Она вскрикнула от ужаса и крепко прижала к груди свою скрипку.

— Даже и не говори такого, — закричала она, — даже и не думай.

Гэрет весело посмотрел на нее.

— Ты уверена?

Как было бы хорошо, если бы они были одни. Она бы поцеловала его.

— Я пойду выпью пинту эля, — заявил Ричард с удовольствием осматривая пустую повозку. — Кто со мной?

— Меня это устраивает, — подхватила Полли, — сейчас наступит мое самое любимое время на ярмарке. Скоро начнутся танцы. Я очень люблю танцевать.

— Я умираю от голода, — объявил Гэрет. — Там один парень продает жареных утят. Это на том конце поляны. Кто со мной?

Кристиана выбралась из повозки, прикрыв свою скрипку одеждой и соломой.

— Ее никто не украдет? Как ты думаешь?

— Нет, — ответил Ричард, — кому она нужна? Если бы это была лошадь или еще что-то ценное…

— Не говори чепухи, — ответила она ему. — Ты просто не понимаешь ее ценности.

— Вы только послушайте, — заявил Ричард, — ее величество говорит мне, что я не знаю цену деньгам. Гэрет достал скрипку и смычок и взял их под мышку.

— Я возьму ее с собой, чтобы ты не волновалась. Даниэль тоже последовал за ними в поисках жареных утят.

— Везде так вкусно пахнет, — заявила Кристиана, — должно быть я тоже умираю от голода. Мне даже показалось, что я чувствую запах кофе.

Гэрет остановился и стал принюхиваться.

— Да, действительно, пахнет кофе. Ты хочешь кофе?

— Больше всего на свете.

— Тогда пошли сюда.

Он взял ее за руку и повел через толпу мелких торговцев и купцов, которые уже начинали упаковывать свои товары, готовясь к закрытию ярмарки.

— Мне кажется это там, рядом с булочниками.

— Тебе хорошо? — спросил ее Даниэль, когда они шли по многолюдной зеленой поляне.

Кристиана взглянула на него и на Гэрета. Братья шагали слева и справа от нее, их волосы отливали красным цветом в лучах заходящего солнца, их зеленые глаза смотрели на нее.

— Мне кажется, что я еще никогда не была так счастлива. Никогда. У меня есть сад, полный цветущих роз. У меня есть собака. У меня есть друзья. У меня много еды. И у меня есть скрипка, на которой я могу играть. О чем же еще я могу мечтать?

«И мне кажется, что меня любят, — молча добавила она, — и я чувствую себя в безопасности». Жизнь во Франции была в далеком прошлом, это был другой мир. Она вдруг поняла, что ее перестали мучить ночные кошмары. Когда же они прекратились? Она попыталась вспомнить, когда в последний раз видела во сне революцию? Это было в тот день, когда она начала работать в саду, в ту ночь в домик к ней пришел Гэрет, и она сама попросила его заняться с ней любовью. Наверно, его нежные руки и добрые ласковые слова изгнали демонов из ее ночных сновидений.

— Ты такой хороший, — вдруг сказала она ему, хотя и не собиралась произносить эти слова вслух. — Ты так добр ко мне.

Гэрет удивленно взглянул на нее, явно довольный ее словами. Он улыбнулся ей нежно и смущенно.

— Разве я могу относиться к тебе по-другому?

— Ну это уже слишком, — сказал Даниэль, — неделями вы ворчали и подкалывали друг друга, а теперь вы только и заняты тем, что воркуете, как голубки и вздыхаете. Как говорил Вергилий…

— Все это чушь, — воскликнула Кристиана.

— К черту Вергилия, — сказал Гэрет.

Даниэль принял притворно-оскорбленный вид, и они рассмеялись. Но вдруг ухо Кристианы уловило в толпе знакомый голос. Она замерла.

— …au charme vicillot.C'est bon, n'est pas[22].

Гэрет поднял голову и посмотрел через толпу.

— Ты же не собиралась сегодня разыскивать мадам Альфор, — тихо сказал он. — Думаю, что это она, там, у булочной.

— Где, где? — взволнованно спрашивала Кристиана. Она приподнялась на цыпочки, стараясь смотреть поверх толпы, хватаясь рукой за рукав рубашки Гэрета.

— Вон там, в экипаже. Смотри, — он взял ее за талию и легко приподнял. — Вон там. Видишь ее?

Кристиана смотрела во все глаза. Да, это была мадам Альфор и граф Дю Бретон. Они сидели в открытом экипаже.

Как странно они выглядели среди толпы просто одетых деревенских жителей в своих расшитых щелках и кружевах с напудренными волосами. На мадам Альфор была шляпа, украшенная цветами из шелка, и плюмаж из страусиных перьев. Ее белое лицо было защищено от солнца тонкой вуалью.

— Ты хочешь пойти поговорить с ними? — спросил Гэрет.

Кристиана крепко обхватила его за шею.

— Я должна. Это будет просто неприлично не подойти к ним.

Как странно было после всего, что произошло, снова увидеть кого-то из Версаля. Мадам Альфор нисколько не изменилась. Казалось, что она совсем не пострадала от революции. Как будто время просто остановилось для них, а их самих каким-то волшебным образом просто перенесли из того мира в этот.

