Небольшой стол, стул, кувшин для воды, подсвечник, превратили комнату в простое, но очень уютное жилое помещение.

Сундук Кристианы стоял у кровати. Она открыла его и стала копаться в своих вещах. Если бы ей не пришлось потерять все, когда она бежала из Парижа! Филипп сделал все от него зависящее, чтобы пополнить ее гардероб в Лондоне, но отсутствие времени и денег не позволили сделать много.

— Вот это тебе, Полли, — сказала она наконец, — возьми это, пожалуйста. Спасибо тебе за помощь.

Полли подошла и взяла предложенную вещь в руки. Это была маленькая шапочка из плотного венецианского кружева с тонкой, как паутина, вуалью.

— Правда? — недоверчиво спросила она, благоговейно прикасаясь пальцем к изящной шапочке. Ее веснушчатое лицо выражало восхищение и удивление. Она рассматривала искусно сшитую вещичку, дотрагиваясь пальцами до букетиков роз, которые были вышиты розовым шелком по бокам шапочки.

— Я уверена, шапочка тебе пойдет.

Полли подошла к зеркалу, которое они украдкой принесли из большого дома, сняла свою простую шапочку и косынку, надела новую шапочку и стала поворачиваться перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон.

— Спасибо, — робко произнесла она, и Кристиана удивилась, услышав волнение в голосе девушки. — У меня ничего такого красивого никогда не было. Я чувствую себя как герцогиня.

Кристиана была смущена тем, что такой небольшой подарок был принят с такой благодарностью. Она ничего не ответила Полли.

— Ты уверена, что не хочешь вернуться в большой дом и посмотреть вечеринку? — снова спросила Полли.

— Нет, — повторила Кристиана. — Я думаю, что мне лучше остаться и отдохнуть. Я так измучилась, Полли. Я никогда в своей жизни столько не работала.

— Ну, как хочешь, — сказала Полли, — мне больше мужчин достанется. Она засмеялась низким смехом, тряхнув золотыми волосами и направилась к двери. В дверях она вдруг резко остановилась.

— Можно, я еще приду к тебе в гости? — быстро спросила она. — Так приятно, когда у тебя есть подруга.

Кристиана удивленно кивнула.

— Конечно, — она почувствовала, как у нее потеплело на сердце. — Ты права, Полли. Очень хорошо, когда есть подруга.

После ухода Полли она села на каменные ступеньки крыльца и долго сидела, наблюдая, как садится солнце. Закат был сначала золотистым, затем розовым и, наконец, алым. Поле стало темным.

Из большого дома слышались крики и смех. Изредка кто-то запевал песню. Интересно, Гэрет заметит ее отсутствие или нет? Возможно, и не заметит. Она была для них чужой и только мешала всем.

Кристиана закрыла глаза, прислушиваясь к стрекотанию сверчков. Раздавшийся в кустах шорох заставил ее вскочить, сердце ее застучало от страха.

Она облегченно рассмеялась, увидев Дога, который вилял своим хвостом. В зубах он держал целую буханку хлеба.

— Глупое животное, — громко сказала Кристиана, — ты специально пришел сюда, чтобы надоедать мне?

Дог уселся на подол ее платья и положил морду на ее колени. Он, казалось, не обращал внимания на то, что его здесь не ждали.

Кристиана слишком устала, ей не хотелось даже шевелиться. Она не стала отталкивать собаку, а оперлась о косяк двери и положила руку на крепкую спину Дога.

Животное вздохнуло, выронило хлеб из зубов и уткнулось носом в колени Кристианы, глядя на нее обожающими карими глазами.

— Глупышка, — повторила Кристиана, гладя ее теплую шелковистую спину. Через несколько минут присутствие этого теплого крепкого существа успокоило ее, она нежно гладила длинные шелковистые уши собаки.

Они сидели вместе и наблюдали, как наступает вечер, как из-за лесистых холмов поднимается луна, прислушивались к стрекотанию сверчков и веселым голосам, доносившимся из дома. Время от времени собака и Кристиана по очереди вздыхали, пока тихие звуки деревенской ночи не убаюкали их, и они уснули.

Гэрет сидел в затихшем после веселья доме и делал записи в бухгалтерских книгах, подводя итоги сегодняшней работы. Они получили хорошую прибыль.

— Гэрет, — он поднял голову и увидел в дверях Джеффри.

— Лошадей загнали? Все заперли?

— Да. Все уже разошлись. Стюарт заканчивает дела на маслобойке.

— Спасибо, — он снова принялся за работу, перо заскрипело по бумаге, — да, Джефф, ты не видел Дога?

— Нет, сегодня не видел. Некоторые собаки не желают помогать во время стрижки овец.

В дверь просунулась голова Даниэля, он был встревожен.

— Гэрет, Кристианы нет в доме. Гэрет удивленно взглянул на него.

— А где же она?

— Я не знаю. Я пошел к ней в комнату, а комната пуста.

— А что тебе нужно было в ее комнате? — резко спросил Гэрет. Даниэль укоризненно приподнял бровь.

— Я хотел дать ей книгу почитать, если ты не возражаешь.

— Она в доме дядюшки Алдена, — пришел на помощь Джеффри. — Я помогал ей переезжать. Полли помогла ей отмыть дом, и теперь он выглядит грандиозно. Гэрет вздохнул и положил голову на руки.

— Упрямая маленькая злючка, — проворчал он.

