Лина Диас - Сладкие сны любви

Сильвер заметила пустую полку и взволнованно вскрикнула.

– Это была одна из моих любимых картин.

– Эдди тоже продал ее тебе, ведь так?

У нее все внутри сжалось от ужаса. Нет, он не продавал ей эту картину.

– Почему ты запомнил именно ту картину? – прошептала она.

– Ты знаешь почему. – На этот раз его голос прозвучал ласково, в нем не было и тени осуждения. Колтон словно чувствовал, как сильно она потрясена, хотя и не понимал почему.

Ей не нужна его жалость. Конечно, она ее не заслуживала. Дура, дура, дура. И как она могла быть такой доверчивой? И хотя Сильвер считала себя лишь временной хранительницей вазы и других вещей, которые Эдди ей продал, она и не предполагала, что эта картина тоже украдена.

Это был подарок, за который Сильвер не заплатила ни цента. Эдди принес картину после того, как Сильвер помогла ему подготовиться к школьному экзамену по алгебре. Он едва не расплакался, рассказав, что не сможет закончить школу, если она не поможет ему. Эта картина была знаком его благодарности и, предположительно, куплена на деньги, которые он заработал, подстригая лужайки и выполняя другую мелкую работу прошлым летом. Сильвер дорожила картиной не из-за ее красоты, а как подарком, сделанным от всего сердца.

Еще пару недель назад Сильвер казалось, что она все держит под контролем. И она наивно верила, что сможет скрывать преступную деятельность Эдди, по крайней мере до тех пор, пока не вытащит его из трясины, в которую он угодил. А затем она собиралась поговорить с ним по душам и убедить его вернуть все украденные вещи. Она стала бы его адвокатом в суде. Она объяснила бы все, надеясь, что суд поймет и проявит снисходительность к Эдди. Сильвер надеялась спасти его. Но теперь, благодаря этому надоедливому, шумному копу, стало понятно, что ее вмешательство принесет больше вреда, чем пользы.

Колтон вздохнул, на его лице отразилось искреннее сочувствие. Она посмотрела в его синие глаза и неожиданно ощутила странное волнение. До этого момента Сильвер думала о нем только как о натурщике для своей картины или же как о назойливом копе, который постоянно совал нос в ее жизнь. Но теперь, увидев нежность и заботу в этих синих глазах, взгляд которых, казалось, проникал в потаенные глубины ее души, она вдруг взглянула на него совсем по-другому. И у нее все внутри сжалось от восторга.

О боже. Ее влекло к нему.

– Совершенно ясно, что сюда забрался не простой грабитель, – сказал Колтон, – и не важно, заперта была дверь или нет. Человек, забравший вазу и картину, приходил сюда именно за этими вещами.

– Почему ты так говоришь?

– Если бы в дом влез обычный воришка, то он взял бы и другие ценные вещи. – Колтон указал в сторону полок.

Не совсем понимая, о чем он говорит, Сильвер взглянула на множество книг, растений в горшках и других безделушек, украшавших полки.

– Не понимаю, о чем ты. Он как раз и забрал все ценное.

Колтон недоверчиво уставился на нее и указал на небольшую картину, стоявшую на третьей полке, затем на другую.

– За последний год мне пришлось пройти ускоренный курс обучения по оценке предметов искусства, чтобы участвовать в нескольких расследованиях, и я не сомневаюсь, что эти работы получила бы очень высокую цену на аукционе.

Сильвер удивленно уставилась на него, пытаясь понять, что он имел в виду под «очень высокой» ценой.

– Ты думаешь, эти картины… чего-то стоят?

Сильвер создала эти картины своими руками, чтобы украсить гостиницу, но никогда не задумывалась об их реальной стоимости. Она всегда относилась к своим произведениям чересчур требовательно.

Его взгляд сделался подозрительным, словно он думал, что она обманывает его. Возможно, он решил, что эти картины тоже были украдены, но просто еще не были объявлены в розыск. Ей хотелось успокоить его, но Сильвер не могла признаться, что он только что похвалил ее работы, особенно после того, как ей пришлось столько ему лгать. Она просто не могла раскрыть перед ним душу. Все это было слишком интимно. Кроме того, она хорошо помнила о его угрозах.

Интимно? Кого она пыталась обмануть? Она ведь просила его позировать ей обнаженным. Разве можно было придумать что-нибудь более откровенное?

Он подошел поближе, чтобы рассмотреть одно из ее полотен. На нем были изображены болота на рассвете, с полями золотистого тростника, склонившегося под порывами легкого ветра, и белой цаплей, поджидающей свою добычу. Похоже, Колтон искал инициалы художника, чтобы узнать, находилась ли картина в списке других украденных товаров, которые он разыскивал. Но прежде чем ему удалось заметить ее инициалы, спрятанные в искусном переплетении цветочных лепестков в правом углу картины, Сильвер поднялась с кресла, привлекая его внимание.

– Ну, так мы все выяснили? – спросила она.

– Ты готова, наконец, сказать правду?

– Что еще ты хочешь узнать? – спросила она, начиная опасаться, что проиграет грядущую битву. Этот человек не оставит ее в покое.

– Где Эдди Рафферти?

