На платформу вышел дежурный по станции.

– Поезд до Лондона отходит в десять пятнадцать. Остановки в Ланкастере, Грентхеме и Питерборо!

Джек не позволил себе вздохнуть с облегчением, даже когда вслед за остальными вошел в купе первого класса. Он сел рядом с Марко, Ева и Саймон заняли места напротив. Только когда поезд отъехал от станции, Джек наконец выдохнул. Но все еще оставалась вероятность, что легавые телеграфировали на другие станции и его может встретить толпа местных копов.

Прошло несколько минут. В купе было тихо, если не считать ритмичного постукивания колес.

– Ну, давайте выкладывайте. – Джек устремил взгляд поочередно на каждого из троих: сначала на светловолосого франта Саймона, потом на смуглого пронырливого Марко и, наконец, на нее. – У вас есть насчет меня какой-то план, и я хочу знать, в чем он состоит.

Все трое переглянулись, и злость, которая тихо томилась в Джеке, вскипела.

– Вы мне расскажете, черт вас дери, или я размажу его физиономию, – кивнул на Саймона, – по этой обивке!

– Это при условии, что ты будешь в состоянии меня размазать, – протянул Саймон.

Джек усмехнулся, в нем горела жажда крови.

– О, я смогу. Эти руки ломали камни. Твой череп намного мягче, чем гранит.

– Есть только один способ это выяснить.

– Джентльмены, гонг! – резко сказала Ева. – Раунд закончен, так что расходитесь по своим углам.

– А что, мы вполне можем посвятить его в наш план, – сказал Марко, переводя взгляд с Саймона на Еву. – Все равно он рано или поздно должен будет узнать.

– Я вам не недоумок какой-нибудь! – рявкнул Джек. – Я здесь сижу, так что ты, приятель, либо отвечай мне, либо вообще не обращайся ко мне.

В тюрьме о нем говорили как о вещи, а не как о человеке, он этого наслушался с лихвой и больше терпеть не собирался.

Наконец заговорила Ева:

– Помните, мы упоминали о девушке, которую погубил Рокли?

Джек напряженно кивнул.

– Так вот, ее отец – простой торговец. У него нет ни власти, ни связей. Когда он пожаловался Рокли, требуя, чтобы он или женился на его дочери, или выплатил какую-то компенсацию, тот его просто проигнорировал.

– И суды тоже не помогли, как я догадываюсь, – заметил Джек.

– Вы сами это сказали. Девушку соблазняют, а мужчина, который в этом виноват, выходит сухим из воды. Особенно если упомянутый мужчина оказывается могущественным аристократом вроде лорда Рокли. – Она произнесла его имя так, словно выплюнула изо рта нечто ядовитое. – Вы знаете это лучше, чем кто бы то ни было.

– Да, – с горечью сказал Джек.

– Вся власть в руках у богатых и титулованных, – вставил Марко. – Их преступления часто остаются безнаказанными. Простым людям трудно добиться правосудия, а то и вовсе невозможно. Забитым и безгласным нужна справедливость. Но им негде ее получить.

Джек часто видел подобное на улицах Лондона. Слишком часто. Черт, да он по этой же причине и в тюрьму угодил.

Ева смотрела сурово.

– И тут в дело включается «Немезида».

Джек нахмурился.

– Каким образом?

– Наш бизнес – это возмездие, – вставил Саймон и холодно улыбнулся.

– Справедливость, – поправила Ева. – Всеми доступными средствами.

– «Немезида» возникла четыре года назад, – пояснил Саймон. – Тогда нас было только трое: я, Марко и человек, с которым ты встретишься позже, его зовут Лазарус. У нас не было ни названия, ни плана, только общая цель: исправить диспропорции в нашем обществе. Марко раньше работал на правительство, а мы с Лазарусом были солдатами. Но мы поняли, что в сердцевине страны, за которую мы сражались, что-то прогнило.

– Ты имеешь в виду, что богачи забрали всю власть, – сказал Джек. – А остальные как травинки на ветру.

– Вот именно, – кивнул Марко. – Мы случайно встретились в одной таверне. Это было в тот день, когда Уильяма Вейла повесили за убийство землевладельца. Тот выжимал из своих арендаторов все больше и больше, пока семья Вейла в конце концов не оказалась выброшенной на улицу в разгар зимы. Его жена и сын-младенец заболели и умерли. Но Вейлу некому было пожаловаться, негде было искать правосудия. И он сам взялся его свершить.

Джек в то время уже сидел в тюрьме и не слышал об этом случае, но рассказ Марко его не удивил. Мир полон таких историй, как история Вейла.

– Это было неправильно, что честный человек потерял семью и лишился жизни из-за чьей-то жадности, – продолжал Саймон. – Марко, Лазарус и я разговорились на эту тему и были возмущены произошедшим. Мы тогда еще не были знакомы, но все трое дали клятву, что попытаемся изменить ситуацию. Чего бы это ни стоило.

