается уверенно, почти как зрячая, а вот мои ноги меня подводят. Слегка пошатнувшись, я успеваю опереться ладонью о стену, и Альбина сразу же приостанавливается, заботливо обняв меня за плечи.
— Тихонько, малыш… Что, головка кружится?
— Вроде бы нет, — отвечаю я.
Она качает головой.
— Угораздило же тебя наглотаться этих таблеток… Давай пойдём помедленнее, и держись за меня.
— Да ничего, всё уже нормально, Аля, — уверяю я.
Дворники, скользя по лобовому стеклу, размазывают ручейки дождевой воды. Снаружи ничего интересного, только мокрые улицы, машины, автобусы и маршрутки, а внутри, рядом со мной — колени Альбины. Я знаю, что если я их потрогаю, она не будет возражать, но я могу только опустить голову ей на плечо и взять за руку: усталость придавила меня, как бетонная плита. Могучий джип мягко катится по улице, и у меня такое ощущение, будто мы едем в огромном танке, достающем своей башней до неба, давя на своём пути людей и автобусы, как муравьёв.
— Зайчонок, как ты себя чувствуешь? — тепло щекочет мой висок голос Альбины.
Посылая нервные импульсы за миллионы километров, я шевелю губами:
— Нормально… Только спать хочется. Я люблю тебя, Аля…
Да, я люблю её, и мне неважно, что Рюрик это слышит. Пусть. А тёплый, чуть грустный голос отвечает мне с сияющих облаков рая:
— И я тебя, зайчишка.
Мы уже плывём на светлом облаке над тёмными тучами, грозно клубящимися внизу. В них скопился электрический гнев, он грохочет и перекатывается, угрожая нам ветвистыми белыми вспышками, но ему нас не достать: мы поднимаемся на нашем облаке к сияющему солнцу.
Глава 5. Подруги
Флешбэк
После того семейного обеда мы не разговаривали неделю. Эти дни прошли, как в тумане, я жила по инерции: спала, ела, пила, работала, уставившись в монитор. Отец три дня выпивал, на четвёртый наконец пошёл на работу, а я даже не заметила его запоя, хотя всегда болезненно реагировала на это. Может быть, он уже тогда что-то заподозрил. Позвонила Ника, пригласила погулять в парке. Я машинально согласилась, хотя больше всего мне хотелось лечь и умереть.
В парке, несмотря на невесёлую погоду, гуляли люди. Небо пряталось за непроглядными тучами, из которых в любой момент мог пролиться дождь и испортить нам удовольствие. Впрочем, о каком удовольствии можно было говорить? Мы бродили по парку, я рассеянно слушала Нику, пыталась что-то отвечать, но получалось невпопад.
— Что это с тобой сегодня? — спросила она наконец. — Ты как будто на другой планете.
— Так и есть, — усмехнулась я. — Извини, депрессняк… Давай просто погуляем, подышим воздухом, помолчим. Из меня сегодня и правда неважный собеседник.
Некоторое время мы шли молча, но Ника не выдержала.
— Нет, так — скучно… Давай лучше о чём-нибудь поговорим, чтобы просто отвлечься. А то, если всё время думать, можно вообще свихнуться.
— Это верно, — вздохнула я. — Только я сейчас как бетонной плитой придавленная… И на языке как будто чугунная гиря. Может, выпьем пива?
Мы купили в палатке по бутылке «Сибирской короны» и большую пачку чипсов. Начал накрапывать мелкий дождичек, и мы устроились за столиком под навесом. Ника сидела, задумчиво подперев подбородок рукой, её рассеянный взгляд блуждал по верхушкам старых высоких елей, росших вдоль аллеи. Мы опять молчали. Непривычно было видеть её с короткой стрижкой, которую она сделала две недели назад; перед этим она долго думала, стричься или не стричься, сомневалась, пойдёт ли ей, хотя, на мой взгляд, тут и думать было нечего. Её многострадальные волосы уже давно имели больной вид, безнадёжно испорченные многочисленными экспериментами — перекрашиванием, мелированием, химией, и всё, что оставалось — это только избавиться от них.
…Когда две недели назад я позвонила, Ника ответила, что она сейчас в парикмахерской.
«И какую стрижку ты делаешь?» — поинтересовалась я.
«Под ноль», — с нервным смехом ответила она.
«Что, в самом деле?» — не поверила я.
«Слышишь — машинка жужжит?»
Конечно, она пошутила. Когда через полчаса мы встретились у парикмахерской, она вышла из дверей постриженная хоть и не под ноль, но всё-таки довольно коротко. С круглой, мальчишеской головой на длинной худой шее, в джинсах и кроссовках, она резво сбежала вниз по ступенькам, сияя мне улыбкой от уха до уха, чмокнула в щёку.
«Ну, как?»
«Мне нравится», — сказала я.
Подумать только, как стрижка может изменить человека! Настроение у Ники было отличное, и мы отправились гулять. День был жаркий и душный, и стрижка была весьма кстати. Пока мы шли, Ника заглядывала в каждую мало-мальски отражающую поверхность, трогала затылок:
«Так непривычно! Я теперь похожа на парня».
«Тебе хорошо так», — заверила я её.
«Сзади машинкой стригли, — сказала Ника. — Я даже испугалась — думала, налысо брить будут! И как раз в это время ты позвонила».
