Современная ванная комната, представляющая собой разительный контраст со спальней, являвшей собой образец исторического наследия Турции, скрыла ее от действительности. Струйки воды сбегали и удалялись в трубе, но облегчения не приносили. Странная монетка не давала ей покоя. Почему она не исчезла вместе со всем, что их окружало в Сиде? Откуда этот золотой кусочек и какие тайны он хранит? И случайно ли то, что она выпала из кармана Вандеринга и Айрин захотелось ее подобрать – ведь могла же просто пройти мимо и не вмешиваться в ход истории, как советовал Дэниел.

Она наскоро вытерлась полотенцем и закуталась в белоснежный халат.

Ей нужно обсудить все с Дэниелом, иначе она сойдет с ума от этих мыслей. Сейчас ей как никогда нужны были его спокойствие и рассудительность.

Он был у себя в номере, уже успев принять душ, и сидел за столом, что-то чертя на листе бумаги.

– Дэниел! – Айрин обрадовалась, увидев его, и подбежала к столу, собираясь показать находку. Как хорошо, что он не отправился куда-то по делам. – Посмотри, что это?

Она протянула ему золотой кружок. Дэниел взял его и принялся внимательно рассматривать. Его немного смущал вид Айрин с полотенцем на голове и в махровом халате, совершенно бесполезном, так как когда его полы распахивались, было видно ее стройные загорелые ноги. Но эти обстоятельства ничуть не умерили его интереса к вещи, которую ему принесла Айрин.

– Это же какая-то денежка, да? – радостно-заинтересованно спросила Айрин. Сейчас она была совершенным ребенком, вдруг обнаружившим новую интересную игрушку.

Дэниел еще немного повертел золотой кусочек в руках, а потом сказал:

– Больше похоже на подвеску. А где ты это взяла?

– Нашла сегодня… – И, помолчав, добавила: – Когда мы были в этом странном времени. В Сиде. Помнишь, ты еще делал мне знаки, чтобы я не гналась за Медифь? Я как раз хотела отдать это, – Айрин указала рукой на золотой кружок. – Не ругай меня. Сначала я хотела отдать ее тому стражнику, Вандерингу – это он ее потерял. Но он неожиданно куда-то исчез. Я подошла в Медифь, но она меня не заметила. Может, это поможет нам в разгадке тайны?

– Я думал, ты оставила ее там, – проворчал Дэниел.

– И где?

– Например, на пороге одной из лавок. Думаю, какой-нибудь торговец или покупатель был бы рад.

– Я думаю, это не случайно, что она оказалась у меня.

– Конечно, не случайно, если ты ее взяла. Не взяла бы – не оказалась.

– Дэниел! – недовольно воскликнула Айрин. – Я не это имела в виду! Да, я схватила ее не случайно. Но я хотела отдать! Просто у меня не получилось. А монетка не исчезла вместе со всеми этими повозками, лошадьми и людьми на площади. Значит, это имеет какой-то смысл, раз она осталась со мной. Нам нужно понять, в каком веке могли производить такие монетки. И это выведет нас к Вандерингу. Возможно, это было в Турции в то время, что правил этот Сулейман. Помнишь, Медифь произносила его имя?

– Мне кажется, если мы будем искать место, где их чеканили, это еще больше нас запутает. Но попробовать разобраться в надписях можно.

– Хорошо, прочитай их. А я посмотрю, кто таков был этот Сулейман.

В процессе поисков по просторам Интернета они переместились на уютную террасу у отеля, где заказали кофе, гезлеме и пахлаву. Обжигающе-горячий кофе с теплыми лепешками с начинкой из картофеля, толченого со специями, и ветер, приносящий морской бриз, напоминали своим запахом прогулку по набережной Сиде. И Айрин не понимала, чем она наслаждается больше – историей Турции, заточенной в маленький прямоугольник планшета, который был явно мал для такого длинного, древнего и, несомненно, увлекательного повествования, из каждой строчки которого сквозило величием страны, или этим невообразимо вкусным ужином вперемешку с прекрасным видом на море, усыпанное белыми барашками.

