Некоторое время он неподвижно стоял в дверях, наблюдая как серповидная луна поднималась из-за темных холмов, прислушиваясь к ночному шуму леса, к стрекотанию кузнечиков. Легкий ветерок шумел в листве деревьев.

Неожиданно Кристиана заговорила.

— Нет, — четко сказала она. Он взглянул на нее и увидел, что она продолжает спать.

Рука ее вздрогнула и поднялась, а затем снова упала на колени. Веки ее слегка задрожали, затем успокоились.

Рядом с ней Дог вздохнул довольно, почесался, прогнал блоху и снова улегся спать.

Гэрет тихонько обошел их и сел на низкие каменные ступеньки, глядя на Кристиану. Итак, она считает, что сможет работать в «Разбитой Чаше». Он попытался представить ее, несущей тяжелые кружки с пивом, или хватающей за руку какого-нибудь подвыпившего крестьянина, как это делала Полли. Представив себе подобную сцену, он улыбнулся.

Но с другой стороны она так упряма, что вполне может пойти работать. Он смеялся, когда увидел, как она борется с сорняками в саду, но она справилась с этим. Он был уверен, что она трусливо вернется в дом, как только увидит, в каком состоянии находится домик дядюшки. И вот она уже перешла сюда жить.

Глядя на нее, он видел, как измучила ее тяжелая работа. Она не пошевелилась даже, когда зарычала собака, когда он переступил через нее и вошел в дом.

Кристиана тихонько всхлипнула, и Гэрет увидел, как слезинка выкатилась из уголка ее глаза и покатилась по щеке. Она остановилась в уголке ее мягких губ, поблескивая в темноте.

Что она могла видеть во сне, что заставило ее плакать? Может быть ее возлюбленный? А может, она плачет по своему дому?

— Это касается как меня, так и тебя, — сказал Даниэль. Черт возьми, что он имел в виду? Что за секреты у нее с Даниэлем? Почему именно Даниэлю доверилась она?

Гэрет вспомнил, что случилось на озере, как она смотрела на него жадными горячими сверкающими глазами. Как она дрожала от его прикосновений, как она прижималась своим нежным телом к нему…

Он почувствовал возбуждение от этих мыслей и одновременно ощутил вспышку гнева.

«Не забывай, — сказал он себе, — как она получила удовольствие, а затем отвернулась от тебя, оскорбляя». «Грязный ублюдок», назвала она его тогда, губы ее были искажены гневом.

— Ты сумасшедшая, Кристиана Сен Себастьян, — прошептал он, — и меня ты также сводишь с ума. Он сдул прядь волос с глаз и вздохнул. — Сумасшедший или нет, но я не оставлю тебя здесь спать. К утру ты здесь совершенно замерзнешь. Ну-ка Дог, убирайся.

Он столкнул тяжелую собаку с юбки Кристианы, легко поднял на руки спящую девушку и внес ее в дом.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Кристиане снилось, что она стоит на пороге дома во французской деревне. Октябрьская ночь была холодна, в воздухе пахло дымом.

— А где мой брат, месье?

Жан-Клод улыбался ей, обнажая гнилые темные зубы.

— Всему свое время, но сначала мы должны повидаться с моим братом.

Она вся дрожала, хотя была одета в плотную накидку с капюшоном. Не зная, что делать, она плотно прижимала к сердцу свою скрипку. Мягкая кожа футляра стала теплой от ее разгоряченного тела.

— Вы обещали, что отвезете меня к моему брату.

— Войдите в дом, мадемуазель аристократка, пока нас не арестовали. Таким как вы сейчас опасно показываться на людях. Или вы забыли?

Габриэль. Ее невидящие глаза. Кровь на густых золотых волосах.

— Нет, я не забыла, — она шагнула вперед, спотыкаясь о неровную дорогу. Грязь па дороге начала подмерзать. В своих легких мягких туфлях она чувствовала, какой твердой стала земля. На земле от мороза образовалась корочка, которая поблескивала при тусклом свете луны.

Дверь в дом отворилась, безумный страх сковал все ее тело. Не входи, беги отсюда, беги куда-нибудь, не входи в дверь…

Она начала драться, сдавленный крик застрял у нее в горле, она извивалась в руках, которые ее держали.

Сильная рука схватила ее за плечо и за запястье руки…

— Кристиана! Проснись! Это я, Гэрет!

Она замерла. Сердце ее продолжало бешено колотиться. Какое-то мгновение она не могла дышать. Затем медленно стала осознавать, что это был только сон.

В ночном воздухе был слышен запах мыла, чистого воздуха и прохладной травы. Она увидела вазочку с розами, которую принесла и поставила на камин Полли. При золотистом свете свечи бутоны роз выглядели прекрасно. На столе лежало недописанное письмо к Артуа.

«Мой дорогой друг, Артуа. Сегодня я решила, что тебя нет в живых. Но я все равно пишу тебе…»

Гэрет крепко держал ее в своих объятьях. Он весь пропах солнцем, свежим воздухом. Кожа его была теплой. Он был одет в рубашку из грубой ткани. Биение его сердца громко раздавалось в тишине ночи, дыхание было быстрым.

Она попыталась остановить дрожь. После ночных кошмаров ее всегда охватывал озноб. Она продолжала сильно дрожать, руки и ноги ее тряслись, как от холода.

