Эван пытался вырваться из ее рук. Не хотел ее сочувствия, не заслуживал его. Вообще не желал подпускать кого-либо близко к себе. Но Лотту теперь невозможно остановить. Она уткнулась щекой ему в грудь и стояла так, обняв его. Его сопротивление дрогнуло и растворялось, как пелена тумана. Эван понял, насколько жаждет получить утешение из ее рук.

— Мне известно, что значит хотеть иметь отца, чтобы было кем восхищаться и уважать, — сказала Лотта. Она яростно встряхнула его. — В вас многое достойно восхищения, Эван Райдер, и Арланд понял это. Вы — то, что ему хотелось вернуть себе. Не отрицайте его право на любовь к вам, если он выбрал ее. Вы должны жить, подчиняясь его выбору.

Трещина в сердце Эвана становилась все шире. Какой-то момент он еще сопротивлялся, цепляясь за темные края сознания. Внезапный порыв заставил его яростно притянуть к себе Лотту, так близко, будто собирался больше никогда ее не отпускать от себя. Он заговорил сбивчиво, не задумываясь о том, насколько она предана ему.

— Я хотел вырвать его отсюда, Лотта. У меня был план, как помочь ему. Дважды я пытался освободить его, но безуспешно. Но я всегда буду пытаться — снова и снова.

— Тише, пожалуйста, я знаю, что вы не остановитесь, — сказала она, успокаивая его, как ребенка. Она любовно потерлась щекой о его грудь. — Я понимаю.

Ему так хотелось утонуть в этом чувстве, сделать глоток живительного утешения, которое она предлагала ему, и задержать это ощущение, не позволяя уйти. В Лондоне он воспользовался близостью Лотты для того, чтобы разрушить свою невероятную тоску по Арланду. Но сейчас утешение, в котором он нуждался, было совершенно иным. Эван не желал забытья в ее объятиях, что непременно приведет к новой вспышке боли, как только схлынет волна наслаждения. Он желал ее близости, чтобы служить щитом друг другу, дарить и принимать, защищать ее, черпая в ней свою силу.

Это казалось невозможным, столь многое их разделяло.

Он отодвинулся немного и заглянул в ее лицо.

— Лотта… — начал он, хоть сам еще не был уверен в том, что собирается произнести.

— Тише, — остановила она, прижимая палец к его губам. Лотта пыталась улыбаться, но в ее глазах стояли слезы. — Не нужно слов. Просто обнимите меня.

Эван бережно обнял ее. Так они и стояли, крепко прижавшись друг к другу. Время остановилось. Он чувствовал такой мир в своей душе, что понял — они перешли границу, назад пути нет.

Глава 15

Августовская ночь выдалась на удивление душной, жаркой и темной. Надвигалась гроза. Лотта никак не могла заснуть. Ее ум метался, как зверек, попавшийся в силки. Мысли переходили от Эвана, запертого в его маленькой, лишенной воздуха комнатке под крышей гостиницы, к его сыну, одинокому беглецу, на которого объявлена охота по всей территории королевства. Она все ворочалась, то взбивая подушки, то отбрасывая со вздохом. Это все от жары, в которой невозможно заснуть. А может, от мыслей, которые никак не давали ей покоя. Мощный порыв, соединивший ее с Эваном, подхлестнул ее желание делать что-то, предпринимать, помогать.

Она провела полдня на рынке и в магазинах, переходя с места на место, прислушиваясь к сплетням, стараясь подхватить малейший намек, где может скрываться Арланд Райдер. Она послала Марджери осторожно расспросить служанок и работников с мельницы, подбросив мысль об обещанной за информацию награде. Но ничего не было слышно. Большинство сплетен было о ней самой. Казалось, каждому интересно обсудить подробности ее лондонской прогулки. У всех на слуху история про то, как она застрелила своего бывшего мужа из старинного пистолета, после чего бежала, ускакав на одной из неоседланных лошадей из упряжки кареты. Ободряющим, однако, было то, что публика с одобрением восприняла все ее воображаемые приключения. Грегори Каминз был банкиром, а большинство не доверяло тем, кто наживает свои баснословные богатства во время разорительной войны.

Занавески в спальне внезапно взметнулись у открытого окна. Послышался скребущий звук, и какой-то человек перевалился через подоконник в комнату, обессиленно растянувшись на полу. Лотта схватила ночную вазу и угрожающе замахнулась. Может быть, это просто неумелый грабитель, но она и ему не оставит шансов.

— Умоляю, не кричите! — Человек поднялся и протянул к ней руку в красноречивом жесте. Он двинулся к Лотте и схватил ее за руку. Он весь дрожал, рукава тюремной рубахи висели лохмотьями, лицо в сочившихся кровью порезах.

Лотта всмотрелась и выронила свое оружие из рук.

— Арланд, — выдохнула она.

Арланд был точной копией своего отца. Смотреть на него — все равно что видеть зеркальное отражение Эвана. И все же при повторном взгляде это оказалось не совсем так. Юношеское лицо отражало молодость и неиспорченность, в сочетании с силой и настороженностью мужчины. Арланд был высок и широк в кости, но по-юношески долговяз и неуклюж, будто еще не совсем дорос до собственного тела. Он выглядел истощенным, больным и обессиленным.

