– Мистер Бирн, помните нашу политику?

Аптекарь виновато улыбнулся.

– Верно. Чем меньше я знаю, тем для меня же безопаснее.

Он слегка поклонился и зашаркал вниз по лестнице. Ева закрыла дверь и развернула записку. Джек, Марко и Саймон молча смотрели, как она ее читает. На лице мисс Уоррик появилось озабоченное выражение.

– Это от мисс Джонс. – Она стала читать вслух. – «Мне очень нужно, чтобы вы немедленно пришли, это жизненно необходимо». – Ева подняла глаза. – Почерк ее, но такой, как будто она писала дрожащей рукой.

– Мисс Джонс хочет, чтобы мы пришли к ней домой? – удивился Марко. – Она и ее отец всегда встречались с нами только здесь.

– Должно быть, что-то случилось, – сказал Саймон. Он встал и надел шляпу. – Мы с Евой выясним, в чем дело.

– Мне лучше тоже пойти, – сказал Джек.

Ева поддержала его:

– В прошлый раз он действительно помог, поговорив с мисс Джонс.

Саймон не стал возражать. Джек подумал, что, возможно, он в конце концов завоевал его доверие. Но больше всего Джека порадовало доверие, которое он прочел во взгляде Евы.

От миленьких пригородов вроде Хаммерсмита – таких чистеньких, прибранных, благополучных – у Джека всегда мурашки бегали по коже. Даже сейчас, когда он, Ева и Саймон шли к дому мисс Джонс. Солнце висело низко над горизонтом, и все порядочные респектабельные мужчины спешили с работы домой. В освещенные окна с тюлевыми занавесками Джеку было видно, как женщины встречают своих мужей, принимают у них пальто и шляпы, целуют в щеку, как подобает преданным женам. Детишки в чистых накрахмаленных передниках льнут к своим отцам и обнимают за ноги, пока их не отгонят матери. Мужчины удаляются в гостиные, где читают газеты и курят трубки. Именно таких людей изображают в рекламе оздоровительных тоников, мыла или какао. Идеальные крошечные королевства в идеальных двухквартирных домиках, далекие от всего, что знал Джек.

– Ты им завидуешь? – спросила Ева, когда они проходили мимо одного из домов, где обитатели были видны через ярко освещенные окна, словно актеры на сцене.

– В этом нет никакого смысла. Они все делают то, что, как они считают, им полагается делать, но что в этом интересного? В чем суть?

– Может, им не нужно нечто интересное и они не ищут суть. Может быть, им нужна только надежность, безопасность.

– Я точно знаю только одно, – сказал Джек. – Все мы в конце концов ляжем в землю, а это означает, по моему разумению, что мы вольны делать что хотим.

– Радикальный подход, – заметила Ева. – Может, ты революционер?

– Только не надо хватать меня и тащить в Уголок ораторов. Я просто пытаюсь выжить, а не изменить мир.

Мир может сам о себе позаботиться, а ему надо поберечь собственную шкуру.

Но пока Далтон шел по улице, обсаженной с двух сторон деревьями, к дому мисс Джонс, он начал волноваться за девушку. Ева сказала, что почерк мисс Джонс выглядит дрожащим, – это значит, что она писала записку, чем-то встревоженная или расстроенная. Может быть, Рокли снова ей угрожал, а то и сделал что-нибудь похуже? Джек знал, что Ева способна о себе позаботиться, но большинство женщин не может защитить себя. Им приходится полагаться на милость мужчин и закона, а они не очень-то обеспокоены судьбой женщин.

Дом мисс Джонс был одним из самых маленьких в квартале. В отличие от большинства других домов свет в нем горел только в одной комнате.

Саймон постучался, и через минуту мисс Джонс открыла дверь. Выглядела девушка так, словно всего за несколько дней постарела на десять лет. К тому же была бледна и нервно теребила носовой платок. Мисс Джонс открыла дверь шире.

– Входите, пожалуйста. Я отослала горничную, так что мы одни.

Все вошли в холл.

– Где ваши родители? – спросила Ева.

– Их тоже нет дома.

– Рассказывайте, в чем дело, – сказал Джек.

Мисс Джонс повернулась и пошла по коридору, проговорив:

– В кухне у меня приготовлен чай.

После того как она скрылась за дверью, Джек, Ева и Саймон переглянулись.

– Что-то мне это не нравится, – пробурчал Джек.

Ева нахмурилась.

– Да, она ведет себя странно.

– Странно или нет, но она наша клиентка, – напомнил Саймон. – Если Рокли снова ей угрожает, мы должны ей помочь.

Мисс Джонс выглянула из кухни:

– Вы войдете?

Джек вслед за Саймоном и Евой вошел в средних размеров кухню. Ему было тревожно, он чувствовал себя не в своей тарелке. На стенах кухни висели сковороды, у стены сбоку от двери располагалась чугунная печь. В углу стоял стол со стульями, а за ним была еще одна дверь, по-видимому, в кладовку. Мисс Джонс махнула рукой в сторону стола.

– Садитесь, пожалуйста.

Джек оглядел кухню.

– Где же чай?

– Что? – спросила мисс Джонс. Несмотря на жар от печи, она выглядела еще более бледной.

– Вы сказали, что приготовили чай. – Ева кивнула на чайник, который все еще висел на крюке. – Но чайник даже не стоит на огне.

