— Распутница, — пробормотал он, — маленькая горячая штучка.

Покраснев, она подняла лиф платья, оттолкнув его от себя и хрипло засмеялась.

— Да, это так, — призналась она, стараясь сесть. — Но это ты меня сделал такой.

Он послушно отстранился от нее, натягивая брюки на свои стройные бедра. При этом он хитро улыбнулся, глядя, как она натягивает юбку на ноги. Ямочка играла на его щеке.

— Прямо на земле, моя дорогая леди, — он шутливо изобразил возмущение, дразня ее, — как ты могла?

— Устоять было невозможно, — сказала она. Пальцы все еще дрожали, когда она пыталась зашнуровать лиф платья.

— Давай я помогу, — предложил Гэрет. Он взял тонкую ленточку и стал осторожно продевать ее через дырочки и затягивать лиф. Прежде чем завязать ленты, он нежно поцеловал ее в углубление между грудей.

— У тебя земля в волосах, — сказал он, стряхивая землю с ее косы.

— Это не удивительно.

Несколько минут они тихо сидели в тени вьющегося хмеля.

— Я рад, что ты не уезжаешь, — вдруг сказал Гэрет, взяв ее руку в свою. — Ты была права. Я ревновал. Я ужасно ревновал.

«Скажи ему, — подумала она, — скажи ему, что ты любишь его. Что плохого в том, что ты признаешься ему в любви.» Она глубоко вздохнула и приготовилась говорить.

— Гэрет…

— А-а, вот вы где. Что, черт возьми, вы делаете здесь, сидя на земле? — в конце зеленого ряда хмеля появился Джеффри. Его длинная тень упала на них.

Гэрет сразу отпустил руку Кристианы, и рука упала на колени.

— Сидим, — спокойно ответил Гэрет. Кристиана вспыхнула под испытывающим взглядом Джеффа.

— Хорошенькое же место вы нашли, чтобы сидеть, — заявил он, — а вы знаете, что случилось?

— Что? — спросил Гэрет, стараясь говорить спокойно.

— Ты сзади вся в земле, — сообщил Джеффри Кристиане, вопросительно приподняв бровь.

— Я знаю это, — ответила она вызывающе.

— Что случилось, недоумок? — спросил Гэрет.

— Похоже, что она упала, — предположил Джеффри.

— Я не спрашиваю, что случилось с Кристианой. Ты искал меня, пришел сюда и сказал, что что-то случилось. Так ты скажешь, что случилось, или нет?

— О, да! Правильно. Коровы перескочили через забор и идут к деревне.

— Черт возьми! — воскликнул Гэрет, вскакивая. — Почему ты сразу не сказал?

— Вот я тебе сейчас и говорю, — ответил оскорбленный Джефф. Он с любопытством посмотрел на брата, повернулся и пошел прочь.

— Может, я тебе помогу? — предложила Кристиана, вставая на ноги.

— Нет, все будет в порядке. Коровы глупы. Это не займет много времени.

— Но им хватило ума пробраться через забор, — заметила Кристиана. Гэрет засмеялся.

— Да, хватило ума, — он посмотрел вслед удаляющемуся Джеффри, притянул ее к себе и горячо поцеловал в губы.

— Скоро увидимся. Не спи, я скоро приду. Она кивнула.

— Сегодня ночью и всегда, — прошептала она.

Гэрет засмеялся. Глаза его озорно блеснули. Кристиана смотрела ему вслед. Он шел быстро и скоро догнал Джеффа. Волосы его сверкали на солнце, как осенние листья.

— Пока Филипп не пришлет за мной, — уточнила она. От этой мысли сердце ее больно сжалось.

— У тебя впереди еще все лето, — строго сказала она себе и сразу почувствовала себя лучше.

Кристиана поправила юбки, тщательно стряхнула землю с волос и направилась к дому, изовсех сил стараясь сохранять достоинство.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Это было самое замечательное лето в жизни Кристианы. Артуа, который навещал ее каждое воскресенье, сказал, что во Франции лето тоже всегда жаркое, бывает даже еще жарче, но Кристиана этого не помнила.

Теперь все в жизни ей казалось новым. Раньше она не замечала как сверкает роса по утрам, какое бархатное одеяние у шмелей, как сладко пахнет летний воздух, как начинает желтеть трава.

— Это потому, что ты влюблена, — сообщил ей Артуа, таинственно улыбаясь. В его словах звучала ирония, но Кристиане было все равно. Жизнь казалась ей такой прекрасной, что всякие мелочи не волновали ее.

Ее сад стал просто очаровательным. Воздух в нем был наполнен запахом роз и душистого ясменника, который был как воздушное зеленое облачко с белыми звездочками. Терпкий аромат белых лилий струился в воздухе, как аромат духов, который еще больше усиливался острым запахом лаванды.

— От этих запахов кружится голова, — заявила миссис Хэттон, и Кристиана знала, что это был почти комплимент.

— Слишком много ярких цветов, — заметил Артуа.

Кристиана возмущенно вскинула руки и потребовала, чтобы он сказал, каких именно цветов было слишком много.

Она любила все свои цветы: и темно-красные и бледно-розовые розы, и нежные высокие лилии, и ярко-лазурный и темно-синий шпорник. Кристиана не могла лаже мысли допустить о том, чтобы убрать из сада хоть один выращенный ею цветок. И об этом она твердо сказала Артуа.

