— Э-э-э, — Володин отодвинулся, насколько это было возможно в его положении, и даже попытался схватиться за пистолет руками.

Димыч попытку пресек, ударив его по руке, а ствол вдавил в лоб посильнее.

— Погоди, — Вадим поднялся со своего места и подошел к теплой компании. — На фига нам шум? Да еще кровью все забрызгаешь, отмывать потом. И не узнаем мы ничего, если ты его пристрелишь. У меня другая идея есть. Я сейчас, пару минут.

Вадим бодро пошел в мою сторону.

Деваться мне было некуда, убегать поздно. Я скорчила жалобное лицо, так, на всякий случай, и стала дожидаться, когда меня обнаружат.

Обнаружили меня быстро. Вадим даже, как будто, и не удивился особо, увидев меня за углом. Молча взял за руку и вывел на всеобщее обозрение.

— Те же и неугомонная Наталья, — объявил он торжественно.

Димыч обернулся ко мне. Пистолет он так и держал перед собой, поэтому теперь уже я почувствовала себя очень неуютно, разглядывая направленный на меня ствол. Попытавшегося встать Володина, он, не глядя, придавил рукой к сиденью.

— Я же тебе сказал в каюте сидеть.

Я понуро кивнула головой. Спорить не хотелось. Хотелось остаться и поприсутствовать. Только страшновато было, что это за идея у Вадима родилась. Предчувствия у меня какие-то нехорошие.

Димыч велел мне сесть на скамейку и никак себя не проявлять. Так и сказал: «Если я тебя хоть замечу, лично отволоку в каюту и запру». Меня даже не перспектива быть запертой напугала, нет. Я представила подробно процесс волочения меня в каюту, с Димкиными ругательствами сквозь зубы, с попутными ударами об углы, некстати подвернувшиеся на пути, с ковровой дорожкой в коридоре, за которую я обязательно зацеплюсь ногой, чем вызову еще большее Димкино возмущение. Вот обязательно зацеплюсь, я же себя знаю. Поэтому я послушно села на теплую после Вадима скамейку и стала украдкой разглядывать Володина. Пялиться в открытую было неудобно.

Володин моему присутствию совсем не обрадовался.

— Надо было тебя еще в Савельевске ссадить, — прошипел он. — Вот вечно за свою доброту страдаю. И тебя, и Манукян. Сколько вы мне крови попортили.

Он говорил со мной, но смотрел мимо, куда-то вверх, как будто пытался заглянуть на среднюю палубу. А может, надеялся, что там, «этажом выше», кто-то есть, и этот кто-то его услышит и спасет, вырвет из лап озверевшего Димыча. А может, он тоже стеснялся разглядывать меня в открытую, вот и бурчал в сторону. Но все равно было обидно. Когда это я ему успела кровь попортить? Работала не хуже других, даже Карину одергивала и старалась лишний раз на глаза Володину не выпускать. И вот она благодарность!

Вадим вернулся с чемоданчиком. Вид у него при этом был зловещий. Он, кажется, специально делал зверское выражение лица. Ни дать ни взять, доктор Смерть. Даже на меня, успевшую за эти дни неплохо его узнать, это произвело впечатление. Что уж говорить о Володине.

Андрюша смотрел, не отрываясь, на чемоданчик и трясся мелкой дрожью. Я сначала приписала это сильному испугу. Даже подумала, что Вадим, пожалуй, перегибает палку, чего уж до инфаркта человека доводить? Врач все-таки, представитель самой гуманной профессии. Но потом пригляделась и поняла, что дрожит Володин, скорее всего, не от страха, а от холода. Одет он был только в футболку, а ветер сегодня холодный. И вообще, мы уже на севере, здесь даже летом надо одеваться теплее.

— Ему холодно, — сказала я тихонько и показала глазами на пленника.

— Сейчас согреем, — пообещал Вадим, ухмыльнувшись.

Он поставил чемоданчик на скамейку рядом со мной, открыл, любовно оглядел содержимое и, потирая руки, сказал:

— Ну-с, приступим!

Первым делом он вытащил из кармана куртки пару синтетических ремней. Судя по болтающимся на них застежкам, это были ремни от спортивных сумок. Он протянул их Димычу и предложил:

— Давай только привяжем клиента. Для верности. А то всяко может случиться.

Димыч сунул пистолет в кобуру, взял ремень и, растянув его в руках, стал обходить вокруг сидящего Володина, примериваясь. Время от времени он прикладывал ремень к «клиенту» и щурил один глаз. Наконец, сгробастав обе руки несчастного метрдотеля, стал связывать их за спиной.

— Нет, не так, — остановил его Вадим. — Руки оставь относительно свободными. Руки нам пригодятся. К стулу его привяжи покрепче.

Димыч привязал Володина покрепче, пропустив ремень под мышками и связав позади кресельной спинки. Вторым ремнем, покороче, он привязал к ножке кресла правую Андрюшину ногу. На левую веревок уже не хватило, и Димыч махнул рукой, сказав, что от него все равно не убежать, а свободную ногу он при необходимости просто сломает.

Вадим подошел к «клиенту», присел на корточки, и заглядывая ему в глаза, заговорил проникновенно.

