— Возьми ее на руки, — сказала Эмилия, протягивая ему ребенка.

— Я не знаю… — ответил он, настороженно глядя на него. «На нее», — поправился он мысленно.

— Пожалуйста, а то я так устала носить ее на руках. Она с каждым днем становится все тяжелее и тяжелее, — сказала Эмилия, вручив ему ребенка, и села в глубокое кресло.

Филипп посмотрел на малышку. Девочка улыбнулась ему широкой улыбкой, продемонстрировав свои первые зубки.

— Па, — сказала она.

— Нет. Ты можешь сказать «дядюшка, непутевый дядюшка»?

— Па, — повторила она и дернула его за волосы.

— Так нельзя, — строго сказал он, чувствуя себя ужасно глупо, разговаривая с этим крошечным созданием.

Девочка опять попыталась дернуть его за волосы. Утомительно. Филипп немного сдвинул ее, пристроив на своем бедре так, чтобы она не могла дотянуться до его волос.

— Так кто же тебя ждет? — вновь спросила Эмилия. — Этот человек сидит в экипаже, который стоит перед домом?

— Ни в коем случае не ходи туда, — предупредил Филипп. — И вообще лучше займись пока детьми.

— Кого, черт возьми, ты сюда привез? — напряженно спросил Девон. Он настороженно посмотрел на дверь, затем перевел взгляд на жену и дочку, которая, положив голову Филиппу на грудь, все еще пыталась дернуть его за волосы. Успокоенный увиденным, Девон улыбнулся.

— Ну, джентльмены, теперь я окончательно заинтригована, — сказала Эмилия, широко раскрыв глаза.

Филипп рассказал о своем долге, о французских вымогателях и о том, что время у него ограничено. Бросив взгляд на часы, он понял, что у него осталось тридцать минут.

— Как мне поступить, Эми? — спросил Девон.

«О Боже!» — подумал Филипп. Судьба Анджелы, да и его собственная судьба были в руках женщины, которую он когда-то пытался скомпрометировать, чтобы вынудить ее выйти за него замуж и таким образом получить богатое приданое.

Все это он делал ради поместья, которое имело для отца очень большое значение. Это был предмет его особой гордости. Филипп зашел так далеко только потому, что хотел услышать от отца хоть слово похвалы за то, что пытался использовать любую возможность для возрождения поместья.

Но эта причина не могла служить ему оправданием. Он ужасно обращался с Эмилией. Он едва не помешал ее браку с Девоном, которого она любила. И вот теперь будущее его и Анджелы зависит от этой женщины.

— Ты хочешь, чтобы мы дали тебе тысячу фунтов, — медленно повторила Эмилия.

— Тысячу семьдесят четыре плюс дорожные расходы, — подтвердил Филипп, поудобнее устраивая ребенка, которого все еще держал на руках.

— Ты хочешь, чтобы этой суммой мы оплатили твой карточный долг?

— Леди Бекингем…

— Ради Бога, Филипп, называй меня Эмилией. Мы через многое прошли, поэтому, думаю, можем обойтись без церемоний. К тому же мы ведь одна семья.

Они действительно теперь семья?

— Эмилия, сделай это не ради меня. Сделай это, потому что они угрожают забрать женщину, которую я… — Он запнулся, перед тем как сказать «люблю».

Он хотел, чтобы первой эти слова услышала Анджела, а не кто-то другой.

— Сделай это ради моей невесты. Они сказали, что увезут ее, если я не заплачу.

— Твоей невесты? — одновременно повторили Эмилия и Девон. Филипп подвинул ребенка, который снова начал брыкаться.

— Если она согласится быть со мной. Я уехал от нее совершенно неожиданно и сделал это в ее же интересах, но думаю, что по возвращении в монастырь меня ожидает серьезный разговор, поэтому если…

— В монастырь? — вновь эхом повторили они.

— Нуда, туда, где мы встретились. Стэнбрукское аббатство. Но это к делу не относится сейчас, только время имеет значение.

— Монастырь? Что ты натворил в этот раз? — спросил Девон, глядя на него с подозрением.

— У меня осталось совсем мало времени, они могут войти сюда с минуты на минуту. Я обещаю все рассказать тебе, но не сейчас. Сделайте это ради нее. Она не должна расплачиваться за мои ошибки.

— А если мы не согласимся?

— Мне придется убить этих французов и похоронить их здесь. Это даже доставит мне удовольствие, потому что они омерзительные типы. Но потом меня повесят. И подруги Анджелы скажут ей, что они были правы, когда предупреждали ее…

— Ради Бога, замолчи, Филипп. Ты рассуждаешь как герои сентиментальных романов, которые так любит читать Эмилия.

— Ну и что в этом такого? — вступила Эмилия. — А ты, между прочим, с удовольствием слушаешь, когда эти самые любовные романы я тебе читаю вслух.

Филипп с любопытством посмотрел на Девона, но тот отвел глаза.

— Тише. Я выписываю банковский чек. Они ведь примут чек, верно?

— Наверняка. А каковы условия займа?

— Вернуть долг.

— А процент, какой? — спросил Филипп, забыв про малышку, которая опять схватила его за волосы.