Джек знавал множество лжецов, шарлатанов и мошенников. Все они считали себя мастерами извратить правду и плели свои сети так тонко, что даже самый большой умник мог попасться на крючок. Его они не одурачили ни разу. Джек не был таким уж молодцом, но обладал врожденным инстинктом, позволявшим ему распознавать ложь. Он понятия не имел, откуда у него взялась эта способность, знал только, что она спасала его шкуру десятки раз, включая и тот случай. Тогда Каттон сказал ему, что надо просто пройтись по переулку, где его встретит связной и передаст товар. Каттон произносил эти слова ровным, сладким, как патока, голосом, каким говорил с Джеком сотни раз. Но Джек почувствовал неладное, и когда появился нож, который должен был вспороть ему живот, он уже был готов. После той драки у него остался приличный шрам, но он уцелел. А Каттон кончил тем, что несколько лет спустя умер от рук одного из членов своей же шайки. Так что Джек чувствовал, когда кто-то темнил. Эти типы из «Немезиды» говорили правду, но Джеку это вовсе не нравилось.

– Вы хотите, чтобы я убил Рокли, – сказал он.

Ева, казалось, рассердилась.

– Убийства не соответствуют нашим принципам. Только так мы можем не привлекать к себе внимание властей.

– Не волнуйтесь, милая, мне прямо-таки не терпится его убить.

– Мы этим не занимаемся, – произнесла леди Уоррик сквозь зубы.

– Рисуете себя благородными красками. – Джек фыркнул. – Но вы запустили утку, чтобы заставить человека сбежать из тюрьмы, держали его под дулом револьвера и угрожали, если он откажется делать то, что вы ему говорите. Настоящие герои, ничего не скажешь, – заключил Далтон, но было не похоже, чтобы кто-то из них особенно устыдился.

– Правосудие любыми доступными средствами, – повторил Саймон.

Джек подался вперед.

– Если вы не хотите, чтобы Рокли был мертв, то вытащили из тюрьмы не того человека. В вашей штаб-квартире есть досье на меня, и вы должны знать, почему я хочу его прикончить.

– Предположительно, он убил вашу сестру Эдит, – заметил Саймон.

Джек вскочил на ноги.

– Поганый ублюдок ее убил! – рявкнул он. – И никаких «предположительно»!

Марко и Саймон вскочили со своих мест. Ева тоже поднялась, шагнула к Джеку и положила ладонь ему на грудь.

– Говорите потише, черт возьми, и последите за выражениями! – прошипела она и многозначительно покосилась на дверь купе, куда заглянул белый как мел кондуктор.

– Леди, у вас проблемы?

Ева покачала головой с улыбкой, которой бы позавидовала любая актриса.

– Нет, мой кузен… иногда он забывает, что больше не на войне с бурами.

Она погладила Джека по груди, как если бы поправляла сморщившуюся рубашку. У него затуманило мозги.

– Генри, извинись.

Туман рассеялся, и Джек отчетливо осознал, где он и почему ему нужно подыграть.

– Прошу прощения, – сквозь зубы пробормотал он.

Кондуктор фыркнул.

– Следите за собой, это респектабельный поезд. Мы не потерпим вульгарности даже от ветеранов.

– Мы сделаем все возможное, чтобы соблюдать правила поведения в вашем поезде, – заверила его леди Уоррик.

Ей-богу, эта женщина умела изобразить из себя милую и кроткую. Джек ее просто не узнавал, пока она не обратила взор на него и он не увидел в нем ничего милого или кроткого. Только решимость. Когда они стояли лицом к лицу, Ева казалась намного меньше его, но Джек знал, что недооценивать эту женщину было бы глупо. Пусть физически он сильнее, но она чертовски умна, а решительности у нее больше, чем у боксера-профессионала. Каждое из этих качеств опасно само по себе, но вместе они просто убийственны. А когда это все еще и упаковано в такую красивую оболочку, то мужчине нужно внимательно следить за каждым своим шагом, иначе он притопает прямиком на эшафот.

Кондуктор быстро вошел в купе, взял их билеты и поспешил уйти.

Ева прищурилась:

– Как вы думаете, вы сможете держать себя в руках?

– Нет, – ответил Джек.

Ее губы дрогнули, и он вдруг понял, что леди Уоррик сдерживает настоящую улыбку. Это его поразило.

– Что ж, вы честны, надо отдать вам должное. – Она кивком указала на сиденье. – Садитесь, мистер Далтон.

– Попросите.

– Я не собираюсь…

– Мне пять лет говорили, куда идти, что делать, как думать. Никто меня ни о чем не просил. Только приказывали. Но я больше не в тюрьме. Так что, если вы хотите, чтобы я что-то сделал, лучше попросите.

По-видимому, Ева поняла, что он говорит совершенно серьезно, потому что в конце концов сказала:

– Прошу вас, мистер Далтон, садитесь, пожалуйста.

– После вас. – Он сверкнул зубами. – Говорят, садиться раньше дамы невежливо.

Она чертыхнулась, но все-таки села. Саймон и Марко с настороженными взглядами последовали ее примеру. В конце концов Джек тоже сел. Все смотрели друг на друга так, словно держали динамитные шашки с подожженными фитилями.

– Вот вы говорите, что добиваетесь отмщения за… как вы их называете… забитых и безгласных? – Его слова жгли как кислота. – Где же вы были пять лет назад, когда Эдит лежала на полу умирая? Она тогда в вас нуждалась.

– Как мы уже сказали, пять лет назад «Немезиды» еще не существовало, – ответил Марко.

– Но если бы существовала, – добавил Саймон, – мы бы сделали все, что смогли, чтобы ей помочь.