Пока мужчины спорили, что-то зашуршало совсем рядом. Джесси устало открыла глаза и увидела Хоуп.

— Поканок говорит, что ты его пленница, что он тебя привез. И он будет решать, подвергнуть тебя пытке и казнить или оставить, и тогда ты станешь его рабыней.

Джесси не смогла подавить дрожь. Она была такая беззащитная, измученная и несчастная, и к тому же груди распирало от избытка молока — ведь она в последний раз кормила Дэниела еще до рассвета! Бедра были сбиты в кровь во время скачки, голова раскалывалась от боли, все тело ломило — и все равно она не желала умирать.

А уж тем более умирать так, как предписывал обычай памунки. Она не хотела чтобы ее внутренности украсили жертвенный камень их языческого божества.

— О Господи! — вырвалось у нее.

Джесси попыталась сесть. Хоуп помогла ей. Элизабет лежала на циновке здесь же, рядом. Джесси осторожно подползла к сестре. Элизабет казалась белее мела, она так и не пришла в себя. Джесси взяла ее за руку и нащупала слабый пульс. Может, так оно и лучше. Вряд ли Элизабет вынесет пытку неопределенностью, дожидаясь решения их судьбы.

— Пован возвращается! — зашептала Хоуп. — Сегодня тебе ничто не угрожает. Они решили дать тебе выспаться.

Джесси вернулась туда, где ее бросил Поканок. Она вытянулась на полу и закрыла глаза. И тут же почувствовала присутствие вождя памунки: индеец стоял и внимательно разглядывал ее. Он что-то спросил у Хоуп, и та чуть слышно ответила. Вождь презрительно фыркнул и отвернулся. Он сел возле открытого очага, дым из которого уходил в отверстие, видневшееся в середине крыши. Прозвучала отрывистая команда — Хоуп велели подойти поближе. На огне готовилось какое-то варево, и Джесси решила, что Хоуп приказали прислуживать вождю.

Потянулись мучительные, бессонные часы. Джесси лежала, настороженно прислушиваясь. То и дело мелькала мысль о побеге, на который все равно пока не было сил. Да и не следовало сердить Пована — он теперь ее единственная надежда.

Наконец Пован растянулся на своей циновке.

Вскоре вождь заснул.

При одной мысли обо всем, что случилось за день, Джесси хотелось вскочить, схватить какой-нибудь кинжал и перерезать индейцу глотку. Ее трясло от желания отомстить. Но на шум сбегутся дикари и прикончат ее на месте, а потом убьют Элизабет, да и Хоуп в придачу.

Джесси не хотела умирать. Она хотела выжить любой ценой и вернуться к сыну и к Джейми. Если он не погиб.

Если не погиб.

Джесси беспокойно заметалась на грязном полу, терзаясь от душевной муки. Никогда в жизни она не испытывала такого сильного желания оказаться рядом с Джейми — немедленно, сейчас же. Она хотела помолиться, но смятенный, измученный рассудок отказывался подчиняться, она не смогла даже правильно прочесть молитву.

Так и лежала, обливаясь слезами, пока не забылась тревожным сном.

Наступило утро, и бесконечный кошмар продолжился.

Джесси разбудили чьи-то жуткие вопли. Стоило открыть глаза, как взору предстала толпа индейских женщин, бесстыдно глазевших на нее. Они визгливо хохотали, дергали ее за волосы и трепали бархатное платье. То же самое дикарки вытворяли и с Элизабет. Джесси слышала, как отчаянно вскрикивает ее сестра.

Джесси с воем вскочила и набросилась на молоденькую индианку, с особенным усердием выдиравшую у нее волосы. Ей как раз удалось повалить несносную тварь на пол, когда в хижину вошел Пован и все мгновенно затихли. Пован решительно шагнул к дерущимся и оттащил Джесси прочь.

— Женщина Камерона, ты будешь смирной, — сказал он.

— Прикажи лучше ей быть смирной! — выпалила Джесси, прежде чем вспомнила, что от этого человека зависит ее жизнь, и прикусила язык. Но все равно пленница не опускала глаз под взглядом вождя. Он улыбнулся и пихнул ее обратно в толпу женщин.

— Они не причинят тебе зла. На тебе кровь наших воинов, и это их бесит. Нужно выкупаться и смыть кровь, и все будет тихо.

— И это все? — В сердце Джесси затеплилась надежда.

— Пока все, — многозначительно промолвил вождь. Больше от него ничего не удалось добиться. Он вышел, а в нее немедленно вцепились десятки жестоких рук. Элизабет так же решительно выволокли наружу.

Их повели куда-то через центр становища. Пленницы увидели врытые по кругу столбы и кострища с огромным камнем посередине. Камень весь был залит спекшейся кровью. Джесси побледнела — наверняка это и есть их «алтарь», куда возлагают головы принесенных в жертву людей. В воздухе витал тошнотворный запах горелой плоти.

В следующее мгновение Джесси стало так дурно, что индейским женщинам пришлось грубо встряхнуть пленницу — иначе она не удержалась бы па ногах. Оказывается, во время набега памунки захватили не только их с Элизабет. И кое-кто из несчастных успел принять мученическую смерть.

— О Боже! — ахнула Элизабет.

— Идем, идем быстрее, отвернись, не смотри! — приказывала ей Джесси.

