Джесси зарделась, по-прежнему сжимая драгоценный медальон. Он опять издевался, но она решила не придавать значения его колкостям, чтобы не портить Рождество.

— Я вовсе не стремилась сгрести под себя все подряд, милорд… то есть в смысле вещей. Сказать начистоту, я просто не могла больше голодать. И еще я стремилась…

— К чему?

. — Не важно. — Она поспешно отвернулась, не желая продолжать, но не тут-то было. Джейми ловко поймал ее за Руку и заставил смотреть на себя.

— К чему же вы стремились, миледи? Я жду ответа.

— Джейми, это же сочельник. И у нас гости.

— Ну и Бог с ними. Я жду ответа. К чему ты стремилась?

— Меня страшила такая жизнь и такая смерть, которая постигла мою мать, — промолвила Джесси, набравшись смелости. — Пожалуйста, может быть, теперь ты меня отпустишь наконец?

Его пальцы разжались. Джесси тут же отвернулась и в огонь.

Тем временем Тамсин развеселил всю компанию, наигрывая на флейте какой-то забавный мотив. Ленор с Робертом попытались танцевать, приноравливаясь к сбивчивому ритму. Кэтрин, Чарити, Патиенс и миссис Лоутон смеялись над танцорами и прихлопывали в такт. Наконец Ленор совсем запыхалась и уселась в кресло у камина.

— Ах как жаль, что мы не в Англии!

— Вот уж не знала, что ты стала домоседкой! — поддразнила сестру Элизабет.

— Это только на время, — заверила ее Ленор. — К примеру, мне до смерти хочется увидеть хоть одним глазком Лондон в ночь на Рождество. Представляешь себе толпы гуляк, и множество церквей, и везде звонят колокола… Да просто погулять по улицам, полным народу… Наверное, меня можно считать домоседкой — в какой-то мере. Мне надоело видеть изо дня в день одно и то же — куда приятнее вид на Вестминстер и огни магазинов…

— Магазинов!.. — со стоном подхватил Роберт.

— Да будет тебе! — надулась Ленор. — Меня тошнит от дыма в коптильне, и надоело постоянно трястись над каждой свечкой — подумаешь, их не хватит на зиму! Вот, полюбуйся на мои руки! Они стали почти такие те, как у Джесси, — разве это не кошмар? Да я скоро совсем отупею за литьем свечей и варкой мыла!

Все рассмеялись. Джесси с удивлением почувствовала, как муж легонько пожал ее маленькую руку и погладил натруженную ладонь. Огонь в камине замерцал, и все притихли. Даже Тамсин перестал мучить флейту. А Джейми промолвил, внимательно разглядывая руку Джесси:

— Насколько я могу судить, Ленор, это не такая уж кошмарная рука. Когда я впервые коснулся ее, она была покрыта мозолями, заработанными на службе у чужих людей. А эти вот новые мозоли появились оттого, что мы вместе воплощаем в жизнь маю мечту. У моей жены чудесные руки. Они невероятно сильные и в то же время могут быть удивительно нежными. И если сказать по правде, мне они очень нравятся. А ты, Джесси, ты тоже считаешь себя домоседкой? Тебе по-прежнему не по сердцу округ Карлайл? Джесси не могла ни вырвать руку, ни разгадать, что вызвало такую внезапную смену настроения-, если сначала Джейми говорил ласково, еле слышно, то последний вопрос задал сурово.

— Я оказалась здесь, милорд, потому что подчинилась приказу. Вы ведь помните об этом?

— Ага. Стало быть, будь твоя воля, ты бы предпочла Лондон.

— Вы совсем забыли о себе, лорд Камерон. Это за вами мне приказано следовать хоть на край света. А вам угодно было отправиться сюда.

— Выходит, все так просто?

— Как вы сами в этом убедились, — пробормотала Джесси.

Почему-то ей вдруг стало не по себе. Она несмело пошевелила рукой и отобрала ее у Джейми. Смущенно оглянулась на притихших гостей и невнятно извинилась, ссылаясь на усталость. И поспешила удрать наверх, в блаженное уединение хозяйской спальни. Пусть сюда скоро поднимется Джейми, он все равно не станет ее беспокоить. Он осторожно уляжется на своем краю постели, стараясь не нарушать Установленную им же самим дистанцию, и заснет, не прикасаясь к Джесси.

Молли уже ушла к себе, и Джесси кое-как разделась сама и поскорее залезла в кровать, вздрагивая от холода. В кулаке она крепко зажала медальон, с которым не пожелала Оставаться. Камерон — это теперь и ее имя. Джесси Камерон . Она как-то не придавала этому значения прежде и считала важным вплоть до нынешней ночи. Не выпуская пальцев медальон, Джесси быстро заснула.

Но сон ее был неспокоен. Внезапно вернулись прежние кошмары. Она закричала, не в силах побороть страх. И кричала, кричала без конца…

— Джесси!

Она очнулась, обливаясь холодным потом и трясясь от] ужаса. Она была не одна, ее крепко обнимал Джейми.

— Тише, Джесси, все прошло. Это был сон, дурной сон. И он уже закончился. Все в порядке, тебе ничто не угрожает.

Джесси растерянно уставилась ему в глаза. Едва освещенные огнем в камине, они показались ярко-синими и ласковыми. Джейми осторожно провел ладонью по влажной щеке, вытирая слезы.

— Джесси! — снова окликнул он.