Очевидно, прячется где-то в надежном месте. Но она непременно доберется до него.

– Я не знаю. И потом… Он не такой уж плохой человек, как ты думаешь. Он всего лишь ребенок…

– Ему восемнадцать, официально – он взрослый мужчина. Достаточно взрослый для того, чтобы голосовать, чтобы защищать свою страну. А значит, достаточно взрослый для того, чтобы отличать плохое от хорошего и уметь отвечать за свои поступки. Где он?

Этого Сильвер не знала, но зато хорошо знала, кто его друзья. И потому она без труда сумеет его найти. Сильвер сама доставит его в полицейский участок в целости и сохранности, если ей удастся хотя бы ненадолго ускользнуть от этого бдительного детектива.

– Сильвер, это твой шанс поступить правильно. Скажи мне, где он.

Его голос снова прозвучал ласково и понимающе. Как жаль, что они с ним оказались по разные стороны баррикад. Он был именно тем мужчиной, которого она могла бы уважать, которым могла бы восхищаться. Но сейчас было совершенно неподходящее время для подобных вещей.

– А если я не поступлю правильно, ты меня арестуешь?

Колтон мрачно нахмурился.

– Мне бы этого не хотелось. Но если ты меня вынудишь, мне придется поступить именно так.

Она протянула ему ладони.

– Думаю, мне придется вынудить тебя.

– И чем вы только думали, детектив?

Колтон от души посмеялся бы над консервативными взглядами своего босса, но в ушах у него звенело от громких восклицаний Дрю. Хорошо, что дверь оказалась закрыта, иначе офицеры, оставшиеся в участке в столь поздний час, наверняка услышали бы, что начальник устроил ему нагоняй.

– А что еще мне оставалось делать? – спросил он, стараясь говорить как можно спокойнее. – Она сама просила, чтобы я ее арестовал.

– Что ж, я не думал, что ты выполнишь ее просьбу. Уже представляю, что станут говорить об этой истории, – скривился Дрю. – Помощник шерифа из округа Колли схватил женщину, которая была свидетельницей попытки вооруженного ограбления.

– Была свидетельницей, какого че… – Предостерегающий взгляд босса заставил Колтона умолкнуть на полуслове. К счастью, он не успел нарушить запрет на использование ругательств, который Дрю ввел, заступив на должность после своего предшественника. Конечно, ради того, чтобы поднять престиж полицейского департамента в прессе, стоило постараться. Но отказ от ругательств, особенно когда рядом не было гражданского населения, выглядел неприемлемым, тем более для полицейских вроде Колтона, которые много времени работали под прикрытием. Преступники не могли обойтись без ругательств, как и Колтон, когда ему приходилось притворяться одним из них. И потому ему стоило огромных трудов сдерживаться в участке. Как сейчас.

Колтон перевел дух и попытался снова:

– Я хочу сказать, что мисс Уэстбрук не просто свидетельница. И ты это знаешь. Она тесно связана с тем, что творится в Мистик-Глейдс.

Дрю положил ладони на стол.

– Ты и сам знаешь, что любой частный адвокат вытащит ее отсюда в мгновение ока. А мы выставим себя в дурном свете. Офицер Скотт сообщил, что она уже связалась с адвокатом. Сейчас они уже наверняка в комнате допросов. И очень скоро нас ждут большие проблемы.

Колтон вскочил. Это было уже чересчур.

– Дрю…

– Не называй меня так. Я слишком взбешен, чтобы помнить о том, что я твой друг.

– Отлично, лейтенант Шлафер. Но не забывайте, что я несколько месяцев был под прикрытием, занимаясь этим делом. Мне удалось выяснить, что Рафферти тесно связан с главарем преступной шайки. А теперь этот юнец наставляет пистолет на человека, и это уже вооруженное ограбление. Если ты еще этого не понял, ситуация стремительно ухудшается. Кто-нибудь может пострадать или даже погибнуть, если я как можно скорее не прекращу это!

В это мгновение в дверь постучали.

Дрю зло взглянул на Колтона, ясно давая ему понять, что он думает о его горячем выступлении.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел один из офицеров.

– Адвокат мисс Уэстбрук поговорил с судьей, и обвинение было снято.

– Замечательно, – пробормотал Дрю. – Теперь мы окончательно сели в лужу. Ладно. Подготовьте документы для ее освобождения.

– Все уже готово.

Дрю мрачно взглянул на Колтона.

– Хоть кто-то здесь хорошо знает свое дело.

Колтон дал ему лучший ответ, какой только мог придумать. Он улыбнулся.

Дрю прищурился.

– Лейтенант? – снова обратился к нему офицер.

– Что? – заорал в ответ Дрю и покраснел. Он откашлялся. – Простите. Чем еще я могу помочь?

– Мисс Уэстбрук хочет перед уходом поговорить с вами.

– Кто бы сомневался. И готов поспорить, что вместе с ней придет и ее адвокат, чтобы сообщить, что они подают в суд за противоправный арест. Пусть войдет.

Офицер отступил в сторону, и в дверях появилась Сильвер.

Колтон и Дрю торопливо поднялись, когда следом за Сильвер в кабинет вошли двое мужчин в темных костюмах.