Я повернулась и направилась по коридору, когда начала играть песня «Free Bird» группы Lynyrd Skynyrd. Мне нравится его музыкальный вкус. Если по всему дому собирается играть эта музыка, то это приятный выбор.

Когда моя рука коснулась ручки двери и я как раз собиралась повернуть её, чтобы совершить побег в свою комнату, его голос остановил меня:

— Невежливо не здороваться. Особенно когда кто-то готовит для тебя ужин.

Я отпустила ручку двери и взглянула на него. Он стоит в конце коридора в белом фартуке, повязанном вокруг его талии, чёрной хлопковой рубашке с короткими рукавами и джинсах. Его загорелые босые ноги завершают образ. Слова не идут в голову, пока я смотрю на него. Он не выглядит расстроенным, и его выражение лица не такое тёмное, как обычно. Напряжение в плечах отсутствует. Он расслаблен, и это так же непривычно, как и привлекательно. Может быть, «привлекательно» не достаточно правильное слово. Он поразительный, захватывающий дух, такой же, как Фиона в своём костюме для бега. Разница в том, что моё сердце не трепещет при виде неё. Если бы трепетало, я могла бы быть в менее затруднительном положении.

— Я не знала, что ты готовишь для меня. Думала… сегодня вечером ты один празднуешь.

Его смех был коротким и, кажется, позабавленным.

— О, я праздную. Но не стал бы из-за этого утруждать себя готовкой вареников. С этим дерьмом слишком много возни.

Понятия не имею, что такое вареники, но пахнет вкусно. Я готовила салат из моцареллы с помидорами и жареной курицей на ужин у Джеральдины. Мы сидели на заднем дворике и наслаждались нашей едой, в то время как она рассказывала мне истории о детстве Стоуна и Джаспера. Счастливые истории. Те, которые заставляли нас смеяться. Она также подала мне несколько идей на счёт дня рождения Стоуна. Тем не менее я не собираюсь говорить ему, что ела. Только на одной этой неделе Стоун снова и снова помогал мне и спасал. Я могу съесть второй ужин, если он этого хочет. Чёрт, если бы он попросил меня пройти по канату от этого здания до следующего, мне было бы трудно сказать ему «нет». Я бы, конечно, отказалась, потому что меня преследует повторяющийся сон о падении с каната со смертельным исходом. Этот сон начался, когда я была ребёнком, после просмотра новостного репортажа о том, через что приходится проходить даме в местном цирке.

— Спасибо. Я должна быть тем, кто готовит тебе ужин. У тебя и так было тяжёлое утро, а потом тебе пришлось иметь дело с ситуацией у Джеральдины. Я создаю тебе проблемы, но не хочу этого.

Он вытер правую руку о фартук, который висит на его талии.

— Джаспер — мой лучший друг. Я вытаскивал его из дерьма, ещё с тех пор как мы были детьми. Я жёстче. Он эмоциональный, а я нет. Сегодня речь шла не о тебе, а о нём. Дело… в нём, — сказал Стоун, уставившись на меня. Его взгляд встретился с моим. — Не думай, что ты мне что-то должна. За исключением того, чтобы съесть еду, над которой я работал как каторжник, — он закончил своё последнее предложение более мягким, почти дразнящим тоном.

Не хочу думать о серьёзности его слов. Я ожидаю грубую честность от Стоуна. Но позволить себе поддаться его положительным качествам, тому, как его глаза светятся, когда он улыбается, или безопасности, которую чувствую с ним, опасно. Он защищает Джаспера. Вера, что всё ради меня, только навредит.

Прямо сейчас я слаба, разбита, и моё сердце жаждет исцеления. Стоун не предлагает распростёртых объятий, и я не должна склонять его к сочувствию. Даже если это всё ради Джаспера, я благодарна за его помощь и обязана за это поблагодарить. Дважды поужинать небольшая цена.

— Спасибо, что приготовил ужин, — просто ответила я. Говорить что-то ещё бессмысленно. Он сказал всё, что нужно было сказать.

— Всегда пожалуйста. Ты дала мне повод приготовить. Я скучал по этому.

Джаспер дал ему повод заняться готовкой. Эта мысль появилась так быстро, что почти с горечью прозвучала в ​​моей голове. Я поймала эту мысль и мысленно раздавила. Я не такая девушка. Никогда не была и сейчас не стану. Стоун не мой, и он не должен быть моим. Я в замешательстве, потому что чувствую сильные чувства к Джасперу. Мои эмоции размывают границы, сбивают с толку.

— Устраивайся по удобнее. Это займёт ещё несколько минут. Ужин не официальный. Я босиком, и на балконе на столе не будет скатерти. Одевайся во всё, что хочешь.

С этим он вернулся на кухню. Я подождала, пока он уйдёт, прежде чем вздохнуть. С самого начала Стоун меня раздражал, нервировал и злил. Облегчение, благодарность и странное трепетание в моей груди при виде него — теперь смешанного с прежними эмоциями — имеют чересчур сильное влияние. Если бы я только могла прекратить это чёртово трепетание. Если бы я не воспринимала его как холодный стакан воды в жаркий день, когда вижу, всё было бы проще. Я хорошо приспосабливаюсь. Я боец. Но это… это другое. Борьба с влечением к мужчине, которого я не хочу желать, не одна из моих сильных сторон.

