Кристина Майер - Слепой рассвет

— Я могу подумать? — мне пришла эта мысль в голову, как спасительная. — Я настолько растерялась, что ничего не могу толком сообразить.

Мне казалось, что я вижу, как переглядываются домочадцы. Осуждают меня? Бедная слепая девушка должна радоваться, что такой мужчина зовет ее замуж…

Я и радовалась, где-то глубоко в душе.

— Полина не волнуйся, — поднялся Герман с колен и подал мне цветы. — Конечно, ты можешь подумать. Нам некуда спешить. Мы все равно никогда не расстанемся, штамп в паспорте ничего не изменит, — он прижал меня к себе. Как же хотелось увидеть его лицо. Голос спокойный, в нем даже звучит улыбка, будто он не расстроен. Знал, что я откажу?

— Герман…

— Не надо ничего объяснять, Полина. Я все понимаю. Подумай, но не забывай, что ты уже моя и я тебя никому не отдам, — он обхватил мое лицо и при всех поцеловал. — Ты еще скажешь «да», — шепнул Герман едва слышно мне в губы. Уверена, кроме меня его никто не слышал.

— Вижу, я вовремя заглянул. Поздравляю! — в гостиную вошел Андрей. Наш поцелуй он расценил скреплением будущего союза двух любящих сердец. Как же неудобно…

— Полина попросила пару дней, чтобы подумать, — мое лицо наверняка вытянулось от удивления.

Пару дней?

— Полина, я бы на твоем месте не спешила с ответом, — поддержала меня Зинаида Владимировна. — Нам будет очень интересно понаблюдать, как мой сын добивается твоего согласия, — вроде все перевели в шутку, а у меня на душе было неспокойно. Все поняли, что это был отказ. Разве Герман заслужил, чтобы я своими сомнениями его обижал? Ведь наверняка ему неприятна эта ситуация.

Заплакала Арина и все внимание сразу же переключилось на малышек. О нас с Германом сразу же забыли. Оказалось, что Маша ее стукнул игрушкой, а услышав плач сестры сама разрыдалась…

Остаток вечера мы занимались детьми: кормили, купали, укладывали спать. О предложении Германа никто не вспоминал. Складывалось ощущение, что об этом все забыли, только я выкинуть из головы не могла. Ведь правильно поступила, тогда почему так тоскливо на душе?

Зинаида Владимировна позвала Германа посмотреть какие-то файлы присланные дизайнером. Я лежала в постели с закрытыми глазами, ждала моего мужчину. Маша зашевелилась в своей кроватке. Я открыла глаза по привычке, повернулась в сторону, где стоит ее кроватка.

Свет…

Мутный свет…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полина

— Иди ко мне, — Герман знал, что я не сплю. Притянул меня к себе и впился в губы. Я всегда его хотела, тело тут же откликалось на ласки, стоило любимому ко мне прикоснуться, но сегодня голова была забита разными мыслями, не получалось никак расслабиться, хотя пыталась переключиться.

— Полина, что происходит? — задал Герман вопрос. Удивительно было бы, если бы он не заметил моего состояния.

Я до сих пор не могла понять, что происходит с моими глазами. Я видела! Мутно, но видела. В голове настоящий хаос из мыслей, чувств, переживаний.

Все то время, пока он разговаривал со своей матерью, я закрывала глаза, вновь открывала и не могла поверить, что это правда. Приблизительно также, я видела в последние дни перед операцией. Боялась радоваться! Вдруг это кратковременное явление и через несколько минут… часов, дней все прекратится. Боялась об этом говорить вслух, будто в одно мгновение стала суеверной.

Когда я уже хотела встать и подойти к кроватке моей малышки, в спальню вернулся Герман. Явидела его силуэт и даже различала цвета одежды. Чтобы понять, как это много, нужно было совсем ослепнуть. Этот свет лучше постоянной темноты! Как же я хотела, чтобы он не угас в моих глазах. Пусть так, но только видеть… Видеть любимые черты в самых дорогих сердцу людях!

— Я до сих пор думаю о твоем предложении, — после нескольких секунд раздумий я солгала. Обломаться самой не так страшно, как посеять в его душе надежду, а утром сообщить, что зрение вновь пропало.

— Передумала? Я готов услышать «да» — весело произнес Герман, а его язык в этот момент ласкал бьющуюся жилку у меня на шее.

— Ты уверен, что хочешь на мне жениться? — не думала затевать этот разговор, все получилось само собой. Если зрение ко мне вернется навсегда, я, конечно же, соглашусь.

— Поля ты во мне сомневаешься или в себе? — вопрос я не до конца поняла. — Ты меня любишь?

Я много раз это говорила, тогда почему Герман спрашивает?

— Конечно, люблю!

— Тогда не оглядывайся ни на что. Выброси все страхи и сомнения из головы. Я не мыслю без тебя своей жизни, Поля, — его пальцы зарылись мне в волосы, принялись массировать кожу головы. — Другой никогда не будет, — продолжил Герман. — Веришь мне?

«Верю!» — мысленно произнесла, кивая на его вопрос.

