В потрясённой тишине трещали факелы, глухо булькала кровь.

…Даже всегда сдержанный Ким не мог усидеть на месте. Невероятное возбуждение царило в тюрьме. Пришёл мрачный Сэмюэль, сказал, почему-то глядя на Робера:

– Утром умер Полинор – наследник короля. Объявлен недельный траур.

У Робера сжало внутренности, кровь ударила в голову. Он прошептал:

– Вот и всё… Вот и всё…

Сэмюэль молча потоптался, поглядывая на юношу, вздохнул и отправился по своим делам. Смрад горелого мяса стоял в клетке.

– Их надо уничтожать, жечь, резать! Они хуже диких кабанов, грязные свиньи! – стучал по стене Руперт, самый старший из воинов Кима.

– Придёт время, и мы отомстим!

Робер повернулся к друзьям лицом, прислонился спиной к решётке и со всей силой вцепился в неё руками:

– Время мести пришло…

Все обернулись к нему. Юноша старался сдержать дрожь в голосе:

– Я обманул вас. Я предал. Моё настоящее имя – Робер Лекс. Я сын и единственный наследник короля Гордона Лекса!


* * *

Я думал, свобода чиста,

Её совершенны черты,

Омытые словом Христа,

Слепят золотые кресты.

Я думал, свобода придёт

Блаженством раскинутых рук,

Души благодатный полёт

Прервёт боли замкнутый круг.

Я сладкое слово кричал,

Разглядывал с разных сторон,

Как женщин его обнажал

И нежил младенческий сон.

Я звал за собою других,

Я верил: в огне будет брод…

На каждый ликующий стих

Кивал равнодушно народ.

И вот, все покровы содрав,

Свободы я вижу черты.

Но скалится тысячей глав

Кривая усмешка толпы.

Не то! И не так!! И не там!!!

Неверье обманутых глаз…

Свобода – не дева, не храм,

А… кладбищ мерцающий газ!


– Ты!.. – вырвалось у людей. И они пошли на него. Робер плотнее сжал губы, чтобы не закричать в последний момент, прижал голову к решётке и зажмурился.

– Ты! – хриплое дыхание ударило в лицо, жёсткие руки вдавились в горло. Робер из последних сил держался за прутья. Резкий рывок едва не уронил его вперёд.

– Опомнитесь! Это же Робер! Наш Ангел! Посмотрите на него! Разве может он быть предателем?!

Робер не выдержал и открыл глаза. Воздух с хрипом входил в его лёгкие. Вокруг люди дышали так же тяжело, как и он. Ким и священник Рубен заслонили его от других.

– Кто бы ни был он по рождению, он принят нами! Он в тюрьме, а не во дворце, он с нами, а не с королём, он – наш! – Чеканил слова Ким.

Робер видел, как разжимались кулаки, как расслаблялись готовые к драке люди. Он взмолился:

– Ким! Мне надо умереть! Пожалуйста… Я хочу, чтобы вы убили меня. Не хочу быть повешенным! Не доставляйте такого удовольствия Гордону, прошу вас! Если я не умру, погибнет семья графа Донована, мои близкие… Убейте меня, умоляю!..

Рубен прижал его голову к себе, гладя по волосам:

– Не плачь, сын мой… Ты отважен, как настоящий рыцарь, честен и великодушен. Но рано умирать. Пока есть надежда, надо бороться. И держаться до конца.


Этой ночью дежурил Сэмюэль. Он спал сидя, привалившись к столбу и вытянув длинные ноги с выпирающими коленями, и размеренно похрапывал.

Сонные звуки тюрьмы не приносили успокоения Роберу. Он лежал между бывшим священником Рубеном и Кимом, горькие мысли не давали заснуть. Он вспоминал о матери, так страшно погибшей по воле Гордона, и боялся подобной участи для леди Селесты, думал, как предупредить графа Донована о беде, как спасти родных… Отсутствие ответов заставляло сердце сжиматься и леденеть.

Лицо лизнула струйка сырого сквозняка. Кто-то открыл дверь в их подземелье. Шёл неслышно, без факела, чёрной тенью с блёстками жёлтых искр. Роберу померещился зловещий призрак смерти с плоским бледным лицом. В тёмных провалах глазниц отражался огонь.

– Робер… – тихо позвал холодный бесплотный голос.

По коже юноши прошёл озноб. Робер едва не вцепился в Кима, но взял себя в руки и сдавленно ответил:

– Я здесь.

– Подойди ко мне…

Робер осторожно отполз, встал, шатаясь на ослабевших ногах, собрал остатки мужества и, закусив губу, пошёл к решётке.

– Господи, – пролепетал он, узнав Керока. Чтобы не упасть, схватился за решётку.

Керок отодвинулся, тихо сообщил:

– Умер Полинор.

Робер молча ждал продолжения, внутренне готовясь к самому худшему.

– Отец приказал навестить графа Донована.

Роберу лицо барона казалось сумеречным пятном, он не мог разглядеть его выражения. Юноша постарался спрятать свои эмоции:

– Только поэтому ты пришёл?

– Ты согласишься выполнить волю отца? – в голосе Керока не было обычной насмешки.

– Нет.

– Завтра ночью я устрою тебе побег.

– Ты?! – Робер не мог скрыть удивления.

– Тихо, братец, не шуми… Завтра во дворце поминальный пир. Я позабочусь о вине для тюремной стражи. Вот ключ от клетки. Ворота тюрьмы будут открыты, охрану я ушлю куда-нибудь на час-два.

