– Чем обязан высокой чести видеть вас у себя, господин Вескотт? Или желаете предложить реванш?

Лицо Вескотта налилось кровью: он с большим усилием подавил желание прогуляться по спине дерзкого испанца тяжелой тростью с серебряным набалдашником.

– Нет, по правде говоря, я пришел сюда, чтобы уладить с полковником Шелби вопрос о нашем пари.

Сэмюэль уже почти забыл о пари и о лошади, а вот прелестная наездница со вчерашнего дня практически не выходила у него из головы. Куинн, извинившись, оставил своих гостей наедине, заявив предварительно, что его кабинет в их полном распоряжении.

– Вчера вы изволили упомянуть, что намерены стать партнером вашего шурина в торговых операциях из Санта-Фе, – проговорил Вескотт, обмениваясь рукопожатием с Шелби.

Полковника передернуло от прикосновения мясистой ладони торговца, но он не подал виду и предложил гостю кресло, а сам устроился в другом, у противоположной стены. Лиза абсолютно права. Шелби тоже было не по себе в присутствии Эмори Вескотта.

– Я вложил довольно скромную сумму в дело моего шурина. Выйдя в отставку, намерен поселиться здесь, в Сент-Луисе, – сказал Шелби.

– В самом деле? – вежливо отозвался Вескотт. – И скоро ли, позвольте полюбопытствовать, вы собираетесь в отставку?

Полковник ответил не сразу, отвел взгляд и уставился на дверь кабинета, которую Сантьяго оставил полуоткрытой. Шелби взвешивал вопрос торговца, уловив скрытый смысл в его словах: в голове зажегся сигнал тревоги. «Эта сволочь затеяла со мной какую-то грязную игру, – думал полковник. – Чего ему от меня нужно?» Мог ли Вескотт узнать о миссии, возложенной на Шелби? Торговец был в Вашингтоне именно в то время, когда полковник вернулся из Флориды и докладывал президенту об интригах англичан в том регионе. Тогда же произошла первая встреча Сэмюэля с Оливией. Что это – простое совпадение?

– В настоящий момент в отставку я не собираюсь, – неопределенно ответил Шелби и решил перевести разговор на более животрепещущую тему: – Что же касается нашего пари, если хотите сохранить кобылу для девушки, находящейся под вашей опекой, я готов пойти вам навстречу.

– Что вы, при чем здесь пари? – взмахнул рукой Вескотт, будто отгоняя назойливую муху. – Я пришел поговорить с вами об Оливии, – добавил он с тонкой улыбкой.

Шелби с некоторым беспокойством вгляделся в самодовольную физиономию собеседника. «Итак, речь пойдет о его подопечной», – заключил полковник и вслух сказал:

– И что вы хотели бы сообщить о мадемуазель Сент-Этьен? Надеюсь, на ее здоровье не отразился вчерашний досадный инцидент?

– Нет, нет, на здоровье она не жалуется. Я о другом. Мне стало известно, что вы испытываете к ней… как бы это выразиться… некую слабость… – Вескотт умолк, ожидая реакции собеседника.

– Я был счастлив прийти ей на помощь вчера, – осторожно заметил Шелби. Прозвучавший в ответ резкий лающий смех больно резанул слух полковника.

– Надо понимать, что вы поспешили ей на помощь и на балу у Шуто? Бросьте, полковник! Я своими глазами видел вас там, в саду, и, я бы сказал, вы вели себя как достаточно близкие знакомые.

«Интересно, что рассказала ему Оливия? – лихорадочно прикидывал в уме полковник. – Как много знает эта старая хитрая бестия? Известно ли Вескотту о встрече на глухой дороге в Виргинии? Черт возьми, а если торговец тогда палил из ружья, а рыжей красотке заранее была отведена роль спасительницы?»

Сэмюэль одарил гостя обезоруживающей улыбкой и пожал плечами:

– Да, вы правы. Мы познакомились несколько месяцев назад в Вашингтоне, но встреча была мимолетной. Ваша подопечная, господин Вескотт, совершенно исключительная девушка. Вынужден признать, что между нами возникло определенное взаимное влечение, но, если вы явились сюда с целью заставить меня поступить, как подобает поступать в таком случае благородному человеку, боюсь…

– О, я знаю, что вы уже женаты – на дочери сенатора Соамса. И, естественно, не мог рассчитывать, что вы женитесь на Оливии.

– Вот как? Извините мое любопытство, но все же почему вас так интересуют мои личные дела? – Теперь полковник был твердо убежден, что Вескотт строит против него какие-то козни и ему надо быть на чеку.

Торговец подчеркнуто небрежно пожал плечами.

– Не так уж они меня интересуют, полковник. А о вашей супруге я знаю, потому что сенатор Уортингтон Соамс – мой старый друг, – важно добавил Вескотт.

– В таком случае, не собираетесь ли вы вызвать меня на дуэль за недостойное поведение? – спросил полковник, весьма сомневаясь в наличии у Вескотта подобного намерения. Но что же он все-таки задумал?

– Дуэли противопоказаны людям моего возраста. Да и доводилось слышать о ваших подвигах на поле чести. Несколько лет назад вы расправились с французским дипломатом, который, по рассказам, столь искусно владел шпагой, как мне и не снилось. Нет, у меня на уме чисто деловое предложение. У каждого из нас имеется нечто, чего желает другой. В настоящий момент вам принадлежит моя лучшая скаковая лошадь Цыганка. В моем же распоряжении находится другое, не менее ценное достояние – Оливия. Я предлагаю простой обмен. Как вы на это смотрите?