И сама заставила себя смотреть в небо, пока не оказалась в густой роще, по которой протекал ручей. Здесь она умудрилась скинуть с себя цепкие руки индианок и кинулась на помощь Элизабет. Но опоздала. Элизабет вывернуло наизнанку прямо на тропинке среди кустов. Джесси обняла сестру и гладила по голове, дожидаясь, пока утихнут болезненные спазмы.

— Ничего страшного, ничего… — приговаривала она.

— Неправда, — стонала Элизабет, — ведь с нами они сделают то же самое! Я читала доклад Джона Смита про то, как погиб Джон Кэльвин. У нас дома было много бумаг. Я читала все… все про индейцев… И они будут пытать нас и убьют — точно так же!

— Нет-нет, нас не убьют. Пован им не позволит.

— Пован сам зажжет пыточный костер! — рыдала Элизабет.

— Джейми придет за нами, — напомнила Джесси.

Но тут их опять разлучили. Женщины налетели на сестер все разом и растерзали в клочья ненавистные платья, пока обе пленницы не остались совершенно голыми. Потом их швырнули в воду. Холод был невыносимый. Джесси забилась в судорогах, у нее захватило дух. А индианки присоединились к сестрам как ни в чем не бывало — судя по всему, им нипочем были ледяные объятия ручья — и снова принялись отдирать Джесси и Элизабет пригоршнями песка пополам с камнями. У Джесси жутко болели переполнен-ные груди, но, несмотря на дикий визг и сопротивление, их отмыли не менее безжалостно, чем все остальное тело.

Наконец сестер бросили обсохнуть на прибрежных валунах прямо под солнцем. А потом предложили короткие кожаные платьица на манер передников, в которых щеголяли остальные женщины.

После чего пленниц отвели обратно в дом Пована и вложили в руки чашки с мясным бульоном. У Джесси вызывали подозрения куски вареного мяса, но она была слишком голодна и потому отважилась попробовать варево. Оно оказалось на удивление вкусным. Вскоре появилась Хоуп и сказала, что это всего лишь вареный кролик и его можно есть спокойно, потому что у памунки нет привычки травить своих пленников. Когда их приговорят к казни, то это будет означать большой праздник, к которому готовятся заранее.

— А что сейчас происходит? — спросила Джесси.

— Они говорят про вас на совете. Поканок сказал, что он тебя хочет и возьмет тебя. А Пован говорит, что нет, что он вождь и решил подождать, выживет ли твой муж во время резни и придет ли тебя забрать.

Слушавшая их Элизабет поперхнулась и закашлялась. Джесси посмотрела на сестру и снова обратилась к Хоуп:

— Кто-то обязательно за нами придет, как только получат помощь из соседних округов…

— Может, получат, а может, и нет. Напали не только на округ Карлайл. Но говорят, что вы отделались легче всех. Из двух сотен бледнолицых индейцы успели вырезать не больше тридцати человек. А вот в округе Мартин погибла половина народу. И почти везде так. Джеймстаун не пострадал, их вовремя предупредили. Джейми спас многих, потому что был начеку. А еще говорят, что ты спасла многих, когда подняла тревогу.

— Значит, напали на все поселения колонии?! — ужаснулась Элизабет.

— Так велел Опеканканок, — многозначительно кивнула Хоуп.

— Почему? — ахнула Джесси.

— Наверное, хочет вернуть свою землю, — отвечала Хоуп.

— Спасибо тебе, Хоуп. — Джесси сжала ей руку с неожиданной горячностью. — Спасибо за то, что не бросила нас. Но почему… почему ты так поступила? Тебя ведь никто не заставлял.

Хоуп пожала плечами и опустила глаза.

— Я тебе наврала. Я завидовала тебе. Я хотела твоего мужа и сказала, что была с ним вместе, чтобы ты взбесилась. А он любит только тебя. Я сделала плохо.

У Джесси вырвалось невольное восклицание.

— Я… я не думаю, что он действительно любит меня…

— Нет-нет, он тебя любит, и любит очень сильно. — Хоуп улыбнулась. — И обязательно придет, если выживет. Вот и Пован его ждет. Он сказал, что Джейми придет за тобой один. Поканок думал, что сможет подстеречь и убить Джейми, но Пован сказал, что Джейми всегда был честным и Поканок пусть тоже будет честным. И если хочет забрать тебя, то пусть сразится с Джейми. Кто останется жив — получит тебя, а если погибнут оба — ты достанешься Пова-ну. По-моему, так они и решат на своем совете.

Джесси вздрогнула и снова посмотрела на Элизабет. Трудно было понять, что успела расслышать ее сестра. Никогда в жизни она не казалась Джесси такой беззащитной и трогательной. Мягкие светлые волосы распушились вокруг лица, подчеркивая небесную синеву невинных глаз. Куцый кожаный передник не скрывал, какая у нее нежная, молочно-белая кожа, какие пышные соблазнительные груди и длинные стройные ноги. Джесси перевела тревожный взгляд на Хоуп, но та лишь молча покачала головой и вышла.

После полудня к ним явилась молодая женщина с пестиком и ступкой, полной зерна, и принялась жестами объяснять, что пленницы должны работать. Джесси отчаянно трясла головой, и Элизабет поддержала ее. Индианка пронзила их испепеляющим взглядом, выскочила из хижины и вскоре привела с собой старуху, вооруженную длинным хлыстом. Старуха, не медля ни минуты, набросилась на Джесси, награждая се резкими болезненными ударами. Джесси закричала, сжалась в комок и рухнула на пол, чтобы хлыст попадал на закрытые части тела.