Лицо мисс Джонс, казалось, съежилось. Она прижала ко рту носовой платок.

– Простите меня!

Джек услышал их еще до того, как они вошли в комнату. Он круто развернулся лицом к двери в тот самый миг, когда в нее влетели три бандита с дубинками. Еще двое выскочили из кладовки: один держал кусок свинцовой трубы, другой был вооружен кастетом. Джек стал действовать чисто инстинктивно, словно кто-то прозвонил в колокол, возвещая начало матча. Он схватил со стены тяжелую сковороду на длинной ручке и замахнулся ею на троих нападавших. Краем глаза он увидел, что Саймон сцепился с тем, который был с трубой. Ева держала в руках стул и тыкала его ножками в того типа, который был с кастетом, не давая ему приблизиться. Верзила с дубинкой замахнулся на Джека, но он отклонился в сторону и нанес контрудар сковородой. Верзила оказался недостаточно проворным, и удар пришелся ему по голове сбоку. Он пошатнулся. Тогда Джек ударил его ребром сковороды по руке выше локтя. Бандит закричал от боли и, выпустив дубинку, упал на колени, держась за сломанную руку.

Мисс Джонс завизжала, но Джек не отвлекался на нее, у него оставалось еще два противника. Они бросились на него одновременно. Он подхватил с полу железный вертел и, вооружившись сковородой и этим вертелом, стал парировать удары нападавших. Один удар дубинкой пришелся ему поперек спины. Он крякнул, но не выпустил из рук свое импровизированное оружие. Противники пытались загнать его в угол, но он не отступал, размахивая сковородой.

Саймон тоже не дрейфил. Он схватился за кусок трубы и стал использовать ее как рычаг, чтобы прижать нападавшего к стене. Как только ему это удалось, Саймон врезал бандиту коленом в живот. Тот согнулся пополам. Тогда Саймон ударил его кулаком в нос. Брызнула ярко-красная кровь, мисс Джонс снова завизжала, громче, чем тип с разбитым носом.

Продолжая драться с двумя другими головорезами Рокли, Джек видел, что Ева замахивается стулом на Кастета.

– Поосторожнее с этим, мисс, – ухмыльнулся бандит. – А то ненароком пораните кого-нибудь.

– Вот так, например?

Ева приподняла стул и наотмашь ударила им по коленям Кастета. Тот зашатался и упал на четвереньки перед печкой. Ева подскочила к нему, открыла чугунную дверцу печи и с силой ударила ею бандита по голове. Кастет завопил от боли, но после того как Ева еще пару раз хорошенько врезала ему дверцей, рухнул на кафельный пол, и его крики прекратились.

«Черт меня подери, – подумал Джек, – если вид Евы, избивающей головореза до потери сознания, не одно из самых красивых зрелищ, которые мне доводилось видеть». Но ему все еще нужно было разобраться с двумя нападающими, вооруженными дубинками. Когда один из них совершил стремительный рывок к Джеку, Джек хлестнул его вертелом поперек живота. Нападавший сложился пополам, тогда Далтон проткнул его плечо вертелом как шпагой.

Остался последний бандит. Он посмотрел на Джека, потом на Еву, потом на Саймона и снова на своих товарищей, корчившихся на полу. Потом бросил дубинку и выбежал из кухни.

Джек преследовал его до входной двери. Бандит выбежал на улицу и помчался дальше, по пути толкнув прохожего так, что тот упал на землю. Джек крикнул ему вслед:

– Передай этому поганому ублюдку, что меня ничто не остановит!

Головорез свернул за угол и скрылся из виду.

Закрывая дверь, Джек увидел, что по тротуару шагает полицейский. Он напрягся, готовый сопротивляться или броситься бежать, если коп попытается его арестовать.

– Незачем так ругаться, сэр! – строго сказал полицейский. – Это приличный район.

Джек еще не успел ничего ответить, как рядом с ним возникла Ева.

– О, констебль, слава богу, что вы здесь! Нас пытались ограбить, мы только чудом не пострадали.

Полицейский дунул в свой свисток, и через несколько минут в кухне мисс Джонс уже толпилось с полдюжины патрульных. Джек держался от полицейских на порядочном расстоянии и в основном стоял у стены, стараясь, чтобы его лицо оставалось в тени.

– Что тут, черт возьми, произошло? – требовательно спросил один из бобби, глядя на раненых и стонущих бандитов. Потом покосился на Еву и мисс Джонс и поспешно добавил: – Прощу прощения, леди.

Ева заговорила дрожащим голосом:

– Мы были в гостях у друзей, когда в дом вдруг ворвались эти ужасные люди и потребовали у нас деньги и все ценное. Это было просто ужасно!

Она подбежала к Джеку, порывисто обняла его за шею и спрятала лицо на его груди. Он стал похлопывать ее по спине.

– Похоже, вы немало их тут положили, – заметил другой полицейский настороженным тоном.

– Я участвовал в битве за Роркс-Дрифт, – бесстрастно сказал Саймон.

На лицах стражей порядка отразилось подобающее почтение, слова Саймона явно произвели на них впечатление. Джек должен был признать, что он тоже впечатлен. Если, конечно, это правда. Впрочем, о таких вещах человек не станет врать.

– А вы? – спросил первый констебль, обращаясь к Джеку.