Она не ожидала, что такая стрижка ей пойдёт, и созналась, что очень боялась подставлять голову под ножницы, но теперь ей даже нравилось, как она выглядела.
«Такая причёска тебя молодит», — сказала я.
И это было действительно так: Ника стала похожа на мальчика. Аккуратно подстриженные и вымытые, её волосы блестели на солнце и выглядели ухоженными. Она всегда была угловатой, как худой мальчик-подросток, зачем-то отрастивший длинные волосы, и сейчас было ясно, что короткая стрижка — именно то, что ей всегда было нужно. С ней она была самой собой.
День мы провели весело: гуляли в парке, выпили пива и даже прокатились на каруселях, много смеялись. Захмелев от пива, Ника дурачилась, висела на турнике, пытаясь подтянуться, но у неё не получалось, и она смеялась над собственной неловкостью. Ей удалось вскарабкаться на брусья и даже повиснуть вниз головой. Я погладила и взъерошила ей макушку, и она засмеялась. Потом она слезла на землю, а я попыталась повторить её упражнение. Когда я висела вниз головой, наблюдая перевёрнутые деревья, перевёрнутая Ника подошла ко мне, взяла моё лицо в свои ладони и крепко чмокнула в губы.
«Ты чего?» — удивилась я.
Она засмеялась и чмокнула снова, ещё крепче.
Потом мы взяли ещё по пиву и сидели на скамейке. Над верхушками деревьев висело неловкое молчание.
Когда мы шли домой, она сказала:
«Наверно, пиво в голову ударило».
…Горьковато-терпкий глоток прохладно пролился мне в горло, на зубах захрустела солёная картофельная пластинка. Край навеса колыхался, то втягиваясь внутрь, то трепеща наружу, а асфальт аллеи уже потемнел и поблёскивал, на нём резче выступила белая разметка. Опустив чёрные щёточки ресниц, Ника порылась в сумочке и достала изящную розовую пачку тонких «дамских» сигарет и обыкновенную дешёвенькую зажигалку. Я приподняла брови.
— Опять куришь?
Она со смущённой усмешкой отвела глаза.
— Да так, купила зачем-то на днях…
В пачке уже не было двух сигарет. Моя подруга вытряхнула ещё одну, нерешительно протянула мне. Я качнула головой:
— Я в завязке. Бесповоротно.
Подумав секунду, Ника зажгла сигарету и слабо затянулась, выпустила маленькую струйку дыма, а потом долго держала сигарету в пальцах. В её бутылке таял у стекла тоненький ободок пены. Я хотела спросить, видела ли её мать эту пачку, но у меня в сумочке проснулся и запищал, моргая экраном, маленький нарушитель моего покоя. Я ещё не видела, что высвечивалось на его дисплее, но уже знала, кому так срочно требовалось услышать меня.
— Извини, — сказала я Нике и вышла из-под навеса.
Предчувствие не обманывало меня: это была Альбина. И чему так обрадовалось моё глупое сердце? Почему оно запрыгало в груди, почему мне стало трудно дышать? Выйдя по влажной траве на асфальт, я нажала кнопку и приложила телефон к уху.
— Да.
— Настенька… Я тебя не побеспокоила? Ты можешь сейчас говорить?
— Да, Аля.
— Здравствуй, солнышко. Прости меня… Прости, я не могу без тебя.
Дождь, как только я вышла из-под навеса, закапал чаще. На голову мне падали холодные капли, куртка на плечах покрылась тёмными пятнышками.
— Я думала, ты всё сказала тогда, Аля… У нас ничего не получится, ведь так?
— Настя! Пожалуйста, не будь жестокой…
— По-моему, это ты сказала жестокие слова, Аля.
— Прости меня! Да, я сказала это, но с собой я ничего не могу поделать. Я не могу без твоих рук, без твоих губ, без твоего голоса, твоего дыхания… Ты мне нужна, как воздух. Пожалуйста, давай встретимся.
Дождь припустил по-настоящему, на асфальте уже не осталось ни одного сухого местечка, а люди вмиг испарились. Там, где ещё пять минут назад бегали дети, теперь было пусто и мокро. Я подняла капюшон и огляделась по сторонам. Парк был пуст.
— Когда? — спросила я.
— Когда скажешь, Настенька. Когда тебе удобно. Но я бы не стала возражать, если бы мы встретились прямо сейчас.
Ника сидела под навесом, таская из пакета чипсы. Её сигарета дымилась в пепельнице.
— Прямо сейчас я не могу, Аля. Я не дома. Я перезвоню тебе, как приду домой.
— Хорошо, малыш. Я жду. Целую тебя…
— Да, Аля. Пока.
Я вернулась под навес и села на своё место. Ника хрустела чипсами, запивая их пивом. Я взяла свою бутылку и тоже приложилась к горлышку, сделав длинный глоток.
— Ника, наверно, я пойду домой. Что-то погода не располагает к прогулкам.
Она вздохнула.
— Ну ладно… Пошли.
— Посидим ещё, — сказала я. — Пиво допьём и пойдём. Может, дождь кончится.
"Слепые души" отзывы
Отзывы читателей о книге "Слепые души". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Слепые души" друзьям в соцсетях.