Мадам Альфор смеялась над тем, что говорил ей граф и махала своей красивой рукой в кружевной перчатке. Потом она наклонилась, чтобы принять чашку кофе от кого-то, кто стоял рядом с экипажем…

Это был стройный мужчина. Его светло-каштановые волосы были заплетены в аккуратную косичку и завязаны со вкусом подобранной черной лентой. На нем был сюртук лазурно-голубого цвета с филигранными серебряными пуговицами и аккуратно завязанный белый галстук.

— Артуа!

Крик ее получился сдавленным, сердце бешено забилось.

Гэрет и Даниэль смотрели на нее с изумлением. Она почти вырвалась из рук Гэрета и чуть не упала, когда соскочила на землю. Кристиана бросилась через толпу, горячие слезы застилали ей глаза.

— Артуа! — на этот раз ее радостный крик ясно прозвучал над толпой, и мужчина, стоявший у экипажа, обернулся и замер от удивления, внимательно осматривая толпу. — Артуа! — громко кричала она, горячие слезы текли по ее щекам. Кристиана бесцеремонно расталкивала людей, которые встречались на ее пути.

Артуа какое-то мгновение молча смотрел на нее, не веря своим глазам. Чашка кофе в его руке наклонилась, и кофе пролился на манжет. Наконец Артуа узнал ее и закричал громко и радостно. Через минуту он уже обнимал Кристиану, а она плакала, прижимаясь к его ослепительно-белой манишке, вдыхая знакомый запах, не в силах поверить в то, что это действительно он, что он жив, что он рядом.

— Ты жив, — повторяла она и плакала.

Потом они смеялись от радости и старались получше рассмотреть друг друга, не разжимая объятий.

— Твои волосы начали седеть, — сказала она, не в силах думать ни о чем другом.

Глаза Артуа сияли от радости, щеки его покраснели. Он во все глаза смотрел на Кристиану. Артуа протянул руку и потрогал ее толстую косу, потом дотронулся до ее пухлой щеки, рассматривая простое платье и ноги без чулок.

— Ты выглядишь ужасно, — наконец сказал он, стараясь не улыбаться, но это было невозможно. — Ты выглядишь просто отвратительно. Что с тобой сделали эти англичане? Ты выглядишь как пастушка.

Кристиана откинула голову и рассмеялась.

— О Артуа, Артуа, как я скучала по тебе!

Артуа снова обнял ее, слезы появились у него на глазах.

— Я тоже скучал по тебе, мой друг.

Гэрет стоял в толпе. Он держал в руках забытую Кристианой скрипку и смотрел, как она обнимала элегантного аристократа, как снова и снова дотрагивалась до его плеча. Он видел, как сияли ее глаза, слышал ее радостный голос. Незнакомые иностранные слова лились как бурная река, сверкая брызгами.

Даниэль положил руку на плечо брата и внимательно посмотрел на него. Гэрет грустно улыбнулся.

— Ну вот, — сказал он наконец, прокашлялся и откинул прядь волос со лба. — Ну вот, — повторил он снова. — Вот и все. Будем еще ждать?

— redivivus[23], — посоветовал Даниэль, — не принимай быстрых решений, Гэрет.

— Она знает, где нас найти, если захочет, — ответил Гэрет, — если ей это будет угодно.

Он снова посмотрел сквозь толпу на Кристиану. Ее глаза сияли от счастья. Она была безразлична ко всему кроме этого элегантного человека, который был рядом с ней. Она потянулась к нему и дотронулась до его руки.

Этот нежный фамильярный жест причинил внезапную боль сердцу Гэрета, и он отвернулся, чувствуя как все внутри у него похолодело.

— Итак — задумчиво сказал Даниэль, — это Артуа, — Я действительно не думал, что он жив, — он повернулся к брату, но Гэрета рядом с ним уже не было.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— …а затем провел месяц в Венеции, — добавил Артуа, — но там было так скучно. Итальянцы такие… итальянские.

Кристиана еле сдерживала смех.

— Но они не могут быть другими, не правда ли?

— Конечно, не могут. Ты только послушай эту музыку, — продолжил он, резко меняя тему разговора, что было его привычкой. — Просто ужасно, не правда ли?

Кристиана нахмурилась, глядя на многолюдную поляну. Всюду зажгли факелы, эль тек рекой. Группа деревенских музыкантов исполняла веселую деревенскую мелодию.

— Я с тобой не согласна. Они, по-своему, не плохо играют.

Артуа удивился.

— Очень плохо, что ты потеряла свое место при дворе, очень плохо, что ты потеряла деньги и свой гардероб, но мне кажется, к тому же, ты потеряла еще и свой вкус.

— Сноб, — с улыбкой возразила Кристиана.

Они сидели на фермерской повозке и несколько минут наблюдали, как танцевали деревенские жители.

— Ты приедешь погостить к нам в поместье Нот-лай? — спросил Артуа. — Мадам Альфор и граф очень хотят видеть тебя. Ты же помнишь Сюзет и Люсьен Бертен, не правда ли? Они тоже здесь. Они хоть и простоваты немного, но богаты, богаты, богаты… И кто еще там… дай мне подумать.

— Все это ерунда, Артуа. Конечно, я как-нибудь приеду навестить вас, но я счастлива там, где живу.

Артуа был просто поражен. Он хотел возмутиться, когда Ричард подошел к ним и принес две большие кружки эля.

— Неужели ты пьешь пиво, как все эти простые люди? Может сказать этому парню, чтобы он принес нам хорошего вина? — он повернулся и с вызывающим видом посмотрел в сторону Джеффри, щелкнув пальцами. Джеффри в это время стоял около лошадей и разговаривал с молодой хорошенькой девушкой.