Неужели того, что она спокойно отнесется к подобному отношению? Боль и восхищение переплелись в его душе, страх за нее сжимал сердце.

Гроув-Лейн выходила на Рыночную площадь с западной стороны, как раз напротив постоялого двора «Медведь» и гостиницы. Эван поразился, увидев, что на площади собралась толпа, какой не увидишь и в базарный день. Джентльмены медлили, дамы заняли позицию позади толпы, желая удовлетворить свое любопытство, но так, чтобы их не заподозрили в невоспитанности. Подмастерья и оборванцы, нюхом почуяв назревающий скандал, пытались протолкнуться вперед и поучаствовать в заварушке.

Эван ускорил шаг, пробираясь в толпе. Беспокойство сжимало ему горло. Если ему и хотелось, чтобы приезд Лотты в Вонтедж вызвал определенный интерес у местных жителей, то гнилые овощи, которыми может забросать обозленная толпа, в его планы не входили. Он и предположить не мог подобной враждебности. Сплетни и волнения — да. Но публичная расправа — нет! В этом его большая вина. Он привез сюда Лотту, создав скандальную ситуацию, чтобы вызвать разговоры, а потом предоставил ей самой с этим разбираться. Угрызения совести подхлестывали его, заставляя силой прокладывать путь сквозь толпу. Эван уже начинал отчаиваться. Кроме кулаков ему нечем ее защитить. Никто из пленных не имел права носить оружие по понятным причинам. Внимательно присмотревшись, он почувствовал неустойчивость настроения толпы, она еще не распалилась, не дошла до предела. Но он знал, что все может измениться уже через минуту. Собственно, это уже начиналось. У себя за спиной он чувствовал дыхание Ле Прево, охваченного тем же напряжением. На каждого из них приходилось в лучшем случае по полдюжине мужчин, всегда готовых к драке. Кулачный бой, возможно, не его любимый спорт, но драться он умел неплохо. Плохо только, что их с Ле Прево снова схватят и упекут в тюрьму, а это тоже не входило в его планы.

Наконец Эвану удалось пробраться сквозь толпу, и он увидел Лотту, которая стояла рядом с лотком со свежими фруктами и овощами. Она выглядела скромной и невероятно хорошенькой в зеленом в белый горошек платье, которое очень ее освежало, выгодно оттеняя прекрасный цвет лица. Темно-зеленый жакет и милая соломенная шляпка гораздо меньшего размера, чем та, в которой она прибыла, дополняли костюм. Так могла бы выглядеть любая замужняя женщина, которая вышла за покупками. Худенькая невысокая девушка в платье горничной, стоявшая позади нее с корзинкой в руках, казалась напуганной. Владелец палатки, высокий человек с красным лицом и затаенной угрозой в глазах, стоял скрестив руки на груди и, по всей вероятности, отказывался их обслуживать.

Эван выступил вперед. Он чувствовал, что пойдет на все, защищая Лотту, беззащитную и дерзкую перед лицом надвигающейся опасности.

— Лотта, — позвал он, взяв ее за руку и пытаясь увести за собой, закрыть от враждебных взглядов толпы и опасности стать мишенью. — Поймите, ведь это глупо. Давайте уйдем отсюда и предоставим вашей горничной делать покупки для вас…

— Я была бы весьма благодарна, если бы вы не вмешивались, милорд, — свирепо огрызнулась она. Весь ее воинственный вид говорил о том, что она не потерпит никакого вмешательства. Она стряхнула его руку со своей и нарочито выступила вперед. — У нас еще не закончился разговор с этим джентльменом, — заявила Лотта, указывая на лавочника.

— Вы можете стать причиной большой потасовки, — вполголоса пробормотал Эван. Как она не видит той опасности, что ей угрожает? Как может отказываться от его защиты?

— А разве это не то, чего вы добивались?! — наигранно изумилась Лотта, бросив на него острый взгляд. — Вы хотели заварушки? — спросила она и повернулась к Ле Прево: — Месье Ле Прево, могу я попросить вас одолжить мне шиллинг?

— К вашим услугам, мадам, — ответил ей Ле Прево и, выступив вперед, с поклоном передал деньги Лотте.

Преувеличенная рыцарственность этого жеста заставила кое-кого в толпе улыбнуться. Эван почувствовал, что напряжение спадает, хотя настроение могло быстро измениться в любую сторону.

С благодарностью приняв предложенную монету, Лотта снова повернулась к торговцу.

— Вы видите разницу между этими двумя монетами? — приятным голосом спросила она, держа по монете в каждой руке.

Лавочник с подозрением посмотрел на нее, а затем отрицательно хрюкнул.

— Это потому, что они одинаковые, — продолжала Лотта. — Одинаковой цены. Вы принимаете одну из них и отвергаете другую. Понимаете, к чему я веду?

Все затихли, следя за разговором.

— Боюсь, вы затронули слишком сложный философский вопрос, — стараясь не улыбаться, заметил Эван.

— Не более чем простая экономика, — поправила его Лотта. — Мой шиллинг стоит ровно… один шиллинг.

— Это не ваш шиллинг, — выкрикнул кто-то в толпе, указывая на Эвана. — Он платит вам!

— И смею вас уверить, что я отрабатываю каждое пенни, — отрезала Лотта.

Намек на площадной юмор, понятный толпе, кажется, сработал. Смех рябью пробежал по рядам.