— Значит так. Стрелять мы не будем, ни к чему это. Мордобой — тоже не наш метод. И вообще, физическое насилие давно уже не модно. Вчерашний день. Мы люди современные, новейшим научным разработкам не чуждые, поэтому будем действовать по-другому. Есть такая штука — фармакология.

Володин с ужасом смотрел на сидящего перед ним щуплого мужичка, ласковым голосом расписывающего прелести фармакологии. Он заметно побледнел и даже ерзать на стуле перестал. Только дрожал по инерции.

— Ну, так вот, — продолжал Вадим, оценив произведенный эффект. — Фармакология эта самая не стоит на месте, как ты понимаешь. Она вовсю развивается. В том числе, развивается она и на службе у наших доблестных правоохранительных органов. И вот одно замечательное ее достижение ты сейчас сможешь испытать на себе.

— Я жаловаться буду, — вспомнил Володин, но как-то неуверенно.

— Если успеешь.

— Я бы все же от старого доброго мордобоя не отказывался, — встрял Димыч.

— Обойдемся без этих варварских методов, — Вадим подмигнул Володину, но сделал только хуже. Андрюша еще больше побледнел и вжался в кресло. — Так вот, фармакология. Знаешь ли ты, мой юный друг, что такое инсульт? Конечно знаешь, ты же образованный. А знаешь, что инсульт может случиться не только по естественным причинам, но его можно и организовать намеренно? Тоже, наверняка, что-то такое слышал. Существуют такие препараты, которые достаточно ввести человеку, и готово! Будет мы иметь ясную и четкую картину кровоизлияния в мозг. Обязательно с летальным исходом, а как же! Другой исход нам неинтересен. И главное, ни одно вскрытие не покажет, что инсульт этот произошел не сам по себе. Представляешь, до чего наука дошла!

Вадим сделал паузу и обвел нас довольным взглядом, наслаждаясь произведенным эффектом. Я лихорадочно пыталась сообразить, к чему он клонит, но боялась поверить. Не собирается же он Володину инсульт «организовывать»? Или собирается? Чем же он тогда отличается от тех, кто убил Анну и Карину? Собственные догадки пугали больше рассказов о чудесах карательной фармакологии.

— Но самое интересное не это. Нам сейчас гораздо интереснее другие препараты. Которые не во всех случаях приводят к летальному исходу, а только при определенных условиях. Ты ведь слышал про детектор лжи? Конечно слышал, кто бы сомневался! Там ведь как определяют, врет человек или говорит правду? По учащенному пульсу, повышенному потоотделению. Волнуется, короче, человек, когда врать пытается. И от волнения меняются у него в организме некоторые показатели. Пока все понятно? Хорошо. Я уже подошел к самому главному. Придумали умные дядьки такое лекарство, которое очень чутко реагирует на изменение этих самых параметров в организме. Я тебя сейчас не буду грузить про биохимию крови и всякое такое — тебе, я вижу, сейчас не до этого. Если говорить проще, это лекарство абсолютно безвредно для организма, пока организм ведет себя нормально. Но если в нем меняются вот эти самые параметры, про которые мы говорили вскользь, то лекарство это начинает с организмом активно взаимодействовать. И тогда случается тот самый искусственно вызванный инсульт с летальным исходом. Понял механизм? Пока человек говорит правду, лекарство ему не вредит, как только соврет — ему каюк. Кровоизлияние в мозг, судороги, понос, смерть. Ну, про понос — это я погорячился. Таких случаев пока не наблюдалось. А все остальное в силе. Слышал что-нибудь про «сыворотку правды»? Вот это она и есть. Все рассказы про то, что человек говорить начинает под воздействием этой сыворотки, просто красивый миф. Это я тебе как фармацевт фармацевту говорю. Человек просто жить хочет, вот и боится врать. А самое плохое знаешь что? То, что безвредна эта самая «сыворотка» для организма не навсегда, а только в течение получаса. В среднем. У некоторых даже меньше. Потом надо противоядие вколоть, иначе все равно инсульт случится. Так что, у клиента есть полчаса максимум, чтобы заговорить. Причем, правду рассказать. А если он молчать вздумает или врать, конец один. Ну, ты помнишь про судороги, да?

Володин с ужасом смотрел на улыбающегося Вадима и даже не кивал уже, как поначалу. Моргал только часто-часто.

— Я к чему это все рассказываю? — сказал Вадим, поднимаясь. — К тому, что сейчас ты, голуба, испробуешь действие этого чуда-препарата на себе. Нам даже труп прятать не надо будет, если что. Это же не механическая асфиксия, как у несчастной девчонки, это нормальный такой инсульт. Сейчас даже у молодых встречается. А у тебя работа нервная, ты в группе риска как раз. Товарищ капитан, подготовьте клиента к процедуре, — обратился он к Димычу.

Димыч, внимательно слушавший эту импровизированную лекцию, согласно кивнул и подошел к белому, как мел, Володину.

— Руку приготовь, чтобы не дергался, — деловито продолжил Вадим. — А то иглу может сломать.

Вадим порылся в чемоданчике, пошуршал упаковками и извлек на свет божий шприц каких-то невероятных размеров. Выглядело это чудо медицинской техники просто угрожающе. Насвистывая, он набрал в этот чудо-шприц содержимое двух здоровенных ампул, взял в свободную руку жгут и медленно пошел на Володина.