Сегодня у выхода он взял меня за руку.

- Изабель, хочешь я подвезу тебя до дома?- спросил он тихо. – Если хочешь, могу высадить тебя не у твоего дома, а у дома Лиз.

Это была неплохая идея, хотя мистер Стивенс не мог знать почему. Я знала, что если мой отец увидит, как мистер Стивенс подвозит меня до дома – особенно после его строго предупреждения – то, он окончательно взбесится. Мне прочтут длительную лекцию на тему послушания и безопасности, а лекция моего отца никогда не была приятной штукой. С другой стороны, если мистер Стивенс оставит меня у дома Лиз…

- Конечно, - безразлично отозвалась я. - Лиз будет рада меня видеть, она сегодня осталась дома, так как заболела.

- Да, я знаю, - усмехнулся он. - Я догадался, потому что ее здесь нет. Я не видел вас врозь последние недели. Мне нужно переодеться, но я выйду минут через десять, так что встретимся у грузовика. Он повернулся, затем встал.

- Изабель, - тихо сказал он,- Будет лучше, если никто не увидит, как ты садишься ко мне в грузовик. Пусть это останется между нами. Хорошо?

Я молча, кивнула, раздумывая, что черт возьми это значит.

Я зашла в раздевалку и в спешке стала собираться – стянула с себя мокрый, липкий купальник, запрыгнула под душ, чтобы смыть запах хлора с волос, и с трудом натянула тугие легинсы на влажные ноги. Я задержалась на выходе и побрызгала на запястья и шею «Восклицание».

Быстрым шагом я вышла из раздевалки и направилась к парковке, надеясь, что никто меня не видит. К сожалению, удача была не на моей стороне.

- Изабель! – одна из тренеров по плаванию окликнула меня. Она направилась ко мне держа в руке листок бумаги. Она протянула его мне, немного отдышавшись. - Твое время на последнем заплыве. Хочу сказать, что я удивлена и поражена, я была на твоем выступлении. Ты так улучшила свои показатели за сезон. И мы все… гордимся тобой.- Ее голос запнулся на последней фразе, я знала что ей трудно говорить это. С самого начала обе женщины тренеры дали ясно понять, что я им не нравлюсь, но мои высокие результаты вынудили их признать то, что они не хотели признавать – мой прогресс.


По идее, я бы осталась с ней, упиваясь похвалой и расспрашивая подробности. Глубоко внутри во мне сидела темная Изабель, которой нравилось видеть смущение тренера, и я хотела воспользоваться ситуацией с выгодой для себя. Сегодня, однако, я торопилась. Я знала, что мистер Стивенс, наверняка, уже сидит в грузовике, дожидаясь меня, и чувствовала беспокойство и волнение по поводу того, что он мне скажет. Я пробормотала короткое спасибо в ее невыразительное лицо, затем повернулась и ушла.


Впереди, я видела, что мистер Стивенс действительно был в грузовике с группой других студентов, уже занявших задние сиденья. Я испустила вздох облегчения и сожаления; я поеду с ним не одна. Я знала он сделал это, чтоб защитить мою и свою репутацию, но почувствовала легкое разочарование. Я с нетерпением ждала, когда останусь с ним наедине, хотя понятия не имела, что буду говорить или делать в этом случае. Вместо откровенного разговора, у нас будет шумная поездка в набитом грузовике. Я юркнула на переднее сиденье и придвинулась к нему, так, чтобы еще два студента могли сесть рядом со мной. Моя коленка коснулась его колена и я сглотнула. В грузовике не умолкали разговоры и смех, но я чувствовала только как его колено прижимается к моему. Я слышала только биение своего сердца.

Студенты друг за другом покидали грузовик, по мере того, как мы проезжали дома и окрестности. Гул болтовни подростков уменьшался с каждой остановкой и воздухе повисло напряжение. Наконец, мы подъехали к последнему дому, и девочка, сидевшая справа от меня, последняя из пловцов в грузовике – открыла дверь и спрыгнула.

- Спасибо, тренер!- крикнула она. Она помахала нам рукой и помчалась к дому, оставив нас одних в грузовике.

Мы ехали к дому Лиз, и до меня дошло, что он, по крайней мере, три раза свернул в другом направлении, выбирая наиболее близкое расстояние к домам других пловцов, намереваясь высадить меня последней. Я сдерживала свое волнение и нервозность и на мгновение задумалась стоит ли мне отодвинутся от мистера Стивенса, на другой конец скамейки у бокового окна. Грузовик опустел, и не было больше нужды сидеть так близко к нему. Казалось, он услышал мою мысль и сказал прежде чем я смогла отодвинуться.


Мне бы хотелось, чтоб ты сидела там, где сидишь,- пробормотал он тихо, предугадывая мой маневр. Я судорожно сглотнула и молча кивнула.

Мы ехали в тишине несколько долгих мгновений. По видимому, мистер Стивенс о чем-то размышлял; у него было напряженное выражение лица, все его внимание во время поездки к дому Лиз было направлено на дорогу . Тишина стала слишком давить на меня и я заговорила.

- Итак,- начала я, надеясь, что голос не выдаст мое волнение, - Что вы хотите, чтоб я написала в письме, о котором просите?

Я ожидала услышать хохот в ответ или по крайней мере смешок, но его лицо стало еще серьезней, он остановился на светофоре и повернулся ко мне. Его карие глаза были спокойными, но ярко блестели на лице, его губы скривились прежде чем он заговорил.