Только теперь она заметила, что мышцы словно сведены судорогой, и тут же обмякла у Джейми на руках. Это был всего лишь сон. В их спальне нет места ни призракам, ни трупам.

— Я… прошу прощения, — прошептала она. — Мне жаль, что я тебя разбудила.

— И что тебя утешаю я, а не Роберт Максвелл? — колко осведомился Джейми.

Она испуганно посмотрела мужу в глаза, ожидая увидеть там признаки гнева. Но его взор был поразительно спокоен, в противоположность напряженному тону, каким был задан вопрос. Джесси снова стало не по себе.

— Мне жаль, милорд, — мягко повторила она, — что я потревожила вас.

— Джесси, здесь тебе нечего бояться. Со мной тебе ничто не угрожает. Ты в полной безопасности. — Камерон отвел с ее лица спутанные волосы и осторожно привлек к себе.

Постепенно Джесси успокоилась. Пламя в камине заливало комнату мягким светом, и это помогало вырваться из тенет ужасных кошмаров. Она послушно кивнула, покрепче прижавшись к Джейми. Вздрагивая от холода, он выскочил на миг из кровати, чтобы поворошить дрова. И сразу же повернулся к ней, забрался под одеяло и крепко обнял. Джесси уютно устроилась у него на груди, перебирая пальцами темную жесткую поросль. Он лежал, разглядывая складки балдахина, закинув одну руку за голову, а другой гладя Джесси по волосам.

— Расскажи мне о них, о своих кошмарах.

Джесси вздрогнула — горло моментально свела судорога. Видимо, Джейми почувствовал это, он ласково приподнял за подбородок ее лицо и сказал:

— Джесси, не бойся, никакой дьявол не выскочит на тебя из темного угла. Расскажи, что так тебя терзает, и это поможет побороть — страхи.

Она снова опустила голову и потерлась щекой о его грудь.

— Они… они всегда начинаются с моей мамы, — прошептала она.

— С того, как она болеет?

— Как она умирает. Она лежит в агонии в каморке на чердаке у мастера Джона, и ее скрывает одеяло, и я знаю, что сейчас увижу, но не могу его не поднять. И вот я подхожу все ближе и ближе и наконец поднимаю одеяло, но мама уже мертва. Она мертва уже много дней, потому что ее глаза превратились в два черных провала и тление и черви разрушили ее плоть. А я смотрю на нес, смотрю, и тогда…

— И что тогда, милая?

— И пока я смотрю на нее, она превращается в меня, и это ужасно, потому что…

— Что, Джесси?

— Я… я не желаю умирать так, как умерла она, — пробормотала Джесси, спрятав лицо у него на груди.

Он помолчал и промолвил:

— И она умерла в ту ночь, когда мы встретились.

— Да.

— А ты пыталась раздобыть для нее лекарство или денег на врача?

— Да. — Джесси еле шевелила дрожащими губами. Дыхание, касавшееся его груди, стало горячим и прерывистым. Тонкие пальчики непроизвольно сжались. — Ты должен понять… Роберт был так добр ко мне в тот день. Ее Пришлось бы хоронить даже без гроба, если бы он не настоял и не заплатил за него сам.

— И это все? — с глухим ругательством воскликнул Джейми, и голос у него странно дрогнул. — И этот кошмар лишает тебя сна?

— Иногда… — Джесси снова содрогнулась от страха. — А иногда он меняется.

— А нынче ночью?

— Нынче ночью было еще хуже. Я снова смотрела на нее, к в это время она превращалась в меня. И я увидела, что лежу под этим рваным одеялом, и поняла, что я умерла. Я умерла… точно так же, как моя мать.

— А меня ты там видела?

Еще бы не видеть! Она отлично помнила, как он смотрел на нее во сне и как Хоуп увивалась вокруг него. А еще Джесси помнила младенца — худого, посиневшего, мертворожденного младенца.

— Да, я видела тебя.

— И что я делал?

— Ты смотрел на меня — очень сурово, очень мрачно-

— Почему?

— Потому… потому что на мне лежал наш ребенок и он тоже был мертв.

— Джесси! Джесси! — Джейми подхватил ее на руки и уселся, баюкая, как маленькую. Ласково потерся подбородком о макушку. Осторожно расправил судорожно сжатые пальчики и положил на круглый теплый живот. — Вот послушай? Он и сейчас дерется. Он сильный и здоровый в точности как и ты, и вы оба будете жить. Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то дурное!

Джесси отчаянно цеплялась за него, уткнувшись носом в широкое плечо, а он обнимал ее крепко-крепко.

— Доверься мне, — шептал Джейми, сплетая с ней свои пальцы. — Доверься мне, я всегда буду рядом и не позволю, чтобы ты голодала или испытывала в чем-то нужду.

Впервые в жизни Джесси чувствовала себя в безопасности.

Чувствовала, что о ней заботятся…

Она опустила голову ему на плечо. И не смогла удержать зевоту — измученная, счастливая, она больше не боялась ужасных снов.

— Там было что-то еще? — поинтересовался он. — Что, милорд? — полусонно пробормотала она.

— В твоем кошмаре. Там было что-то еще?

— О… да. Когда ты смотрел на меня, с тобой была Хоуп.

— Ах ты, ревнивая лисичка, — ласково рассмеялся Джейми.

— Неправда, милорд, это не так, — встрепенулась Джесси. — Правда.

— Я вовсе не… — Она умолкла, вслушиваясь в протестующие толчки, сотрясавшие живот. — Я… стала такая огромная… — вырвалось у нее.