– Вы сказали, что он проводил с вашим братом много времени до и после несчастья?

Эмма кивнула.

– Да.

В таком случае мистера Смита-Бартона тоже можно записать в возможные подозреваемые.

– До тех пор, пока мы не расторгли помолвку.

Дерик мысленно произвел вычисления. Несчастье с Уоллингфордом случилось в 1811 году. К тому времени Эмма и Смит-Бартон были помолвлены уже несколько месяцев. Помолвка продлилась пять лет, стало быть, дружба Джорджа с несостоявшимся зятем закончилась как раз перед концом войны…

– После этого мы его больше не видели, – с фальшивым безразличием произнесла Эмма.

Дерик протянул руку и накрыл ладонь девушки своей.

– Мне очень жаль, Эмма.

Уголки ее губ приподнялись в умаляющей собственное достоинство улыбке.

– Не стоит. Должна признаться, я испытала настоящий шок, когда он сделал мне предложение. Даже когда он решил расторгнуть помолвку, я была ошеломлена меньше. Годы шли, но никто из нас не торопился предстать перед алтарем.

Дерик почувствовал, что Эмма чего-то недоговаривает, и нежно сжал ее пальцы.

– Но это до сих пор причиняет вам боль.

Веки Эммы дрогнули.

– Иногда.

От этих слов Дерик испытал горячее желание ударить Смита-Бартона по лицу.

– Не знаю, как бы я справилась без него, Томаса и вашей матушки, – тихо продолжала Эмма. – Я всегда буду благодарна ему за помощь. – Она со вздохом наколола на вилку кусочек сыра. – Но мне больше не хочется говорить об Альберте, – произнесла Эмма, откусив немного.

А вот ему, Дерику, очень хотелось. И не только потому, что он стремился больше узнать о его делах с Уоллингфордом. Ему нужно было понять, что же такого сказал Смит-Бартон, отчего в голосе Эммы поселилась неуверенность в себе. Что такого он сделал, что даже при звуке его имени кончики ее губ горестно опускались. Но давить было нельзя. Завтра утром он пошлет в Лондон депешу с просьбой разыскать Смита-Бартона и узнать о нем все, что можно. Дерик сжал губы в мрачной улыбке. Возможно даже, он лично нанесет визит Альберту. А пока Эмма предоставила ему возможность узнать, кто же еще имел доступ к ее брату.

Дерик замолчал, позволив Эмме поесть в тишине, видя, как отчаянно она не желает обсуждать своего бывшего возлюбленного. Спустя несколько минут Эмма заметно расслабилась. И вот теперь пришло время задать вопрос, на который она ответит не задумываясь.

– Вам повезло, что в трудный момент рядом с вами и вашим братом были люди, готовые оказать всяческую поддержку…

– Да, – кивнула Эмма. – Сначала только Альберт. А потом ваша матушка прислала Томаса.

Что за человек этот лакей, Дерик выяснит позже.

– Сначала нас навещали друзья из деревни и, конечно же викарий, – продолжала Эмма, как и ожидал Дерик. – Но потом эти визиты постепенно прекратились. Только один человек продолжает регулярно заезжать к Джорджу. Это наш дорогой друг мистер Стаббинс.

– Стаббинс? – Дерик на мгновение задумался. – Я не помню такого среди местных жителей.

– Нет, мистер Стаббинс родом из Лидса. Хотя частенько бывает в наших краях. Он просто влюбился в Уайт-Пик, когда приехал сюда несколько лет назад, теперь раз в два месяца обязательно бывает в нашей деревне. И всегда навещает Джорджа.

Весьма многообещающе. Приезжий, интересующийся судьбой инвалида? Дерик мысленно отметил про себя необходимость разузнать подробности об этом мистере Стаббинсе у местных владельцев постоялых дворов и таверн. А еще необходимо послать письмо Джеффри. Граф как раз находился сейчас в Лидсе. Приехал на свадьбу кузины своей жены, леди Пенелопы – дочери маркиза, собравшейся замуж вопреки воле своей матери. Стратфорд наверняка обрадуется возможности сбежать ненадолго с праздника и заняться расследованием по просьбе Дерика.

Виконт откинулся на стуле и удовлетворенно отпил из своего бокала. Он просто не мог поверить, как удачно повернулась их с Эммой беседа. У него появилось целых три подозреваемых, и ему даже не пришлось целовать для этого руку Эммы.

– Но самую неоценимую помощь несомненно оказывала нам леди Скарсдейл.

Дорогое вино у Дерика во рту тотчас же приобрело привкус уксуса: стало каким-то кислым. Так случалось всегда, если речь заходила о его матери.

– Потому что направила к вам Хардинга? – Дерику сложно было представить свою мать щедрой. И он немало удивился, когда Эмма сообщила, что леди Скарсдейл некоторое время платила Томасу жалованье.

– Да, но… – Белые точно жемчуг зубы Эммы закусили нижнюю губу. – Ее дружба с моим братом была очень… крепкой. Не знаю, как выразиться поделикатнее. Словом, мой брат и ваша мать были любовниками в течение нескольких лет. До того, как случилось несчастье.

Дерик резко выпрямился на стуле и со звоном поставил на стол хрустальный бокал. Вино перелилось через край, и несколько капель упало на полированную столешницу.

– Любовниками?

Эмма поморщилась.

