Лиза Клейпас - Сладкий папочка

Твердые губы Гейджа добрались до моей щеки и нежно коснулись ее своей печатью.

– До завтра.

Он отступил назад.

Я в оцепенении смотрела, как он начинает спускаться по лестнице.

– Постой, – с запинкой окликнула его я. – Гейдж...

Он обернулся, в немом вопросе приподняв брови.

Я смущенно промямлила:

– Разве ты не поцелуешь меня на прощание?

В воздухе заклубился его смех. Он медленно вернулся ко мне, одной рукой уперся в дверь.

– Либерти, милая... – Его южный акцент усилился. – Я могу быть терпеливым, но я все же не святой. Один поцелуй – это, пожалуй, все, что я сегодня могу вынести.

– О'кей, – прошептала я.

Его темноволосая голова склонилась над моей, и мое сердце неистово забилось. Он коснулся меня губами, слегка пробуя на вкус, и мои губы разомкнулись в ответ. Я почувствовала все тот же ускользающий, неуловимый привкус, преследовавший меня последние две ночи. Он был в его дыхании, на его языке, что-то сладкое и пьянящее. И, стараясь вобрать его в себя как можно больше, я обвила Гейджа руками за шею, боясь отпустить. Из его груди вырвался тихий, глухой звук. Его дыхание сбилось, и он, крепко сдавив рукой мои бедра, тесно прижал меня к себе.

Он продолжал меня целовать. Поцелуй длился, становясь все жарче, и наконец мы оказались прижатыми к двери. Его рука скользнула вверх к моей груди и, чуть задержавшись, отдернулась, но я накрыла ее ладонью, неуклюже направляя, и его пальцы, повинуясь моему движению, обхватили мягкую округлость. Он медленно поглаживал мою грудь большим пальцем, пока под ним не набух жаждущий распуститься бутон. Гейдж слегка сжал его и очень нежно потянул. Я страстно хотела почувствовать на себе его губы, его руки, всего его целиком. Я очень многого хотела, даже, наверное, слишком многого, но его прикосновения, его поцелуи будили во мне самые невероятные желания.

– Гейдж...

Он обнял меня, беспомощно извивающуюся в его объятиях, пытаясь усмирить. Его губы прижались к моим волосам.

– Что?

– Пожалуйста... отведи меня в мою комнату.

Понимая, что я ему предлагаю, Гейдж ответил не сразу:

– Я могу подождать.

– Нет... – Я вцепилась в него, словно утопающий. – Я не хочу ждать.

На пути к комнате мой пыл немного поутих, приглушенный сомнениями. Нет, я, зайдя так далеко, не собиралась идти на попятную – я слишком хотела Гейджа. Да и вообще было ясно, что если не сейчас, то потом, через какое-то время, мы все равно окажемся в постели. Дело в том, что я не могла отделаться от навязчивого страха по поводу своей неполноценности в постели и лихорадочно пыталась придумать, каким образом ее компенсировать. Я все гадала, чего захочет Гейдж, что может доставить ему удовольствие. И к тому времени, как мы добрались до моей комнаты, голова моя оказалась полным-полна всякой всячины. То, что творилось в ней, напоминало нечто вроде страничек плана футбольного матча со стрелочками, указывающими на тактические схемы распасовки, стратегические методы блокировки противника, расстановку игроков и схему построения игры в нападении.

Рука Гейджа легла на дверную ручку, послышался щелчок замка – и внутри у меня что-то оборвалось и ухнуло вниз. Я пригнула абажур настольной лампы на ночной тумбочке возле кровати вниз, и свет разлился по полу желтой глазурью.

Гейдж посмотрел на меня, и его черты смягчились.

– Эй... – Он поманил меня к себе. – У тебя еще есть возможность изменить свое решение.

Почувствовав на себе его руки, я прильнула к нему.

– Нет-нет, я не передумаю. – Я прижималась щекой к мягкому черному кашемиру его свитера. – Но...

– Но – что? – Он вверх-вниз водил рукой по моей спине. Несколько мгновений я уговаривала себя: если я верю этому мужчине настолько, что собираюсь лечь с ним в постель, то должна признаться ему во всем.

– Дело в том, – выдавила я из себя, – что... – Я делала глубокие вдохи, но воздуха мне все равно отчаянно не хватало. Гейдж, стараясь меня успокоить, продолжал ласково поглаживать меня по спине. – Я должна тебе кое в чем признаться...

– Ну?

– Видишь ли... – Я зажмурилась и заставила себя договорить: – Дело в том, что я никуда не гожусь в постели.

Его рука замерла на месте. Он мягко оторвал мою голову от своего плеча и насмешливо посмотрел на меня.

– Да быть этого не может.

– Да-да, в постели я абсолютный ноль. – Признавшись, я почувствовала облегчение, и дальше слова уже лились из моих уст одно за другим: – У меня совершенно нет опыта. Это так стыдно – в моем-то возрасте. У меня было только двое мужчин, и с последним все было до того посредственно, что дальше некуда. И так каждый раз. Я ничего не умею. Я не могу сосредоточиться. Мне сто лет нужно, чтобы раскачаться, а потом не удается удержать настрой и приходится притворяться. Да, я притворщица, хотя и притворяться-то толком так и не научилась. Я...