— Прекрасно, — ответил он, — но эти фиалки разрослись рядом с красными маками. Это, я считаю, уже слишком. У меня от них появляется головная боль.

Кристиана научилась ездить верхом. Ездила она на старом мерине с нелепым именем Люцифер. Имя это совсем не подходило этой бесцветной старой лошади. Джеффри кругами скакал вокруг нее на своем резвом кофейного цвета скакуне и смеялся над ее неловкими движениями. В конце концов Стюарт предложил ей лучше заниматься своим садом.

— Вalls, — высокомерно произнесла она. Братья покатились со смеху и сообщили ей, что это слово совсем не означает «чепуха».

После этого Кристиана решила найти Гэрета и выяснить, почему смеялись Джеффри и Стюарт. Гэрета ей удалось найти в дальнем южном амбаре. Он готовился к покосу и точил косы на большом точильном камне.

— Когда ты объясняешь мне значение какого-то слова, — сказала она возмущенно, — будь добр, пожалуйста, давай более точное объяснение.

Гэрет смотрел на нее, сощурив глаза и улыбаясь.

— А что? Что ты такое сказала?

— Вalls, — сообщила она ему, при этом щеки ее покраснели. — Я думала, что это означает «чепуха», «ерунда», а Джеффри и Стюарт находят это очень смешным.

Гэрет внимательно рассматривал лезвие косы.

— Да, немного смешно, — глаза его искрились смехом.

— Но мне совсем не смешно, — возразила Кристиана.

Гэрет рассмеялся, отложил в сторону косу и потянул ее за собой в комнату, где они отдыхали и перекусывали во время работы. Он начал целовать ее, пока у нее не закружилась голова. Тогда она тоже стала смеяться.

Кристиана уже потеряла счет тому, сколько раз они занимались любовью. Это случалось в прохладном зеленом лесу, в пыльной мастерской, на чердаке южного амбара, где лежало свежее душистое сено. Это были и бесчисленные ночи любви в ее домике на чистых и прохладных, пахнущих лавандой простынях, куда легкий летний ночной ветерок проникал через открытое окно, охлаждая их мокрые тела.

Кристиане казалось, что она уже знает каждый дюйм тела Гэрета, все его интимные места, знает также, как она знает свое тело. Она следила за ним жадным взглядом, когда он ходил по амбару или шел в поле своей легкой походкой. Ей нравилось смотреть, как летнее солнце золотило его плечи, когда он ремонтировал каменную ограду или мастерил подпорки для смородиновых кустов, или рубил дрова.

Она провела полдня, наблюдая за тем, как он объезжал молодого трехлетнего жеребца, совсем еще не прирученного. Жеребец сопротивлялся и не давал себя запрягать. Его шелковистая черная грива развевалась над его светло-коричневой шеей. Гэрет разговаривал с ним спокойным низким голосом так нежно, как разговаривают с ребенком. Не выпуская вожжей, он угощал пугливое животное сладкими свежими овощами, И к концу дня жеребенок послушно скакал по кругу в небольшом загоне и шел следом за Гэретом на водопой. При этом вожжи спокойно лежали у Гэрета в руках.

Кристиане это казалось похожим на чудо, а Гэрет казался похожим на бога. Когда она призналась ему в этом, он весело засмеялся и сказал, что может зазнаться, если она будет и дальше хвалить его.

Миссис Хэттон стала доверять Кристиане делать некоторые покупки в деревне, и она с радостью выполняла ее поручения. Дог всегда, куда бы она ни шла, сопровождал ее: к мельнице за мукой, к торговцу мануфактурой за льняной тканью, к сапожнику за кожаной обувью, которую братья Ларкины снашивали очень быстро. Кристиана использовала каждый визит в деревню, чтобы навестить Полли, которая радовалась каждому ее приходу. Полли хвасталась то новой лентой, то какой-нибудь безделушкой, которую подарил ей ее последний поклонник.

По вечерам Кристиана играла на своей скрипке, радуясь нежным, ласкающим ухо звукам, которые, казалось, поднимались к самым звездам. Она стала играть лучше. В ее игре появилась большая глубина и завершенность.

Июль закончился, и незаметно наступил август. Созрели черная и красная смородина. Все это радовало Кристиану. Единственное, что не давало ей покоя и постоянно тревожило, была мысль о том, что скоро наступит день, когда она получит письмо от брата, и ей нужно будет уезжать в Новый Орлеан.

И письмо не заставило себя долго ждать, оно пришло быстрее, чем этого бы хотелось Кристиане.

Полли принесла его из деревни в один из теплых дней в начале августа. В тот день они с Полли договорились встретиться после обеда, чтобы перешить одно из старых платьев Виктории. Кристиана шла через луг навстречу Полли.

Старые яблоневые деревья росли по краю дороги. Их изогнутые ветви были усыпаны созревающими плодами. В пустых канавах у края дороги росли дикие маргаритки. Кристиана отдыхала в тени, прислонившись к каменной ограде, когда вдали наконец появилась Полли. В ее косу была вплетена ярко-зеленая лента, веснушчатое лицо пылало.

— Оно пришло, — закричала она, вытаскивая смятое письмо из кармана платья.

Кристиана грустно смотрела на помятое письмо, а на сердце ее как будто опустился свинцовый груз. Она даже не пошевелилась, когда Полли протянула письмо.