– Не могу поверить, что ты пойдёшь против воли короля. Это измена. Ради чего?

– Мне не нужна твоя смерть. А кончится именно этим. Потеряв одного брата, я не хочу лишиться другого. На моих глазах умирала твоя мать леди Верба. Я любил её… Розалию убили… Хватит, я не желаю оставаться в одиночестве.

– А Гордон? – У Робера язык не поворачивался назвать короля отцом.

– Твоё счастье, что ты был от него далеко. Иначе он раздавил бы тебя, как и меня. Есть много способов приручить человека, тем более – ребёнка. Полинор попробовал не подчиниться, и чем всё обернулось? Именно отец виноват в его болезни и смерти. Ты этого не знал?

– Нет…

– Ладно. Завтра в полночь. Уходи и не возвращайся… – Керок бесшумно растворился в сумраке подземелья, словно был его частью. И снова будто смерть мёрзлым балахоном скользнула по ногам Робера. Его колотило.


Вечером следующего дня, после поминального пира, отголоски которого коснулись и тюрьмы, узники в клетке Кима не спали.

Смазанный остатками жира ключ неслышно провернулся. Дверь клетки медленно отворилась. Сонная тишина нарушалась лишь храпами развалившихся стражников и стонами заключённых. Ким призрачной тенью скользнул к ближайшему тюремщику, тряхнул его за плечо. Шея стражника будто надломилась, голова упала набок, и из приоткрытых толстых губ потекла слюна. Но храп не прервался. Ким махнул рукой, едва видимый в свете факелов. По двое узники проникали в коридор. Слаженно действуя, подхватывали спящих и затаскивали их в свою клетку, пока коридор полностью не очистился. Священник с Робером раздевали вялые тела, раскладывали одежду ближе к решётке, а раздетых – в угол камеры на подстилки.

Побег обсудили во всех подробностях ещё днём, и сейчас, несмотря на нервозность, никто не паниковал и не торопился. Роберу подбросили длинноногого лысого Сэмюэля. Юноша попытался снять с него сапог, но неожиданно нога дёрнулась и согнулась. Робер упал на грудь тюремщика, выхватывая стилет.

– Не надо, принц!.. Разрешите идти с вами! – От Сэмюэля даже не пахло вином.

– Как ты узнал? – надавил Робер на шею лежащего остриём.

– Вчера ночью… Я слышал ваш разговор.

– И не донёс?! – поражённо вытянулось лицо Робера.

– Я никогда не предам вас, мой принц!

– Не называй меня так! – разозлился на свою растерянность юноша, вставая. – Поднимайся!

Он подвёл Сэмюэля к решётке, осторожно позвал Кима:

– Вот, Сэмюэль просится с нами.

Ким невозмутимо хлопнул тюремщика по спине:

– А, дружище! Наконец-то ты решился. И это после десяти лет… – укоризненно покачал головой.

Сэмюэль неуклюже опустился на колени:

– Простите меня. Я не хотел вам зла. Поверьте, я пригожусь. У меня есть немного денег… Я был хорошим кузнецом. Кто-то должен сбить ваши кандалы.

– Хорошо, Сэм… Робер, иди с ним рядом, если что не так – убей. Не забывайте, друзья, может быть, это наша последняя возможность вернуть себе свободу.

– Спасибо! Спасибо… – счастливая улыбка расплылась на морщинистом лице тюремщика. Он мелко перекрестился.

Серые, почти невидимые тени промелькнули по коридорам тюрьмы, цепочкой пересекли двор, ненадолго задержались в кузнице и, просочившись в приоткрытые ворота между спящими стражниками, растаяли в изогнутых чёрных ручьях столичных улиц.

На стене тюрьмы рождественскими украшениями качались обледенелые трупы повешенных, глухо ударяясь о камень. Керок, проводив глазами беглецов, повернулся к верному Кобрету, стоящему за спиной:

– Езжай! И не задерживайся там…


Двадцать усталых путников двигались лесными тропами. Кони под ними неуверенно ступали, спотыкались, сбивались с шага. Устали все после ночного похода. Керок выполнил свои обещания, кроме этого беглецы сразу за воротами наткнулись на лошадей стражи, оставленных под присмотром двух вдрызг пьяных людей. Упустить счастливую возможность, чтобы быстро исчезнуть из города, было бы непростительно. Теперь беглецам казалось, что они достаточно оторвались от вероятной погони. Холодный полдень пасмурного дня застал людей на перекрёстке у дороги, ведущей к дому графа Донована. Ким осторожно выехал из-за деревьев:

– Нам повезло, что снега почти нет. Но смотрите, здесь проехало очень много всадников. Телег с ними не было… Робер, эта дорога настолько часто используется? – Ким повернулся к юноше.

– Нет… – беспокойная напряжённость всё более овладевала Робером. Медальон на его груди обжигал кожу холодом.

– Ты не передумал ехать к графу? Сейчас это очень опасно.

– Я должен предупредить семью. А вы могли бы подождать здесь, предложил парень.

Ким решительно мотнул головой:

– Лучше нам оставаться вместе. Мы с тобой. Вперёд!

Руперт и молодой Галеон, скакавшие в дозоре впереди, торопливо вернулись к отряду.

– Ким! Там пожар. Ворота – нараспашку. С десяток коней во дворе.

Робер громко простонал, изо всей силы хлестнул коня, слепо рванулся к дому. Ким кричал ему вслед. Юноша не слышал.