Мой здравый смысл говорит, что он лучший друг Джаспера и только одно это делает его недоступным для меня. Стоун не тот мужчина, на которого женщинам следует западать — не из-за любви или похоти, — потому что ему действительно не хватает эмоций. Если только он не смотрит на Джеральдину. Или когда он позволял своей сводной сестре сводить его с ума, потому что у неё не было дома. Или когда он снова и снова вмешивался, чтобы спасти Джаспера от причинения боли или вреда самому себе. Во всех остальных отношениях… он жёсток.

Нахмурившись, я вошла в спальню и бросила свою сумочку на кровать, прежде чем переодеться в чёрные леггинсы и большую серую толстовку с рисунком национального знака воздушных судов Ирландии спереди в зелёном цвете. Я купила её за один доллар в благотворительном магазине три года назад. Она мягкая и поношенная. Когда я чувствую себя потерянной внутри, я крепко обнимаю себя, впитывая её тепло.

Оставив ноги босыми, я направилась к кухне. Музыка выключена, и единственные звуки в квартире на кухне.

Войдя на кухню, мой взгляд сразу же остановился на Стоуне. Он накладывает на тарелку то, что похоже на пельмени, с макаронами и салатом. Его взгляд поднялся на меня, и довольная улыбка коснулась его губ.

— Думаю, всё получилось хорошо. Позволю тебе судить. Не готовил их несколько лет. Они были одними из любимых блюд Джерри, когда я был ребёнком. Она научила меня делать их.

Опять же, когда он произнёс её имя, я отчётливо услышала любовь в его голосе. Не могу сказать, что Стоун всегда бесчувственный и твёрдый, как намекает его имя[4], потому что то, как он относится к пожилой женщине, сводит на нет его сварливое поведение.

— Выглядит восхитительно, — заверила я его. Пахнет вкусно.

— Ты когда-нибудь ела вареники? — спросил он, поставив одну тарелку и взяв вторую. И всё ещё смотрит на меня.

— Нет, — призналась я.

— Хорошо, — сказал он, когда закончил накладывать в тарелку. — Тебе не с чем сравнивать. Другое дело я.

— Если они на вкус так же хороши, как и пахнут, то уверена, что будут замечательными. Могу я тебе чем-нибудь помочь?

— Вино. У меня обычно есть шардоне к вареникам и соусом карбонара. Совиньон-блан тоже подойдёт. Но держись подальше от красного. Никогда не нравилось это сочетание.

Понятия не имею, как выбирать вино. Даже когда мне сказали, какое выбрать. Для меня они одинаковые. Но я промолчала. Вместо этого пошла к большому винному шкафу рядом с баром и стала искать любое из двух вин, которые он упомянул. Я решила взять первое, которое найду. Разные винодельные заводы мало о чём говорят мне.

Взглянув на вина, я увидела только красные. Потом вспомнила, что Ван Аллены держали свои белые вина в винном холодильнике. Я проверила один и нашла искомое за тем, что, по-видимому, дверь шкафа. Охлаждённые белые вина выстроились в стойках внутри. Я быстро нашла шардоне, достала его и встретила Стоуна в дверях. Обе его руки были заняты.

— Бокалы и штопор на столе. Возьми их там. Я сразу за тобой.

Я начала поворачиваться, когда его глаза остановились на бутылке, и он усмехнулся.

Я взглянула на бутылку, удивляясь, что такого забавного сделала. Когда он ничего не сказал, я посмотрела на него.

— Что случилось? Ты же сказал шардоне? — Я начала задаваться вопросом, правильно ли я поняла.

— Да. Сказал. И ты выбрала самую дешёвую бутылку. А ещё это моё любимое вино. У меня никогда не было женщины, которая выбрала бы эту бутылку. Большинство выбирает монраше или кош-дюри, кортон-шарлемань.

Он мог бы говорить на другом языке, и я поняла бы столько же. Могу вести себя так, будто знаю о винах, или быть честной. Он знает о моём прошлом, так что притворяться глупо.

— Я просто схватила первое шардоне, которое нашла.

Он ещё немного посмеялся.

— Ну, ты бы нашла ещё пять бутылок того же вина, которое держишь прямо сейчас в руках. Я покупаю бутылку каждый раз, когда хожу в «Таргет».

«Таргет»? Стоун ходит в «Таргет»?

— Правда? — спросила я, проверяя, не шутит ли он.

— Да. Это единственное место, где я его видел. Пытаюсь купить бутылку, если нахожусь где-то поблизости.

Мысль, что Стоун делает покупки в «Таргет», заставила меня усмехнуться. Это кажется нелепым.

— Услышала что-то смешное? — спросил он.

Я кивнула.

— Да. Ты ходишь по магазинам в «Таргет». Прости, но это смешно.

Тогда он усмехнулся.

— Мне тоже нравятся малиновые кренделя в их кафе. Хочешь посмеяться ещё и над этим?

Я сделала это. Громко рассмеялась. Не хотела, но рассмеялась. Стоун с малиновым кренделем из «Таргета» — это чересчур. Когда я наконец успокоилась, то вытерла слёзы на глазах и улыбнулась ему. Он наблюдает за мной. Его выражение было одним из тех, которое я не могу прочитать, и было таким молниеносным: всего секунду, а затем исчезло. Я почти подумала, что не увидела его, но оно вызвало трепет. Чёртово трепетание.