Лотта почувствовала, как ее сердце дернулось и тяжело застучало.

— Им приказано идти сюда, — задыхаясь, сказал Арланд. Он говорил по-английски правильно, но с сильным французским акцентом, очень заметным. Он поймал руку Лотты, переводя дыхание. — Спрячьте меня, пожалуйста…

— Кто… — начала было Лотта, но Арланд только покачал головой:

— Пожалуйста, они уже рядом. Все объяснения потом…

Словно в подтверждении его слов, снаружи раздались тяжелый топот сапог, выкрики команд, нетерпеливый стук в переднюю дверь.

— Они обязательно найдут вас, если станут обыскивать дом.

Ее ум лихорадочно перебирал идею за идеей, чтобы найти подходящий выход. Невозможно допустить, чтобы он попал в руки властей. В прошлом она не раз готова была предать Эвана, но сейчас совсем другое дело. Эван может сам о себе позаботиться. Арланд — юноша, который играет по чужим правилам в такой страшной игре, как война. Он уже так много повидал и выстрадал. Кроме того, Лотта совершенно точно знала, что теперь уже никогда не сможет предать Эвана. И меньше всего — его сына. Что-то произошло между ними в тот день, когда он окончательно доверился ей, что-то глубокое и важное, сблизившее ее с Эваном гораздо надежнее, чем желание соблюсти собственные интересы, жадность или стремление к безопасности. Она не была уверена, что хотела этого. Самоотверженная любовь — это не по ее части. Но она не чувствовала в себе силы отказаться от нее.

— Раздевайтесь, — коротко скомандовала она. Арланд отшатнулся от нее:

— Прошу прощения, мадам?

— Снимайте одежду и спрячьте ее куда-нибудь. Ложитесь ко мне в постель.

Грохот в дверь повторился с новой силой. Лотта расслышала голос Марджери и звук отпираемых засовов.

— Делайте, что я вам говорю, — прикрикнула Лотта. — Ну же!

Она увидела отсвет понимания в глазах Арланда и подтолкнула его к кровати. Схватив свой отделанный лебяжьим пухом халатик, она подбежала к шкафу и, выхватив оттуда какую-то одежду Эвана, разбросала ее по полу вперемешку с собственной, как будто ее срывали в приступе страсти, не терпящей промедления. После этого Лотта поспешила к двери. Хорошо, что волосы в беспорядке — появление Арланда подняло ее с постели. Быстрый взгляд в зеркало убедил, что она выглядит достаточно растрепанно, то, что надо, чтобы сбить с толку преследователей. Лотта вновь окинула оценивающим взглядом шелковый халат и прозрачную ночную рубашку под ним. О да, есть чему сбить с толку кого угодно.

Внизу уже толпились солдаты. Марджери стояла со свечой в руке и выглядела маленькой и испуганной.

Лотта подошла к перилам лестницы и остановилась.

— Что здесь происходит? — властно, как и полагается представителям герцогской фамилии Пализеров, произнесла она.

Группа вооруженных людей внизу остановилась, замерев. Все подняли головы вверх и уставились на нее. Лотта демонстрировала свое негодование. В доме без ее ведома вооруженные люди. Прелестный маленький столик с цветами, стоявший внизу возле двери, оказался перевернут, гобелен сорван со стены. Громкие голоса доносились из гостиной, по дому раздавался грохот сапог.

— Солдаты, мадам! — с дрожью в голосе произнесла Марджери. — Они говорят, что в нашем доме укрывается сбежавший заключенный, — доложила она, бросив на Лотту извиняющийся взгляд. — Нас всех могли убить прямо в наших кроватях, мадам?

— Что за ерунда! — беззаботно ответила Лотта, спускаясь вниз по лестнице. — Как тебе в голову пришла такая чепуха?

Лотта повернулась к солдатам, которые смотрели на нее во все глаза с выражением похоти или удивления, но никто не остался равнодушен.

— Или ты считаешь, что нас насмерть затопчет толпа головорезов? Что же, очень может быть.

Ее взгляд упал на офицера, видимо возглавлявшего операцию, худенького и светловолосого, совсем еще юного.

— Лейтенант, объясните, что это за вторжение?

— Извините за беспокойство, мадам, — ответил покрасневший лейтенант. — Ваша горничная права — мы ищем беглого заключенного. Его видели неподалеку от вашего дома. У меня приказ схватить его.

— Ах, как драматично, — произнесла она. — А мне казалось, что в Вонтедже никогда не происходит ничего интересного. Тем не менее не стоит искать его за моими гобеленами. Это ручная работа и стоит кучу денег. Вы были бы очень добры, приказав своим людям проявлять большее уважение к моей собственности.

— Конечно, мадам, — сказал лейтенант, краснея еще гуще. — Поосторожнее там, — рявкнул он на одного из своих людей, который чуть было не упал, запнувшись, увлекая за собой книжную полку. Лейтенант вновь повернулся к Лотте: — Разрешите осмотреть верхний этаж, мадам?

— Ну, если вы считаете, что это необходимо, — с выражением скуки, ответила Лотта. — Но у меня будет к вам маленькая просьба, лейтенант. Может быть, вы не станете устраивать обыск в моей комнате? Я была бы крайне благодарна вам за это. Уверяю, никто не входил туда без моего разрешения.