Сэмюэль побледнел до синевы. Потом на смену шоку пришел приступ гнева.

– Если я вас правильно понял, вы предлагаете мне в любовницы девушку, находящуюся под вашей опекой, в обмен на лошадь? Проклятье! Да это мне следует вызвать вас на дуэль! – взорвался полковник и тут же одернул себя мысленно: «Какого черта я ее защищаю? Вполне возможно, она принимает самое активное участие во всей этой идиотской затее».

– Прошу вас, полковник, успокойтесь. Я не испытываю ни малейшего желания встречаться с вами на дуэли на Мертвом острове, – не теряя хладнокровия, отозвался Вескотт. Деловые переговоры всегда были его сильной стороной. – Зачем спорить? Эта девушка вам небезразлична, она дала ясно понять нам обоим, что отвечает вам не менее пылким чувством.

– Но она из хорошей семьи, даже обладавшей титулом до революции во Франции. По крайней мере, так мне говорила сама девушка. Мне трудно поверить, что столь избалованная девица, как мадемуазель Сент-Этьен, согласится стать моей любовницей, – с циничной усмешкой заметил Шелби, которому тут же стало стыдно за свои слова. Он пришел в ужас, осознав, что всерьез начал обсуждать в высшей степени неприличное предложение. Однако в душе признавал, что готов принять Оливию на любых условиях и даже в том случае, если она является английским агентом.

– После вчерашнего скандала ни одно приличное семейство в Сент-Луисе не позволит своему отпрыску взять Оливию в жены.

– Она участвовала в скачках с вашего согласия и принесла вам немало денег, выигрывая состязания. Если ее репутации нанесен ущерб, то только вы тому виной.

– Я позволил этой девице участвовать в скачках, дабы отвлечь от других, э-э, более легкомысленных занятий, если вы догадываетесь, что я имею в виду. Ее родители позволяли себе много лишнего и вели, мягко говоря, свободную жизнь, но вы ведь знаете французов? Что с них возьмешь? Люди горячие и непредсказуемые.

Самое большее, на что был способен Шелби в эту минуту, так это сдержаться и не врезать кулаком по ухмыляющейся бульдожьей харе торговца. Сцепив зубы, полковник молил бога помочь ему сохранить спокойствие, а внутри у него все кипело. Будь проклята эта ведьма! Непостоянная и переменчивая, как погода у берегов Миссури. Манящая и дразнящая, подобно куртизанке, а через минуту – нежно воркующая невинная голубка. Шелби отказывался верить грязным инсинуациям торговца, но все же для них были какие-то основания. Оливия явно привыкла к тому, что мужчины из-за нее теряют голову, кроме того, она определенно позволила Шелби зайти с ней слишком далеко. Оливия разъезжала по глухим дорогам в одиночку, даже переодевалась мужчиной и слонялась по ипподромам, где не место приличной девушке.

Словом, только законченный болван мог связаться с подобной девицей и ее непотребным опекуном. И все же Сэмюэль не мог избавиться от наваждения. Он по-прежнему испытывал неодолимую тягу к ней, хотя опекун подтвердил наихудшие подозрения относительно ее нравственности. Полковник ненавидел себя за то, что намерен был сделать.

– Скорее всего, – сказал он, – я потом об этом пожалею, но сейчас вынужден признать вашу правоту. Действительно, Оливия мне нравится и как будто бы отвечает мне взаимностью. Если она согласна… – Шелби пожал плечами. – Я буду ждать ее сегодня вечером по адресу, который вам укажу, и можете оставить себе свою лошадь.

Полковник прошел к столу, написал на клочке бумаги адрес и передал Вескотту, который тоже поднялся с кресла.

– Прекрасно, полковник. Договорились. Я передам Оливии от вас поклон.

Шелби демонстративно не стал скреплять рукопожатием дурно пахнущее соглашение, в заключении которого он начал уже раскаиваться. Вместо этого Сэмюэль небрежно прислонился к столу, скрестил руки на груди, закинул ногу на ногу и, когда торговец отошел к двери, бросил ему вслед:

– Между прочим, Эмори, ваша разведка плохо работает. Ваши сведения относительно моей первой жены безнадежно устарели. Ее нет в живых. – Сэмюэль зло усмехнулся, заметив на лице отвернувшегося Вескотта удивление и откровенную алчность, и сразу добавил: – Но должен предупредить, что не имею намерения повторять былые ошибки.

– Лишь бы вы меня от нее избавили, а там поступайте, как вам заблагорассудится. Эта девица слишком упряма, сладу нет, и чем скорее удастся сбыть ее с рук, тем лучше, – мрачно прорычал Вескотт и выскочил из комнаты.

Шелби закрыл за ним дверь и вернулся в кресло.

Никто не заметил хрупкой фигурки, скрывавшейся за грудой бобровых шкурок, сваленных у стены рядом с кабинетом Сантьяго. Как только Вескотт отдалился на приличное расстояние, Оливия осторожно выпрямилась, не уверенная, что ноги не откажут служить ей.

Девушку слегка подташнивало, на глаза наворачивались слезы. Но Оливия не позволила себе разреветься. Плачут слабые, а ей нужно собраться и обдумать план действий. Надо бежать! Иного выхода нет. С этой мыслью девушка двинулась вперед, тщательно оберегая юбку от соприкосновения с вонючими шкурами. Саднило в груди, и в глазах резало, но Оливия знала, что виной тому не зловоние, исходившее от шкур.