- Изабель, думаю, что ты многое хочешь сказать мне, но может быть боишься высказать это, - ответил он просто. – Напиши что ты чувствуешь. Просто откройся и будь честной со мной. Как думаешь, сможешь сделать это?


Я не была готова к такой откровенности, и это поразило меня. Ошарашенная, я отвернулась от него и стала смотреть вперед через лобовое стекло. Что это? Он хочет, чтобы я написала о своих чувствах к нему? Чтобы это значило? Что мне написать? Что я могу написать? Конечно же, неправду.

Наконец я смогла ответить.

- Да, - тихо отозвалась я. – Думаю, я справлюсь с этим. Это все?

Мистер Стивенс улыбнулся, и мне показалось, что я заметила облегчение в его глазах, словно тяжесть свалилось с его плеч. Напряжение вокруг рта и глаз немного ослабло и его плечи опустились. Загорелся зеленый свет и мы продолжили наш путь снова в тишине. Когда мы остановились у обочины возле дома Лиз, я забрала свою сумку для плавания и учебники. Я чувствовала, что мистер Стивенс следит за каждым моим движением и гадала, скажет ли он еще что-нибудь. Я выскользнула из грузовика, не сказав ни слова, но обернулась, чтобы помахать рукой. Его глаза встретились с моими и меня потрясла нежность в его глазах. Он ничего не сказал, когда я выходила из машины, но его глаза посеяли сомнение у меня в голове. В первый раз я была права – он хочет мое письмо, чтобы сказать, что чувствует сам в своем сердце.

Наши взаимоотношения не были игрой моего воображения.

Я практически подскочила к входной двери, сердце бешено колотилось в груди, и предусмотрительно постучала в окошко. Нужно просто перевести дух, до того как Лиз узнает обо всем.



Несмотря на жаркий день, Лиз уютно лежала на кровати в своей фланелевой пижаме, борясь с ангиной. Радость осветила ее лицо, когда я вошла в спальню. Волнуясь, я бросилась к ней и споткнулась о кучу одежды, валявшейся на полу. Еще не поняв что произошло, я вскочила и села на кровать, тем самым рассмешив ее.

- Тебя что, мама не заставляет убираться ? – Пожаловалась я, еще не совсем справившись с раздражением. – У тебя весь пол завален барахлом. Я не могу понять какого цвета ковер!

- Никто так не помешан на чистоте как ты, Изабель, - возразила Лиз хриплым голосом. - Мы нормальные люди.

Я рассказала ей о событиях дня и поездке домой во всех подробностях, и продолжила рассказывать о своих мыслях по поводу сегодняшних событий. Мы провели большую часть дня, обсуждая письмо, которое я напишу мистеру Стивенсу и перебирая различные варианты. Я склонялась к сдержанному сближению, хотела лишь намекнуть на свои чувства и оставить дверь открытой для ответного шага со стороны мистера Стивенса. То есть, что если его намерения абсолютны невинны и он просто хочет поговорить о школе, друзьях или подростковых проблемах? Если я вылью на него всю правду о своих истинных чувствах, а он их не разделит, я умру со стыда. Лиз не считала, что его намерения не невинны.

- Учителя не просят студентов писать для них письма и рассказать о своих чувствах,- ответила она быстро.

-Если бы у тебя были проблемы, тогда конечно. Если бы ты принимала наркотики, пропускала уроки или же твои родители были в разводе, тогда может быть. Но ты отлично учишься и собираешься поступить в колледж. У тебя замечательная семья.


Какого лешего, он бы захотел чтобы ты написала ему о чем-то другом, а не о своих чувствах к нему? - Она замолчала, давая мне время подумать.

- Ты должна быть абсолютна честна с ним,- наконец закончила она. – Единственное, что ты можешь сделать, чтобы что-то получилось, это рассказать ему о своих чувствах.


Я внимательно выслушала и неохотно согласилась с ней. Лиз была права, - если я хочу, чтобы что-то произошло, так и нужно сказать ему об этом. Сам он не догадается. Однако, осознание этого факта нисколько не облегчало мне задачу.



Позже вечером, я потратила несколько часов, сочиняя письмо. Я съела два блинчика с ветчиной и сыром, но они встали колом у меня в животе, и я почувствовала себя так, словно меня вырвет. От запаха еды в доме лучше не становилось, и постоянный страх, что отец войдет в комнату и начнет свои нравоучения в конец довели меня.


Я посмотрела на постер с Биллом Клинтоном и тихо попросила о помощи.


Это было самым важным письмом в моей жизни и я хотела, чтобы оно было написано правильно. Я должна объяснить свои чувства так, чтоб не показаться назойливой или незрелой. Мне нужно показать глубину эмоций без всяких соплей. Самое важное, оно должно звучать так, как если бы его написал кто-то серьезный – я хорошо знала мистера Стивенса, и полагала, что он никогда бы не связался со мной, будь я незрелой. Наконец я нашла стиль, который мне понравился и начала писать, вооружившись тяжелым, в толстой обложке, томом Словаря Вебстера – на языке, который звучал замысловато и по-умному. Но к моменту, когда я сложила письмо и положила его в конверт, мою руку свело судорогой и голова разболелась от умственного перенапряжения . Дело было сделано и я знала, что все делаю правильно. Я в точности описала, что я чувствую, и была полностью честна. С завтрашнего дня, к лучшему или худшему, мистер Стивен узнает, что в моем сердце.