– Тогда что же ты делал в Шотландии? – спросила она.

– Пытался понять, как скоро я смогу вернуться назад.

– Назад? Он кивнул:

– Я подал заявление в IR. Моя здешняя фирма не может опять принять меня на работу – в контракте, который я подписал, есть такой пункт. Так что пока у меня есть свободное время, и я думаю заняться проектом Аиды, ее замком.

– Это же здорово, Джек! – обрадовалась Мэделин. – Стиви говорила мне, что ее тетя Аида очень расположена к тебе.

– Однако тут встает вопрос, – сказал Джек. – Строительство требует денег. Даже если я предоставлю свои услуги бесплатно, все равно придется искать способ оплатить все счета фонда до его основания.

Глаза Мэделин вспыхнули, и на ее лице заиграла улыбка.

– Я знаю действительно хорошего специалиста по организации фондов, – продолжал Джек. – Специалиста по строительству.

– У меня есть ход в университет, – сказала Мэделин.

– А это возможно?

– Зависит от того, для кого просить. Для моего брата – само собой разумеется.

– Тогда, если я обращусь…

– Тогда все получится!

Показался шпиль церкви Святой Марии. Его темный силуэт был особенно изящным на фоне голубого неба Ньюпорта. Джек смотрел, как он устремляется в небеса. Этот шпиль казался ему стрелой, показывающей ему путь. Вперед и вверх – навстречу своим мечтам. Он видел в нем послание от Эммы – говорящее ему, что она смотрит с небес на Нелл, что она будет всегда со своей дочерью. Джек был в этом так уверен, как будто она сама шепнула ему это на ухо.

Стоя на тротуаре возле церкви Святой Марии, Стиви с Нелл оберегали спокойствие Генри. До них доносился аромат цветов кампсисов и поздних петуний – ароматерапия для взволнованного жениха. Когда пришло время, он вошел в храм, чтобы ждать там свою невесту. Тем временем свадебный кортеж доставил невесту, ее посаженую мать и подружку невесты. Тетя Аида появилась чуть позже.

Наступил торжественный час. Из открытых дверей доносились звуки органа, исполнявшего Баха. Где же Джек и Мэделин? Стиви волновалась все больше, видя что и Нелл нервничает. Девочка расхаживала по тротуару, вытягивая шейку по направлению к гостинице. Стиви пыталась отвлечь ее, рассказывая, как развивается сюжет истории «День, когда море чернеет». Но Нелл не могла переключиться на ее рассказ.

Стиви понимала, что девочка боится – вдруг Джек и Мэдди поссорились, нагрубили друг другу, и между ними опять вспыхнула неприязнь. Нелл бледнела с каждой минутой. Она сжимала и разжимала руки и прикусывала чуть не до крови нижнюю губу.

– Все в порядке, Нелл, – сказала Стиви мягко.

– Но откуда вы знаете? – спросила она.

– Я точно это знаю, – сказала Стиви, – они скоро придут.

– Почему вы так уверены? – спросила Нелл с неожиданной горячностью, заставшей Стиви врасплох.

Она должна была быть совершенно уверенной, чтобы передать эту уверенность Нелл.

Стиви подумала о собственной жизни. Она была отшельницей, у нее были только Тилли да работа. Она отдавала всю свою нежность и страсть птицам, которых рисовала, и историям, которые писала, испытывая от этого наслаждение и преклонение перед жизнью. Вспомнила знак запрета, который стоял перед входом в ее дом так долго, что его от основания успели оплести лианы. На его верхний край садились зяблики. Он был такой же частью ее дома, как входная дверь, как коврик Тилли, как мольберт.

Но в один прекрасный день, совершенно неожиданно, Стиви оказалась готовой убрать знак запрета. Она не могла отложить это действие – ни на один день, ни на секунду.

– Ты знаешь тюльпаны? – спросила она.

– Очень красивые цветы, – сказала Нелл.

– Да, это так. И они растут из луковиц.

– Я знаю. Я помогала маме сажать их у нас в саду.

