В мгновение ока холодная ярость сменила румянец стыдливости, но через минуту Сибель будто вновь обожгло видением женщины, которая полуголой выскочила из палатки Уолтера, где до этого стонала в объятиях мужчины, и, может быть, они, насладившись любовью, так и уснули в объятиях друг друга?.. Вот в чем дело! Женщина! Сибель нашла ответ на свой вопрос. Увидев женщину, она пришла в ярость, поскольку знала, что эта шлюха совокуплялась с сэром Уолтером, а она и сама желала этого мужчину, не столько в будущем, как мужа, сколько именно в этот момент. Его полуобнаженный вид... нет, он был совершенно гол, если не считать распахнутого халата, который он тотчас же запахнул, когда увидел ее. Сибель прыснула от смеха. Потому-то он и не мог поднять свой щит! Он потянулся за ним, увидел ее и поспешил запахнуть полы халата.

«В таком случае, – думала Сибель, – вопрос решен. Он мне действительно очень нравится, так что пускай папа принимает брачное предложение, как только утихнут все эти распри». Она уютно свернулась калачиком, ощущая облегчение и восторг, но вдруг снова нахмурилась. Как-то раз Рианнон делилась с ней своими опасениями, пугаясь, что Саймон не будет хранить ей верность после женитьбы, и Сибель заверила девушку, что этого не случится. Мужчины Роузлинда, гордо заявила в ответ Сибель, не способны на такие вещи. Они женились только тогда, когда не сомневались в своем выборе, и после свадьбы хранили верность. Но Уолтер... Сибель на мгновение задумалась, осознав, что несколько раз уже назвала его не сэром Уолтером, а просто по имени... Уолтер не был связан с Роузлиндом ни традициями, ни кровью.

Сибель знала, что далеко не все мужчины относятся к вопросу о супружеской верности, как к серьезной проблеме. Но в этот же момент улыбка медленно изогнула уголки ее полных губ. Она вспомнила вторую часть своего разговора с Рианнон о верности Саймона. Она сказала девушке, что именно жена должна сделать брак приятной и интересной вещью.

Мужчины, вспомнила Сибель изречение Элинор, – необыкновенно наивные создания в вопросах любви, и в муже без труда можно разжечь беспокойство и страсть. Да... именно так она и сказала, но она лишь повторяла то, что слышала от матери и бабушки. Верит ли она себе сейчас, когда сама столкнулась с такой проблемой? А если не верит?

Матушка намекала, что единственным минусом для нее мог послужить возраст Уолтера и то, что он, возможно, привык к укладу своей жизни. Если так, то тут не обойтись без конфликтов, поскольку Сибель воспитали в духе независимости и первенства по отношению к своей собственности – эта особенность была не только чуждой, но и оскорбительной для большинства мужчин. Не заставит ли это Уолтера подыскать себе другую, более покорную жену? Что тогда останется ей? Эти вопросы не давали Сибель покоя. Не придется ли ей выйти замуж за одного из тех зеленых юнцов, которые ходят за ней по пятам каждый раз, как она появляется в обществе? Несомненно, из любого такого юнца можно вылепить себе мужа и подчинить его жизненному укладу Роузлинда.

Что-то внутри Сибель содрогнулось при мысли, что ей придется стать всем – наставницей мужа, судьей и защитницей Роузлинда и его вассалов, главой всего клана. Нет! Даже бабушка не взваливала на свои плечи столь тяжелый груз. Дедушка не являлся просто боевой машиной, послушно исполняющей приказы жены. Он выполнял роль противовеса и, несмотря на все свое добродушие и мягкость, обладал собственной волей и характером. Сибель помнила вспышки ссор между своими прародителями, когда она боялась, что потолок замка обвалится и рухнет прямо на них.

Мама и папа тоже были на равных. Они не вскипали и не метали громы и молнии так же легко, как дедушка и бабушка, но спорили друг с другом не менее горячо, пользуясь при этом лишь более вежливыми словами. Но, несмотря на все свои споры, мама и папа поддерживали друг друга, заряжаясь силой и энергией от своей любви. «Я не справлюсь со всем сама, – подумала Сибель и почувствовала, как на глаза навернулись слезы. – Мне нужен мужчина, настоящий мужчина. Безусловно, я смогу сдерживать его».

И тут ее одновременно посетили две успокаивающие мысли. Тетя Джиллиан никогда не ссорилась с дядей Адамом, но почти всегда все выходило так, как хотела она. Кроме того, Сибель понимала это, она немало пристыдила Уолтера за дурацкую ошибку, совершенную его людьми. Но он довольно быстро оправился. Он смотрел на нее во время этого столкновения так же, как и прежде.

Приняв решение, Сибель забылась спокойным сном, а утром сообщила матушке, что готова принять предложение Уолтера, если таковое последует. Не выказав удивления, Джоанна одобрительно кивнула. Она заметила, что с тех пор, как они встретились в Роузлинде, Сибель замкнулась в себе, и предположила, что девушка раздумывает над самым важным решением в своей жизни.

– Прекрасно, – сказала Джоанна, не теряя спокойствия, хотя ее сердце захлестнула волна нежности и тревоги при мысли, что Сибель предстоит окунуться в бурные воды женской зрелости. – Однако предоставь мне самой сообщить об этом отцу и деду. Лучше, если они будут думать, что этот вопрос все еще остается спорным. – Она улыбнулась, а в глазах ее засверкали лукавые искорки. – Мужчины, – продолжала Джоанна, – слишком уж отзывчивы на жалобы своих собратьев по полу. Прежде чем мы определимся до конца, Джеффри и Иэн убедят Уолтера в том, что ты – его верная раба.