— Знаем! — снова выкрикнул кто-то еще. — Видели мы, как вы их зарабатываете.

На этот раз смех зазвучал намного громче.

Не успел подброшенный Лоттой шиллинг упасть на землю, как несколько оборванцев уже устроили свалку, пытаясь отнять его друг у друга.

— Я вижу, кое-кто не пускается в долгие рассуждения, — заметила она, наблюдая за схваткой.

Теперь уже смеялись все, и настроение людей изменилось. Лавочник тоже почувствовал это, нахмурившись еще больше. Лотта снова повернулась к нему:

— Итак, все, что у меня осталось, — эта монета. И та — не моя! Вы соблаговолите получить ее в обмен на те фрукты, что я выбрала?

— Я ничего не возьму от такой, как вы, — сквозь зубы пробормотал он.

— Да чего уж там, Сэм Джонс, — крикнули из толпы. — Хочешь быть благочестивым, а сам не без греха! Кто была та женщина, которую мы видели с тобой в «Подкове» на прошлой неделе? Уж точно не жена!

Передние ряды тут же весело захохотали, и смех охватил уже всех, кто собрался на площади. Лавочник с досадой отвернулся от нее. Худая женщина, протолкнувшаяся из задних рядов толпы, потянула Лотту за рукав.

— Я обслужу вас, мадам, — сказала она, коротко взглянув на Джонса. — Мужчины порой такие ханжи. Мои овощи гораздо свежее. Притом я никогда не пытаюсь обсчитать. Вот так, мадам.

— Спасибо, — ответила Лотта, улыбнувшись, будто солнце проглянуло сквозь облака. — Спасибо вам большое.

Наконец-то Эван с облегчением перевел дыхание, с плеч будто тяжесть свалилась. Поймав мельком ее взгляд, он понял, что и ей стало легче. В ней тенью промелькнул весь тот страх, который пришлось пережить: страх быть униженной, вновь подвергнуться оскорблениям у всех на глазах. Ее тонкие пальцы заметно дрожали. Перехватив взгляд Эвана, Лотта сжала их в кулачки и с вызывающим видом отвернулась. Весь ее вид демонстрировал независимость и отказ от его защиты и помощи.

Эван почувствовал, как что-то тяжелое и холодное давит на него изнутри. Он поступает как последний негодяй, навлекая на Лотту неприятности, для того, чтобы достигнуть своей цели. При составлении плана ее чувства в расчет не принимались. И вот сейчас, оказавшись свидетелем ее мужества перед лицом озлобленной толпы, он ощутил острый порыв раскаяния и горького сожаления. Использовать Лотту подобным образом вдруг показалось подлым и бесчестным.

Эван тряхнул головой, стараясь избавиться от лишних сантиментов. У него четкий план, построенный на ясном и холодном расчете, где нет места чувствам. Сейчас нельзя ошибиться. Ничто не должно стоять между ним и тем, как следует действовать, добиваясь освобождения сына и таких же, как он, запертых в преисподней узников.

— Бог мой, все могло обернуться не так счастливо, — сказал Ле Прево ему на ухо. — Мадам страшно рисковала, но действовала с умом. Мне понравился ее стиль.

Люди стали постепенно расходиться, вспомнив, что пришли на рынок за покупками. Многие на ходу все еще обсуждали детали последнего происшествия, которое всех немало позабавило. «В городке, где нет театра, приезд Лотты вполне заменил собой модную пьеску», — подумал Эван. Эта мысль должна была развлечь его, а вместо того он почувствовал странную опустошенность. Оглядевшись в поисках Лотты, он увидел, что она подошла к другому прилавку и выбирает свежие фрукты, сладко пахнущую рубиновую клубнику, бархатисто-сиреневые сливы.

— Спасибо, — ответила она на вопрос торговки. — Яблоки нам не нужны, мы выращиваем их в собственном саду. Можно попробовать абрикосы? О, как вкусно! — воскликнула она, рассмеявшись, когда сок брызнул ей на подбородок. Лотта утерлась рукой, которая сразу стала липкой. Глаза Лотты заблестели, щеки загорелись румянцем, лицо необычайно оживилось. — Мне полдюжины, пожалуйста.

Простое очарование Лотты помогало ей завоевывать сердца. Эван подумал, что десяти минут хватит для того, чтобы они все ели из ее рук. Некоторые торговцы сами протискивались поближе к ней, предлагая свой товар. Она торговалась и пересмеивалась с ними, а корзинка горничной становилась все тяжелее от фруктов и овощей, мяса и свежего хлеба. Оказалось, ее деньги пользуются большим спросом после всего произошедшего.

— Вы были великолепны, — сознался Эван, следуя за ней, когда они с Марджери наконец сделали все покупки.

Лотта быстро шла вперед, рассыпая благодарности и улыбки торговкам.

— Спасибо, милорд, — сказала она, холодно улыбнувшись. Тон был сдержанным, а улыбка не отразилась в ее глазах. Какое-то время она всматривалась в его лицо, будто читала в душе то, что ему хотелось бы скрыть или чего он сам еще не мог понять. Он пребывал в замешательстве.

— Зачем вы пытаетесь защищать меня? — спросила Лотта. — Это не входит в договор.

— Если вас растерзают на улице, это тоже не будет входить в договор, — с некоторой жесткостью ответил Эван.