Кристиана знала, если сейчас она попытается встать на ноги, ноги не удержат ее. Поэтому она просто закрыла глаза и ждала, пока дрожь не пройдет сама собой.

— Черт возьми, — взволнованно прошептал Гэрет, — ты не заболела?

— Нет, — она покачала головой и сделала слабую попытку улыбнуться. — Извини, пожалуйста.

— Не надо извиняться, — он продолжал держать ее на руках, не собираясь отпускать. Гэрет внимательно смотрел ей в лицо своими зелеными потемневшими, почти испуганными глазами. — Что с тобой?

— Ничего, — ей слишком трудно было объяснить, что с ней, и слишком больно, чтобы говорить об этом вслух.

— Черт возьми, что значит это «ничего». Ты меня просто напугала.

Она ничего не ответила. Через некоторое время он пронес ее через комнату и положил на постель, не сводя с нее внимательных глаз. Он взял старый деревянный стул и сел рядом, удобно вытянув ноги. При мягком свете свечи волосы его казались темными.

Некоторое время он сидел неподвижно, и Кристиана позавидовала его спокойствию. Он улыбнулся ей, его зубы казались ослепительно белыми на золотистом от загара лице.

Он наклонился к ней, взял ее руку, повернул на своей ладони, дотрагиваясь до покрасневшей, покрытой волдырями кожи.

— Что вы сделали со своими белыми нежными ручками, моя прекрасная леди, — мягко спросил он, и на щеке его заиграла ямочка.

Кристиана была благодарна ему за то, что он переменил тему разговора и была рада его присутствию в этом тихом домике. Ее ночной кошмар был таким реальным и таким близким, а он был таким земным и таким настоящим, далеким от того мира, в котором она жила раньше!

— Я убрала отсюда это чертово барахло и всю остальную рухлядь, которая была здесь.

— Очень хорошо, — улыбнулся Гэрет, — только ребята будут убиты горем. — Он не выпускал ее руку из своей, от него исходила какая-то уверенная теплота. Кристиане было так хорошо! Ее охватило чувство успокоения.

— Почему они будут убиты горем? — спросила она, желая продолжить разговор, чтобы он не ушел. Нет ничего хуже быть одной после такого ночного кошмара, когда нет сил отвлечься от этих страшных воспоминаний.

— Ну, в этот дом они завлекали местных девушек. В нашем доме уединиться не возможно.

— Я заметила, — Кристиана поморщилась. — Я правильно сделала, что сожгла те старые одеяла.

Гэрет тихо засмеялся.

— Правда? Молодец! Ты поработала сегодня как следует.

— Большую часть работы сделала Полли, — призналась Кристиана. — Она очень сильная, правда?

Кристиана чувствовала теплые сильные мозолистые пальцы Гэрета на своей руке. Большим пальцем он мягко водил по ее ладони. Теплый приятный трепет ощущала она от его прикосновения. У Кристианы перехватило дыхание, она забыла, о чем они говорили.

— Сегодня вечером было очень весело, но мы скучали по тебе. Было много людей, много пива. Время стрижки — великолепное время. Теперь до самого сбора урожая у нас не будет так много работы.

— Я не пришла потому, что слишком устала, — объяснила Кристиана, — а кроме того, мне кажется, что была бы там… лишней. Кажется, я только мешаю всем и причиняю беспокойство.

Гэрет улыбнулся.

— Ты действительно причиняешь беспокойство, даже когда тебя нет. Даниэль требовал объяснить ему, почему ты переехала? Что я должен был ему сказать?

Кристиана вспыхнула.

— Что угодно, но только не правду, — предложила она.

— Как это просто звучит, не так ли? Но на самом деле все не так просто. Я никогда раньше не лгал моему брату, и у него тоже никогда не было от меня секретов. А сейчас я обнаружил, что мы оба не можем сказать правду друг другу.

— Тогда скажи ему все, что хочешь. Все равно все обо мне думают плохо. Так какая мне разница? — слова ее звучали намеренно легкомысленно и горько.

Она убрала свою руку и отвела взгляд от лучистых нежных глаз Гэрета.

— Джеффри говорит, что ты собираешься работать в «Разбитой Чаше». Думаю, что тебе там не понравится. Я не могу представить тебя работающей среди всяких забулдыг.

— Полли считает, что я смогу там работать. Она говорит, что я заработаю достаточно денег. Может быть на них я смогу купить билет в Новый Орлеан. Но, между прочим, тебя это не касается. Почему тебя это должно волновать?

Гэрет откинулся на спинку стула и, казалось, задумался.

— Меня это волнует, — наконец сказал он, — по разным причинам. Во-первых, твой брат оставил тебя под нашим покровительством, и, я уверен, что ему бы не понравилось, если бы ты подносила пиво в какой-то пивнушке. Во-вторых, я не думаю, что тебе понравится та публика. Я не имею ввиду Поли. С девушками в барах обращаются без должного уважения, моя милая. Их может ущипнуть и поцеловать, кто угодно. И, наконец, мне бы этого тоже не хотелось.

Сердце Кристианы забилось. Она взглянула ему в глаза, пытаясь понять, не дразнит ли он ее.

— Против своей воли, я вдруг понял, что ты мне не безразлична, я все время думаю о тебе.

Какие простые слова, и как странно, что они так взволновали ее. Сердце ее задрожало, как натянутая струна, издающая нежный вибрирующий звук.