– Я быстро лишу его иллюзий на этот счет, – колко ответила Сибель.

– Не сомневаюсь в твоих возможностях, – сказала Джоанна, – но это может уязвить его гордость. Пускай Уолтер лучше думает, что его ухаживания помогли ему завладеть нелегкой добычей. Тогда, если он тебя разочарует, ты сможешь легко отступить, притворившись, что все еще сомневаешься. Таким образом, он решит, что все препятствия чинит сам.

Сибель задумчиво нахмурила свои золотистые с бронзовым отливом брови. Она обладала очень прямым и честным нравом, и такая неискренность тревожила ее.

– Бывают времена, – пояснила Джоанна, уразумев, о чем думает дочь, – когда чрезмерная честность творит жестокие вещи. У мужчин есть гордость, и ее нельзя рушить, ибо с осколками гордости исчезает и честь. Женщина должна быть очень осторожна в своем выборе, чтобы не уничтожить гордость мужа.

– Ясно, – ответила Сибель. – Но в отношениях мужа и жены не должно быть ни гордости, ни обмана.

Джоанна улыбнулась.

– Это правда и неправда, любовь моя. Нет никакой лжи в том, если ты добиваешься желаемого результата, оставляя при этом мужчину счастливым и довольным, а не ввергаешь его в опасное состояние, когда он начинает бояться, что является рабом собственной страсти.

– Но проявление благоразумия – это не то же самое, что поклонение страсти, – возразила Сибель.

– Не говори глупостей, – сказала Джоанна, качая головой. – Если женщина не соглашается с мужчиной, он всегда убежден, что не права именно она. А если он уступает, то не верит в свою рассудительность и считает себя обманутым из-за страсти к женщине. Однако, если вместо того, чтобы сказать: «Не будь идиотом!», женщина говорит: «Любимый, ты действительно считаешь, что это так? Как такое возможно? Будь добр, объясни мне еще раз, ведь я только женщина и многого не понимаю...», тогда благоразумие часто берет верх.

– Я видела, как это получается у тети Джиллиан, – рассмеялась Сибель. – И в вопросах, касающихся королевства или даже наших собственных владений, такая тактика, по-моему, самая верная. – Тут она снова призадумалась и нахмурилась. – Но что, если он вообще не станет советоваться со мной? Кроме того... существуют вещи, которым благоразумие просто чуждо...

– Да. Это возвращает нас к тому, почему я не хочу, чтобы Уолтер сразу же отбросил все сомнения насчет тебя. Во время его ухаживаний ты можешь легко раскрыть ему, что именно пробуждает твой интерес, и приучить его говорить тебе то, что ты хочешь слышать. Скорее всего он будет говорить тебе, что твои глаза подобны звездам, а губы, как спелые вишенки, или нести другую похожую чепуху. Не останавливай его слишком резко, а аккуратно подведи беседу к более благоразумной теме.

Это заставило Сибель рассмеяться снова.

– Не вижу никакого абсурда в том, если он будет сравнивать мои глаза со звездами.

– Возможно, если он не будет слишком увлекаться этим, – согласилась Джоанна, рассмеявшись в свою очередь, – но, если Уолтер не найдет сказать ничего другого, разговор очень скоро наскучит тебе.

– Надеюсь, у меня есть что похвалить и кроме глаз, – с деланной серьезностью заметила Сибель.

– Что ты такое говоришь, бессовестная! – воскликнула Джоанна. – Нам следует поспешить, иначе мы застанем ночь в дороге. Помни, о чем я тебе говорила. Если твой отец или Иэн заговорят с тобой об Уолтере, скажем им просто, что ты не возражаешь против него, но хочешь получше с ним познакомиться. Я вполне серьезна, Сибель. Ты должна четко знать, как поведет себя с тобой Уолтер, когда получит разрешение твоего отца. Более того, поскольку ни одно брачное соглашение не может быть подписано без благословения твоей бабушки, ты всегда сможешь отказаться, если решишь, что ошиблась в своих чувствах или в самом Уолтере.

Сибель ничего не ответила на последнее утверждение матушки, просто кивнула ей и побежала собрать те немногие вещи первой необходимости, которые выложили из дорожных коробов служанки. Однако от Джоанны не ускользнуло, что дочь взволновала мысль об отказе Уолтеру. Взгляд Сибель, несмотря на поспешную маскировку, выдал ее чувства.

Джоанна тихонько вздохнула, не зная, радоваться ей или печалиться. Очевидно, Уолтер де Клер интересовал ее дочь гораздо сильнее, чем можно было предположить вначале по ее спокойному поведению. Если Уолтер проявит благоразумие в обращении с ней, Сибель станет ему верной женой и настоящим другом. Джоанна шла в небольшую комнату у входа в домик, чтобы посмотреть, чем она может помочь своей матери, но разговор с Сибель надолго задержал ее. Элинор уже была на улице. До Джоанны долетел через небольшое оконце под потолком голос Джеффри, и она вдруг улыбнулась, ощутив легкость на сердце. Быть рабой любви любимого человека – не так уж и плохо.