– Хотелось бы знать, мистер Вескотт, какую игру вы затеяли? – медленно проговорил Шелби и, не ожидая ответа, покинул комнату.


Принадлежавшая Мануэлю Лисе большая килевая лодка длиной в восемьдесят футов была построена по специальному заказу. Каюта получилась достаточно высокой, чтобы в ней мог стоять человек, а в трюме был оборудован тайник, где хранились самые ценные товары. Между каютой и бортами оставались проходы, по которым передвигались матросы с шестами, толкавшие судно против мощного течения реки. Имелся также толстый канат, чтобы тянуть, когда надо, лодку с берега, но при попутном ветре можно было поднять и квадратный парус на высокой мачте. С носа грозно уставилась в небо пушка, которую предполагалось пустить в ход в случае нападения враждебных индейцев или пиратов, промышлявших на Миссури.

Почти два десятка человек сгрудились возле лодки, стоявшей у причала в пятнадцати милях от небольшой французской деревушки Сент-Шарль. Судно вышло из Сент-Луиса накануне вечером, но было вынуждено вновь бросить якорь, как это часто случалось, чтобы подобрать часть членов команды, которые пили до одурения в прибрежных тавернах и не успели вовремя вернуться на борт. Отдав последнюю дань благам цивилизации и промочив горло глотком дешевого виски, матросы постепенно приходили в себя, вспоминали о своих обязанностях по контракту и начинали выполнять приказы первого помощника Мануэля Лисы. Неблагодарная задача сбора команды была возложена на плечи Сэмюэля Шелби.

Экспедиция Мануэля обеспечивала полковнику надежное прикрытие для проникновения на территорию индейского племени осагов. Вдобавок Мануэля Лису хорошо знали индейцы, что безусловно поможет выяснить местонахождение английского шпиона во время торговли с обитателями прибрежных районов, когда обмениваются не только товарами, но и слухами. Свой проезд Шелби обязался отработать тем, что будет держать под контролем неуправляемую и зачастую вдрызг пьяную команду и попутно добывать охотой дичь для стола.

С обязанностями первого помощника по личному составу полковник справился довольно быстро. Достаточно было свернуть нос одному матросу, а другому выбить пару зубов. Правда, на левом кулаке Шелби осталась ссадина после соприкосновения со скулой Жана Лебека и ныл подбородок от удара, полученного в схватке с Билли Уолгреном. Конечно, можно было легко уйти от бестолково размахивавшего тяжелыми кулаками Уолгрена, но в тот момент Шелби был всецело поглощен иным занятием – он ломал деревянный стул о голову Хирама Скитера. Когда улеглась пыль после шумной драки с тремя дюжими матросами, полковник стал чем-то вроде народного героя в деревушке Сент-Шарль и ее окрестностях. Как только у причала появилась группа загулявших матросов, размазывавших рукавами кровь по разбитым лицам, команда встретила их улюлюканьем.

– На берегу больше никого не осталось. Теперь все в сборе, – отрапортовал Шелби, соскакивая с седла.

– Я вижу, Сантьяго Куинн не преувеличил ваши достоинства, – ответил по-испански Мануэль Лиса. Испанец казался щуплым, но в действительности обладал недюжинной силой. На нем были потертые кожаные брюки и такая же видавшая виды куртка, как и приличествует путешественнику, отправляющемуся в плавание по реке. За поясом торчали пистолеты и острый кинжал. Лиса был сейчас больше похож на пирата, чем на одного из крупнейших торговцев Сент-Луиса. Хитрые темные глазки, спрятавшиеся под лохматыми бровями, быстро обежали полковника с ног до головы. Когда Лиса улыбнулся, ярко сверкнул золотой зуб и стало видно, что не хватает двух передних резцов.

– Пошли выпьем кофе, – предложил купец. – Надо кое-что обсудить.

Наполнив жестяные кружки дымящимся черным, как деготь, бодрящим напитком, Лиса и Шелби вышли за линию костров, рассеивавших весенние сумерки, оставив позади французов и американцев, хохочущих и беззлобно переругивавшихся у огня.

– Через сколько дней мы подойдем к первому лагерю осагов? – спросил Шелби по-испански. Этот язык он знал в совершенстве.

– При хорошей погоде – дней через десять, а то и через две недели, но я не могу гарантировать, что ваш англичанин окажется в первом же лагере на нашем пути. Имейте в виду, что осаги уже начали покидать большую зимнюю стоянку возле того места, где река Осагов впадает в Миссури. Наступает время весенней охоты.

– Но они ловят бобров перед началом большой охоты, так что, думаю, английские торговцы появятся до того, как индейцы рассеются по прериям, – возразил Шелби.

– Торговцы – да, но как поведет себя человек, который поставляет индейцам оружие и виски и сулит вернуть земли их предков, когда великий король, что за океаном, одолеет американцев, – этого я не знаю.

– Вы говорили Сантьяго, что этим человеком может оказаться Роберт Диксон из Собачьей Пустоши.

– Прошлой зимой я так и думал, но по весне изменил свое мнение, когда получил новые сведения от моих людей, проделавших путь вниз по реке к форту Реймонд. Диксон не тот человек, которого вы ищете.

– Если бы только я знал его имя или хотя бы описание внешности, – с досадой проронил Шелби.

– Осаги разделяют бледнолицых на две категории, – с улыбкой заметил Лиса, – на людей с лохматыми бровями и людей с длинными ножами. Я испанец и подпадаю под первую категорию, а вы, как и все англичане из Канады, – под вторую. Боюсь, у нас пока не так много информации, чтобы начать поиски с уверенностью в успехе.