— Она действительно ненавидит тебя, Гэрет, — добавил Джеффри не слишком дипломатично. — Она сказала Полли, что уедет в Новый Орлеан, даже если ей придется добираться туда вплавь. Ты хочешь еще пива?

Гэрет оторвал голову от бухгалтерской книги и взглянул на полупустую кружку, стоящую перед ним.

— Нет, я уже выпил больше, чем достаточно. И вам тоже хватит.

— А почему она переехала отсюда? — спокойно спросил Даниэль, сунув книгу под мышку.

Гэрет, не мигая, посмотрел ему в глаза.

— Не думаю, что тебя это касается. Может быть потому, что она считает себя слишком благородного рождения, чтобы пачкать свои руки в земле и сближаться с такими крестьянами, как мы. Чертовы, ни на что не годные богачи.

Высокая фигура Даниэля наклонилась над столом Гэрета.

— Мне хотелось бы напомнить тебе, что наша мать тоже относилась к «чертовым, ни на что не годным богачам». А что касается того, что это не мое дело, то ты ошибаешься. Меня это касается так же, как и тебя. А может быть и больше.

— Что, черт возьми, это значит?

— А что, черт возьми, ты знаешь о ней? Ты ни разу не подумал, что у нее могут быть причины не доверять нам? Тебе никогда не приходило в голову, что она действительно страдает.

Гэрет минуту помолчал, удивленный тем гневом, который светился в глазах обычно спокойного Даниэля.

— Страдает? — переспросил он, помолчав. — Почему? Потому, что у нее нет горничной, которая бы одевала и обувала ее?

— На тебя это не похоже, Гэрет, быть таким злым и глупым. Неужели ты думаешь, что ей удалось бежать от революции невредимой? А что касается ее страданий, то она сможет рассказать тебе об этом, если захочет довериться тебе. А я не собираюсь выдавать ее тайн. Гэрет резко захлопнул бухгалтерскую книгу.

— Ну думал, что вы так близки с ней.

— Не думал, что ты будешь вести себя как ревнивый осел.

Джеффри в смятении смотрел на братьев.

— Думаю, что вы оба ведете себя как ослы, — заметил он.

— Брысь! — воскликнули оба одновременно.

— Нет, правда. Если она хочет жить в доме дядюшки Алдена, кто против? Если она хочет работать в «Разбитой Чаше» вместе с Полли, кто против?

— Что?! — взорвался Гэрет, глаза его потемнели. Джеффри удивленно смотрел на брата.

— Она упоминала об этом. Она хочет заработать деньги на дорогу в Новый Орлеан, ты ведь отказался одолжить ей денег.

— Почему она так рвется уехать отсюда, Гэрет? — снова спросил Даниэль. — Что произошло между вами?

— Занимайся своим делом, черт возьми, — грубо оборвал его Гэрет.

Он быстро вышел из комнаты, стук его шагов гулко раздавался по дому.

— Какой обидчивый ублюдок, правда? — заметил Джеффри.

Даниэль поправил очки на носу и устало посмотрел на брата.

— Не будь педерастом, Джефф.

— Сам педераст, — ответил Джеффри с оскорбленным видом. — Пойду-ка найду Ричарда и Стюарта и узнаю, не хотят ли они еще выпить пива. Вы с Гэретом оба слишком чувствительные стали. Должно быть вы оба стареете.

Когда Гэрет подошел к домику, стоящему у подножия лесистого холма, его встретило глухое рычание.

Он остановился и всмотрелся в темноту.

— Дог? Это ты? — тихо спросил он и услышал в ответ постукивание хвоста. — Глупое животное, — проворчал он, — рычишь на собственного хозяина.

Глаза его привыкли к темноте, он подошел ближе и увидел, что Дог лежит, уткнувшись в колени Кристианы.

Она спала, прислонившись к косяку открытой двери. Голова ее склонилась к плечу, одной рукой она держалась за крепкую спину собаки. Дог бросил на Гэрета подозрительный взгляд, снова уткнулся носом в колени Кристианы и продолжал спать.

Гэрет молча стоял, глядя на спящую Кристиану. Она спала крепко. Темные ресницы выделялись на ее бледных щеках, грудь соблазнительно поднималась и опускалась в такт ее дыханию.

Гэрет тихо, стараясь не шуметь, обошел ее и вошел в темный дом. Он с удивлением почувствовал свежий запах мыла и легкий запах роз. Он поискал в карманах спички и зажег новую свечу, которая стояла в подсвечнике на камине.

Да, она здесь поработала, и поработала, как следует. Комната из темной, грязной, заваленной разным хламом, превратилась в светлое чистое помещение. Интересно, как ей удалось перетащить стол и стул из дома. На столе лежала стопка книг и лист бумаги, исписанный наполовину.

Он взял в руки листок, нахмурился, увидев, что написано на иностранном языке. Он пожалел, что в свое время недостаточно уделял внимания учебе.

«Моп cher ami Artois…»'

Он положил листок на стол, внезапно почувствовав, что не имеет права читать чужие письма, снова подошел к открытой двери и взглянул на Кристиану. Выражение ее лица было мягким и спокойным. На одной щеке у нее была грязная полоска. Рука, которая свободно лежала на коленях, была красной, в волдырях. Он только сейчас заметил, что на ней было одно из старых платьев сестры: помятая домотканая юбка цвета зеленого мха поверх белой блузки с длинными рукавами и простой черный, туго зашнурованный лиф.