– Я вижу, что шокировала вас этим известием. Сначала я почувствовала себя точно так же, а потом вдруг поняла, что ваша мать старше Джорджа всего на шесть лет. Оба они несказанно любили жизнь, но были вынуждены прозябать в деревне, где и нашли друг друга. И кажется, это сделало их счастливыми.

– Любовники, – повторил Дерик. А собственно, чему он удивляется? Его мать была очень страстной женщиной, наплевавшей на собственную жизнь, брак и даже сына ради мужчины, который не являлся ее мужем. – Она и ваш брат… Это имеет смысл. Моя мать всегда считала себя представительницей элиты. Так кого еще она могла выбрать себе в любовники здесь, в сельской глуши? Только человека благородного происхождения, живущего с ней по соседству.

– Она была немного высокомерна, – призналась Эмма, – но к Джорджу всегда добра. Конечно, меня не покидало чувство, что брат питает к ней более глубокие чувства, нежели она к нему, но в конце концов я начала ее уважать. Она не бросила моего брата после того, что с ним случилось. Проводила с Джорджем много времени. Разговаривала, читала или гуляла в саду, в то время как Томас катил инвалидное кресло. Я не ошибусь, если скажу, что она была очень близка с ним. Даже ближе, чем я.

Дерик отодвинулся от стола и отошел в сторону, желая скрыть свои мысли от Эммы. Как же все запуталось. Его мать спала с Джорджем Уоллингфордом. Дерик, как никто другой, знал, что постель зачастую была самым простым способом выведать чужие тайны.

И это обстоятельство делало мать Дерика самой возможной подозреваемой. А если сопоставить только что полученную им информацию со сведениями о том, что кто-то, возможно Фарнзуэрт, наводит справки о леди Скарсдейл…

Какая горькая ирония судьбы. Все перевернулось внутри у виконта при мысли о том, что его мать проделала с Джорджем Уоллингфордом то же самое, что и сам Дерик проделывал с огромным количеством женщин. Только вот он преследовал так называемые патриотические цели, а она, вероятно, была предательницей. Но почему она так поступила? Если отбросить логику, то они с матерью были гораздо более похожи, чем ему хотелось. И это служило еще одним подтверждением того, что его кровь была черна как грех.

Дерик услышал, как у него за спиной заскрежетали ножки стула Эммы. А шорох юбок возвестил о том, что она неуверенно приближается к нему.

– Вижу, я дала вам еще больше пищи для размышлений, – произнесла Эмма. – Поэтому я ухожу. А мое прошлое мы сможем обсудить позже, если захотите.

Дерик повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть вспыхнувшее в глазах Эммы любопытство. Она наверняка раздумывала над причиной, повлекшей размолвку Дерика с матерью. Виконт был уверен, что никто в Англии, кроме его начальников и покойного лорда Скарсдейла, не знал подробностей. Почувствовав его волнение, Эмма наверняка решила, что их беседа пробудила какие-то неприятные воспоминания. Что ж, пусть продолжает думать именно так.

– Спасибо, – ответил Дерик, подавая девушке руку.

Когда они подошли к двери, Эмма мягко сжала его локоть.

– Спасибо, что доверились мне. Я дала вам слово, и ваша тайна умрет вместе со мной.

Эмма смотрела на Дерика, ожидая, пока он накинет ей на плечи плащ.

Она склонила голову набок и задумчиво наморщила нос.

– И все же одна вещь меня по-прежнему беспокоит.

Желудок Дерика болезненно сжался. Он знал, что их с Эммой встреча протекает слишком уж гладко. Виконт улыбнулся.

– Только одна? – Мягко спросил он, кладя ладони на плечи девушки.

Эмма закатила глаза, прежде чем вновь перевести взгляд на Дерика.

– Я могу понять ваше нежелание делать свое… прошлое всеобщим достоянием. Но почему вы продолжаете вести себя как… бесполезный щеголь? Я полагаю, эту маску вы носили в процессе своей деятельности. Но зачем она вам сейчас? Почему не стать самим собой?

Проклятая женщина! До чего же умна.

Дерик не мог рассказать ей, что ведет себя так потому, что разыскивает предателя, которым, как он опасался, могла оказаться его же мать, и продвигаться в этих поисках удобнее под маской уставшего от жизни щеголя. Дерик отчаянно искал ответ. А когда нашел, он оказался самым правдивым за всю его жизнь.

– Я всю свою сознательную жизнь прикидывался другим человеком, надевая разные маски, Эмма, – тихо произнес он, судорожно сглатывая, чтобы унять внезапно сдавившую горло боль. – И теперь я уже не могу сказать, кто же я на самом деле.

Глава 12

Леди Уоллингфорд резко развернулась, когда кто-то решительно постучал в дверь ее комнаты. Она бросила взгляд на позолоченные часы, стоящие на каминной полке. Уже десять часов? Эмма так углубилась в изучение карт, что потеряла счет времени.

Девушка вскочила на ноги, заправила выбившийся из прически локон за ухо, а затем пощипала себя за щеки.

– Дерик, – произнесла она, распахивая дверь, и беззаботно улыбнулась, несмотря на сильное волнение. Дерик казался таким большим, заполняя почти весь дверной проем. – Спасибо, что приехали пораньше. – Для посетителей было слишком рано, но сама Эмма проснулась давно и с тех пор работала не покладая рук.