– Погоди, постой, Либерти... – Гейдж привлек меня к себе, прерывая мои излияния. Стоя к нему вплотную, я телом почувствовала, что он сотрясается от смеха. Я напряглась, но он лишь крепче обнял меня. – Нет, – сказал он голосом, в котором явственно слышался еле сдерживаемый смех, – я над тобой не смеюсь, любовь моя. Я... Нет, мое отношение к тебе серьезнее некуда. Честное слово.

– Что-то непохоже, – занервничала я.

– Милая моя, – он откинул назад мои волосы и уткнулся носом мне в висок, – в тебе нет ничего посредственного. Твоя единственная проблема в том, что ты жила жизнью работающей матери-одиночки с... с какого возраста? С восемнадцати? Девятнадцати? Я уж и так понял, что ты неопытна, потому что... если хочешь знать правду, ты не воспринимаешь никаких смешанных сигналов.

– В самом деле?

– Да. Потому-то я и не хотел форсировать события. Лучше подождать еще немного, дождаться того момента, когда ты окажешься готова.

– Я готова, – уверенно заявила я. – Однако предупреждаю, чтоб ты многого не ждал.

Гейдж отвернул лицо, и мне показалось, будто он в очередной раз старается подавить смех.

– Хорошо. Многого ждать не буду.

– Ты это только так говоришь, – недоверчиво возразила я.

Он ничего не ответил, но глаза насмешливо блестели.

Какое-то время мы испытующе смотрели друг на друга, и я заколебалась, не зная, чей ход следующий – мой или его. Ноги еле держали меня, и я с трудом доковыляла до кровати. Присев на краешек, я скинула туфли и с наслаждением пошевелила затекшими пальцами, которые блаженно заныли, радуясь, что им больше не придется выносить тяжесть моего тела.

Гейдж наблюдал за мной, смотрел на мои босые ноги. Его глаза, недавно искрившиеся блеском, затуманились, подернулись поволокой. Я, приободрившись, взялась за край платья.

– Постой, – вполголоса остановил меня Гейдж, садясь рядом. – Сначала два главных правила.

Я кивнула, уставившись в натянувшиеся на его бедрах брюки, отметив одновременно, что ступни его ног находятся на полу, а мои висят, не доставая до пола. Он взял меня за подбородок и повернул мое лицо к себе.

– Первое: никакого притворства. Ты должна быть со мной честной.

Упоминание о притворстве заставило меня пожалеть о том, что я ему во всем призналась. Мне всегда было противно, когда люди от волнения становятся слишком болтливыми.

– Хорошо, но ты должен знать: мне обычно требуется уйма времени, чтобы...

– Да ради Бога, хоть целую ночь. У нас же с тобой здесь не кастинг какой-нибудь.

– А вдруг у меня не получится... – Я впервые осознала, что говорить о сексе гораздо труднее, чем собственно им заниматься.

– Будем над этим работать, – сказал Гейдж. – Помочь тебе попрактиковаться для меня не проблема, уж поверь.

Осмелев, я дотронулась до его бедра, оказавшегося стальным на ощупь.

– А второе правило?

– За все отвечаю я.

Я удивленно заморгала, пытаясь уяснить, что он имеет в виду. Гейдж слегка сжал рукой мою шею сзади, и я почувствовала, как по спине побежала дрожь.

– Только сегодня, – спокойно, не меняя тона продолжал он. – Доверь мне решать, что, где и как долго. Тебе не нужно ничего делать, просто расслабься. Освободись от всего. Предоставь все мне. – И, приблизив губы к моему уху, он зашептал: – Можешь это для меня сделать, детка?

Пальцы у меня на ногах непроизвольно поджались. Никто и никогда не просил меня ни о чем подобном. Я не была уверена, что смогу, но все равно кивнула, а внутри у меня сладко заныло, потому что его губы, коснувшись моей щеки, стали приближаться к уголку рта. От его медленных и прочувствованных поцелуев меня охватила сладкая истома, и мое тело безвольно повисло у него на коленях. Тогда Гейдж снял ботинки и, как я, в одежде, лег рядом со мной на кровать. Его бедро, погрузившись в складки моего красного платья, прижало меня к кровати, прочно удерживая на месте. Его губы вновь завладели моими в нескончаемых поцелуях, и так продолжалось, пока мое тело не взмокло под шерстяным трикотажем. Желая привлечь Гейджа к себе, я запустила пальцы в густую шевелюру его волос, прохладных сверху и теплых у корней.

Но он, отстранившись, отказывался мне поддаваться. Легко поднявшись на кровати, он сел верхом на мои бедра, и я, ощутив давление его каменно-твердой и вздыбившейся плоти, прерывисто выдохнула. Он проворно стянул с себя черный свитер и отбросил его в сторону, открыв моему взору торс, более мощный, чем я его себе представляла, холеный, с резко очерченным рельефом стальных мускулов, с редкой порослью темных волос на груди. Мне тут же захотелось прикоснуться к этой груди своей обнаженной грудью, захотелось осыпать поцелуями его всего – не для того, чтобы доставить удовольствие ему, а для своего собственного удовольствия, – так дьявольски он возбуждал меня, такая явная мужественность чувствовалась в нем.

Опускаясь на меня, Гейдж снова искал губами мои губы, а я медленно горела, изнемогая от отчаянного желания освободиться от платья, которое стало колоться и липло к телу, как средневековая власяница. Взявшись за края платья, я потянула подол вверх.