В отличие от меня, Герман каждый день своими поступками доказывал любовь, а я носилась со своими страхами. Что сделала я, чтобы мы были вместе?

Сбежала от него? Не сказала, что беременна? Скрыла от него дочку?..

А потом свалилась, как снег на голову со своими бедами и позволила Герману их решать. Взамен моей трусости я получила его любовь. Почему сомневаюсь?.. Да просто я хочу для него настоящего счастья, без сомнений и сложностей. Чтобы в радости и любви до конца дней. А я слепая… Инвалид…

А как бы ты поступила, окажись на его месте? Оставила? — задала себе мысленно вопрос и поежилась от такого предположения.

Я бы никогда его не оставила! Потому что люблю всей душой и не хочу без него жить! Вот я и развеяла все сомнения, но не решилась сказать заветное «да». Так хотелось верить… Вдруг, зрение больше не пропадет? Тогда и радость окажется полной. Я буду видеть лицо любимого мужчины, когда он наденет мне на палец кольцо.

Герман не стал ждать ответа, он опустил меня на постель и накрыл своим телом…

— Я люблю тебя, Полина. Готов убеждать до своего последнего вздоха…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полина

Утро…

Оно не встретило меня темнотой. Я лежала на кровати с открытыми глазами и смотрела в белый потолок. Глянцево-белый. Ничего необычного или интересного я там не нашла, я просто радовалась.

По щекам катились слезы счастья. Зрение не пропало. Сколько прошло часов? Пять? Шесть? Семь?..

Может, это навсегда?

В кроватке тихо спала моя доченька. Рядом любимый мужчина. Герману вчера удалось отвлечь меня, разбудить тело страстным ласками. Возможно, что после пережитого удовольствия мое зрение стало острее. Не исключено, что и сон благотворно повлиял на мой организм. Вчера я видела размыто, сегодня отчетливо различала цвет, форму, оттенки, нюансы…

Повернула голову и стала разглядывать Германа. Как же я по нему соскучилась. Такой родной и красивый. Я готова смотреть на него вечно, но была еще Машенька. Тихо выбравшись из объятий любимого, я подошла к кроватке доченька.

Какая она стала большая. Моя красавица. Мне казалось, она все больше становится похожей на папу. Время шло, солнце уже заглядывало через шторы в окно, а я никак не могла отвести взгляд от малышки. Как же хотелось ее разбудить, чтобы увидеть глазки, улыбку, зубки, которых уже прорезалось целых четыре.

А еще хотелось всем рассказать, что я теперь вижу, но так страшно было сглазить.

Подошла тихонько к окну и отодвинула штору. Чуть-чуть. Хотелось взглянуть на рассвет.

Как же мне не хватало всего этого. Прошедшие слепые месяцы я будто жила наполовину. Сейчас красивым казалось абсолютно все. Сердце наполнялось безграничным счастьем. Понять мое состояние можно пройдя все эти трудности.

Деревья стояли почти голые, мокрые после дождя дорожки были усыпаны осенней яркой листвой. Солнце проглядывает сквозь легкую дымку тумана.

Слепой рассвет…

А я теперь вижу!..

Моя жизнь за одну ночь полностью изменилась. Теперь я все могу! Даже приготовить нам завтрак, сварить Машеньке кашу, но я никак не могла заставить себя отойти от окна. Этот пейзаж завораживал…

— Поля?.. — раздался хриплый со сна удивленный голос Германа. — Ты почему… не спишь?

Я смотрела на него, а Герман никак не мог понять, что его насторожило.

Может то, что мой взгляд направлен прямо на него, а может то, что слепая стоит и смотрит в окно.

— Любуюсь рассветом, — улыбнувшись, ответила Герману. Нужно было видеть выражение его лица. — Любуешься?.. Поля, ты видишь? — он подорвался с постели и оказался возле меня. — Поля, ты меня видишь?! — схватив за плечи, Герман меня встряхнул. Ком подкатил к горлу, когда я наблюдала его радость, поэтому смогла только кивнуть. — Сколько пальцев ты видишь? — Герману, как и мне, хотелось убедиться, что это не сон, поэтому он и устроил проверку.

— Три, — улыбалась я сквозь слезы.

— А сейчас?

— А сейчас два. Герман, я вижу. Даже лучше, чем до операции, — смотря на то, как он счастлив, я вновь расплакалась. А он обнимал меня, сцеловывал слезы и говорил, как сильно меня любит…

— Почему ты меня сразу не разбудила? — возмутился Герман. Мне нужно подобрать слова, чтобы объяснить свой поступок.

— Герман, я хотела сразу рассказать, но боялась, что утром вновь проснусь слепой…

— Так ты вчера ночью?.. — перебил меня Герман.

— Да.

— Ты больше не ослепнешь! — категорично заявил Герман, будто мог это решать. — Мы прямо сейчас поедем к врачам, но я уверен, они подтвердят, что зрение вернулось навсегда. Мы прямо сейчас всем расскажем.

— Герман, я боюсь радоваться, боюсь кому-нибудь об этом говорить.