— С каких это пор ты говоришь о процентах? Меня больше интересует, что ты собираешься делать, когда расплатишься с ними и вернешься к невесте.

— Пока мои планы не простирались так далеко. Думаю, отправлюсь в Астон-Хаус.

— Тебе понадобятся средства, чтобы привести дом в порядок.

— Ты давно там был? — спросил Филипп, успокаивая непоседливого ребенка.

— Недавно, и видел, что с ним стало.

— Черт возьми! — выругался Филипп, но тут же отбросил мысли о доме. С этим он разберется позже.

— Послушай, я одолжу тебе денег, чтобы ты мог восстановить дом, но только после того, как ты выпроводишь этих подонков. Им лучше не знать, что у тебя еще есть деньги.

— Ты меня просто поражаешь своей щедростью, — признался Филипп.

— Я много лет ждал этой минуты, — сказал Девон, широко улыбаясь. — Мой старший брат пришел ко мне с просьбой!

— На самом деле это ты мой старший брат, — заметил Филипп.

— Я знаю, — ответил Девон, пожав плечами. — Но я все равно отношусь к тебе как к старшему.

— Спасибо тебе. Кстати, ты заметил, что теперь у нас есть еще одна общая черта? — сказал Филипп, свободной рукой указывая на шрам над правым глазом.

И Девон тут же прикоснулся к своему шраму на том же месте.

— Ты это специально сделал? У меня-то шрам появился гораздо раньше!

— Я Анджеле сказал, что ты будешь взбешен, когда увидишь, — заметил Филипп с усмешкой.

— Это не смешно, — сказал Девон Эмилии, которая в этот момент тихонько захихикала.

— Ну, в общем, я беру чек, — сказал Филипп и, подхватив подписанный Девоном листок, направился к дверям. — Спасибо тебе. Я все верну. Обещаю. Да, заберите малышку, — сказал Филипп, передавая ребенка брату на руки. И вышел.

— Думаешь, он действительно вернет долг? — спросил Девон Эмилию.

— Думаю, попытается.

Три дня спустя Филипп лично препроводил французских вымогателей на корабль. Он подождал на причале, пока шхуна не скрылась из виду. Вздохнув с облегчением, он направился к ближайшей гостинице. Там он взял лошадь (Девон не поскупился на дорожные расходы) и поскакал в аббатство.

Он отсутствовал чуть больше недели, а казалось, что целую жизнь. Его долг был погашен. Кредиторы благополучно отплыли во Францию, и у него были средства на то, чтобы начать приводить в порядок Астон-Хаус. У них с женой будет свой дом.

Кто бы мог подумать, что у Филиппа Кенсингтона когда-нибудь будет жена и свой дом? Следующим утром он уже был в монастыре. Он обошел все в поисках Анджелы. Ее не было около часовни, которая быстро восстанавливалась. Не зная, где ее келья, он долго плутал по коридорам. Где же она? Он умирал от желания увидеть ее, услышать ее рассерженный возглас: «Где ты был, черт тебя побери?» Она, конечно же, сердится, но его эта мысль только радовала, потому что это означает, что он ей небезразличен. После часа бесплодных поисков Анджелы Филипп постучал в дверь кельи леди Кэтрин.

— Я нигде не могу найти Анджелу. Вы не знаете, где она? — спросил он, после того как леди Кэтрин пригласила его войти.

— Пожалуйста, присядьте, Филипп, — сказала она таким тоном, каким говорил с ним его отец, когда собирался отчитать за ту или иную провинность.

Значит, леди Кэтрин собирается отчитать его за то, что он уехал без всяких объяснений, а потом она скажет ему, где Анджела. Прекрасно. И хотя еще несколько минут ожидания встречи казались невыносимыми, он потерпит.

— Анджела уехала из монастыря, — сообщила ему леди Кэтрин. Филипп не сразу смог осознать то, о чем она говорит.

— Она оставила монастырь или меня?

— Это ты оставил ее — неожиданно, без всяких объяснений, почти сразу же после того, как сделал ей предложение. Ты всегда славился…

— Мое прошлое мне прекрасно известно, благодарю вас.

— Тем не менее, одна из причин ее отъезда — твое исчезновение.

— Я не хотел уезжать, но вынужден был это сделать ради ее же спасения… Правда, сейчас это уже не имеет значения, не так ли?

Леди Кэтрин ничего не ответила, и его вопрос повис в воздухе.

Он это заслужил.

Скольких женщин он оставил без объяснения причин своего поступка?! А на сей раз, он собирался вернуться, отдать Анджеле себя полностью и навсегда. Она была единственным человеком, который по-настоящему поверил в него, почти полюбил его. И если она потеряла веру в него, значит, он реально может потерять Анджелу. «Ты меня разочаровываешь, Филипп», — не раз говорил ему отец. Но теперь эту фразу с полным правом могла произнести Анджела. Ну что ж, он это заслужил.

Ему ненавистна была эта мысль, но Филипп понимал, что он заслужил страдания и, конечно, не может рассчитывать на простое человеческое счастье.

Но осознание истины не уменьшало боль, комок в горле не исчезал, как и жжение в груди. Глаза щипало, и ему пришлось на секунду прикрыть их, чтобы слезы не покатились по щекам.