– Как только я нападу на его след в каком-нибудь индейском лагере, я обязательно его найду.

Оценив решимость американца довести дело до конца, Лиса счел своим долгом предупредить:

– Смотрите, будьте осторожны с индейцами. Конечно, осаги давно в союзе с американцами, но индейцы очень блюдут собственное достоинство, требуют уважения к себе и определенного церемониала при общении, а во всем этом англичане не знают равных. Нельзя просто ворваться в лагерь, размахивая американским флагом, и потребовать выдачи этого английского агента лишь на том основании, что он, видите ли, незаконно вторгся на территорию, которую приобрело у Наполеона ваше правительство. Задолго до того, как возникли Соединенные Штаты и даже Франция, осаги существовали как нация, охотились и занимались сельским хозяйством на землях вдоль Миссисипи.

– Вы говорите, как мой шурин, – насмешливо вскинул бровь Шелби.

– Неудивительно. Да, мы оба испанцы, но в данный момент не имеем родины. Мы не принадлежим ни к Старому Свету, ни к Соединенным Штатам. Возможно, именно поэтому нам так легко иметь дело с индейцами. Мы понимаем, как чувствует себя человек, лишенный прав.

– Том Джефферсон убежден, – задумчиво проговорил Шелби, – что придет день, когда Соединенные Штаты будут занимать весь континент. Это означает, что Испания и Англия будут вынуждены уйти отсюда. Такая же судьба постигнет и сотни индейских племен, и с этим, боюсь, им придется смириться.

Лиса ничего не ответил, и в молчании они вернулись к лагерным кострам. Каждый думал о своем.

На рассвете лагерь напоминал разворошенный муравейник. Завершалась подготовка к длительному путешествию вверх по реке. Франко-канадские охотники, составлявшие большинство команды, работали весело, обмениваясь грубыми шутками, в то время как англосаксы трудились неохотно и большей частью в полном молчании. Все мучились похмельем, но казалось, что французам это доставляло меньше страданий. По трапу взбирались индианки, жены охотников, тяжело нагруженные мешками, но свою ношу они несли с большей легкостью, чем европейские мужчины.

Шелби сидел в стороне с кружкой кофе, наблюдая за погрузкой. Ему предстояло путешествовать в компании с Сетом Уолтоном, которого наняли в качестве охотника. Уолтон собирался также вести дневник, куда планировал регулярно заносить свои впечатления от увиденного на берегах Миссури. Шелби и Уолтон были освобождены от обязанностей, сопряженных с необходимостью толкать тяжеловесную лодку против течения. В их задачу входило время от времени совершать налеты на берег, чтобы охотиться на оленей, бизонов и прочую крупную дичь, обеспечивая команду свежим мясом.

В случае если экспедиция подвергнется нападению, Шелби предстояло также возглавить и организовать оборону. Вспомнив об этом, он решил прогуляться по лагерю, присмотреться к людям и оценить имевшееся у них оружие. Большинство было вооружено мушкетами, но у некоторых, в основном у американцев, были и длинноствольные ружья. Команда состояла исключительно из ветеранов дальних походов по диким местам, обожженных ветром и солнцем, – небритых мускулистых мужчин, обладавших неимоверной стойкостью и способностью перетерпеть любые невзгоды. Над лагерем стоял смрад немытых тел и грязной одежды, от которого слегка подташнивало даже на свежем воздухе; нетрудно было представить, какое зловоние воцарится на борту барки. К счастью, большая часть команды основное время будет проводить в воде или на берегу, таща на себе судно против течения.

Зарабатывать таким образом на жизнь могли только очень сильные и выносливые люди. И вдруг в толпе кряжистых мужчин Сэмюэль наткнулся взглядом на тонкую фигуру юноши, безбородого и худого. Он казался слишком молодым и хрупким, чтобы впрягаться в лямку бурлака. Полковник хотел было приглядеться к пареньку, но в этот момент Лиса велел юноше доставить на борт посуду, постели и продовольствие для обитателей каюты. Видимо, юноша был кем-то вроде юнги.

Сэмюэль пожал плечами и отвел взгляд, но что-то вновь привлекло его внимание к мальчишке, который вступил в непосильную борьбу со связками сковородок, кастрюль и тюками постелей. Чумазый сорванец кого-то напоминал, и полковник решил познакомиться с ним поближе. Шелби встал и направился к юноше, но путь ему преградили двое матросов, переносивших длинное каноэ. Когда они прошли, паренек уже карабкался на борт. Сэмюэль вновь пожал плечами, выбросил его из головы и решил заняться делом. Пора было собрать и перенести на борт свои немногочисленные пожитки.

В течение последовавших дней Шелби не сталкивался с юношей, который выполнял распоряжения Лисы, что-то приносил и уносил и содержал в чистоте темноватое, пропахшее плесенью помещение каюты. Иногда Шелби казалось, будто паренек его избегает, так как, стоило полковнику появиться в каюте, мальчишка неизменно находил себе занятие в противоположном конце длинного судна. Говорил он только по-французски, что неудивительно для жителя Сент-Луиса, и Сэмюэль решил, что парень чувствует себя неуютно в присутствии офицера американской армии и предпочитает общество своих соотечественников. Правда, насколько мог судить полковник, юноша держался вдали и от разухабистых франко-канадцев.