– Тогда ты знаешь, что их сажают осенью, – продолжала Стиви. – Ты вырываешь в земле глубокие ямки, кладешь туда луковицы и глубоко вдавливаешь их вниз. Они спят в земле всю зиму. Снег падает, и земля, покрытая опавшими листьями, промерзает. Все перелетные птицы улетают на юг.

– Колибри…

– Колибри улетают далеко-далеко, туда, где тепло и светит солнце. Но в саду, где глубоко под землей лежат луковицы тюльпанов, очень холодно. Небо серое, и когда идет снег или дождь, кажется, что холод никогда не кончится.

– Зима тянется вечно, – прошептала Нелл.

– Но это то, что нам только кажется, – сказала Стиви. – Зима только кажется вечной. Потому что, когда мы уже забыли, где мы посадили луковицы, однажды из-под земли появляется первый росток. Прямо из почвы, которая несколько недель назад казалась насквозь промороженной.

Нелл кивнула, слушая.

– Это похоже на то, что произошло между твоим отцом и тетей, – сказала Стиви.

Но Бах уже зазвучал громче, и Дорин, сопровождаемая Аидой, вошла в церковь. Стиви почувствовала внутри беспокойство. Что, если она не права? Что, если раздражение Джека было слишком глубоко или Мэделин была обижена слишком сильно?

И тут же Стиви увидела, как они появились из-за угла, спеша вниз по Спринг-стрит. Когда они были в футе от ступеней, все гости уже вошли в церковь.

Мэделин поцеловала в голову Нелл, бросила на Стиви ликующий взгляд и вложила руку брата в ее руку.

– От одной пляжной девочки другой – передаю заботу о моем брате, – сказала она, взбегая по ступеням.

Стиви стояла рядом с Джеком, Нелл застыла на ступеньку выше их, пританцовывая от волнения. Джек смотрел в глаза Стиви – и она не могла отвести от него взгляд. Это просто вера, думала она. Так трудно сохранить веру, когда луковицы лежат в земле, когда человек еще не готов отказаться от заблуждений, когда маленькая написанная от руки табличка способна удерживать любого посетителя от желания постучаться в дверь.

– Пошли скорее, мы опоздаем на венчание! – позвала их Нелл.

– Нам бы этого совсем не хотелось, – сказала Стиви.

– Тогда поспешим, – сказал Джек.

Они поднялись по ступенькам. Стиви спиной ощутила бриз, доносившийся из Ньюпортской гавани, в которой встретились ветра из Хаббард-Пойнта, с пляжа Сент-Саймон и с Оркнейских островов. Все было взаимосвязано. Она знала, что Эмма сейчас присутствует здесь, с Нелл, и так будет всегда. В сердце билось обещание: «Я буду заботиться о них и любить их, Эмма…» Слова были отчетливыми, как звон церковных колоколов. И тут же она получила ответ от Эммы.

– Смотри! – воскликнула Нелл.

Прямо здесь, на великолепных, прелестных красных цветках кампсиса, приветствуя каждый венчик своей таинственной песней, появилась пара колибри. Они порхали от одного цветка к другому и пили нектар.

Стиви отлично понимала, что это были только птицы – они всегда были именно птицами, несмотря на все те человеческие черты, которыми она наделяла их в своих книгах. Но что, если не сердце заставляло этих «только птиц» всегда оставаться вместе, пролетать тысячи миль год за годом, стремясь возвратиться назад, воодушевляя Стиви продолжать свой путь? Эти цветы и эти птички были ей знакомы с самого детства. Кампсисы росли у ног каменного ангела, охранявшего могилу ее матери, и к ним прилетели колибри, и это было милым обществом ее детства. Стиви вспомнила, как Эмма просила ее написать об этом.

– Спасибо, – прошептала Стиви.

– За что ты благодаришь их? – спросила Нелл.

Стиви посмотрела на Джека. Он улыбался, как будто обо всем знал.

– Я тебе расскажу после венчания, – сказала Стиви.

Они взялись за руки – все трое. Нелл была в середине, сжимая их руки так крепко, как только могла, будто хотела удержать их вместе на всю оставшуюся жизнь. Когда Джек открывал тяжелую дверь, он бросил взгляд на Стиви над головой Нелл.

И все трое вошли в храм.