Она ела, пила кофе и читала, болтая ногой в золотистой босоножке с тоненькими ремешками. А полчаса спустя, когда дошла до удивительно вкусной пахлавы, с которой золотистыми капельками стекал мед, подняла голову и посмотрела на Дэниела:

– Правитель Сулейман правил в далеком 1520 году, а его жестокий и деспотичный отец Селим – еще раньше. Селим держал у себя в подземельях богатую египетскую знать. Которую Сулейман и отпустил, как только пришел к власти. Так что все прояснилось – и кто была Медифь, и почему ее отец был так недоволен ее общением с Сулейманом.

– И то, что Вандеринг жил в 1520 году… – протянул Дэниел.

– Ох! – Айрин как-то не осознавала, как это давно, пока читала информацию о Сулеймане.

– Ничего, – проговорил Дэниел, когда увидел, как Айрин пришла в замешательство. – Возможно, это какой-то его родственник.

– Но я видела его! Ты же помнишь фото, которое пришло на почту из офиса. Это точно был он! Одно лицо.

– Согласен, что человек на фото и тот, кого мы видели в Сиде, очень похожи. Но там было темно, Айрин! И я же не говорю, что это был кто-то посторонний. Прадедушка или прапрадедушка нашего Вандеринга, например.

Айрин чуть задумалась. Потом качнула головой, отгоняя какие-то свои мысли и спросила:

– А что ты узнал про монетку?

– Я думаю, не монетка это вовсе. А что-то наподобие кулона или подвески.

– Почему ты так решил?

– Я не нашел ничего похожего в валютах разных стран. И потом полагаю, на деньгах не могло бы быть выгравировано такое.

– А что там написано? – с любопытством поинтересовалась Айрин.

– «Ты мое счастье».

– Да, – протянула Айрин. – Пожалуй, ты прав, и вряд ли находка является монеткой. А на каком языке надпись?

– На чешском. А посередине нанесен какой-то герб… предположительно. Я не очень знаком с геральдикой, а похожих гербов по описанию нашлось много.

– Чешская республика. Что ж, это хороший вариант.

– Полагаю, я знаю, куда мы отправимся дальше? – Дэниел посмотрела на Айрин.

– Прага, – произнесла Айрин и улыбнулась.

Но от Дэниела не так-то легко было что-то утаить.

– О чем ты еще думала? – спросил он.

– О путешествии, – немного помолчав, ответила она.

– Путешествии?

– Вернее – пути. Нашем пути. Сиде – это не середина, это начало, если верить датам жизни тех людей, которых мы встретили. Время Византии – это было раньше, чем Контандино отправился покорять Южную Америку. Все перепутано. Почему, Дэниел? Почему мы движемся не по порядку?

– А это имеет значение? Если мы в итоге придем туда, куда нам нужно, – успокаивающее произнес он, понимая, что она нервничает.

– Нет, – Айрин покачала головой, успокоившись. – Определенно, нет.

Вечером того же дня они отправились в город, чтобы немного пройтись перед долгим перелетом. На дома уже начали спускаться сумерки, солнце грело не так, как днем, и отдыхающие облачились во что-то более существенное, чем шорты и майки.

Через полчаса прогулки Айрин с Дэниелом набрели на хорошенький ресторанчик с деревянными столами и стульями с коваными железными ножками и решили поужинать, выбрав столик на улице. Окруженный цветущей бугенвиллией и овеваемый морским бризом он был чистым воплощением того, что Айрин так полюбила здесь – покоя и неспешности с неповторимым восточным колоритом.

За пару столиков от них сидела супружеская пара, которой уже принесли заказ. Он выглядел очень аппетитно – мясо с большим количеством овощей. И внешний вид блюда стал еще одним фактором, повлиявшим на выбор ресторана. Они присели за столик, и официант принес им меню. Было тихо – никакой музыки, лишь мерный шум голосов, – все, как любила Айрин.

Но через несколько секунд, даже не напрягая слух, она услышала недовольные возгласы – мужчина, еда которого так понравилась Айрин, стал возмущаться по поводу ее непривычности и остроты. И она внезапно задумалась.

Как часто мы сами создаем рамки, не желая понять то новое, что окружает нас. Думая, что наше мнение единственно верное, и никто не может изменить его. Живем в своем мире, не замечая людей вокруг – того, что они отличаются от нас и их мнение, образ жизни, эмоции и желания тоже нужно учитывать.

В этом мужчине не было ничего – он был эгоистичен и считал, что мир сконцентрирован на нем. Зачем этому человеку ехать куда-то? Он не только не увидит ничего по-настоящему нового, он попросту не захочет это увидеть. Даже краешком глаза.

Как же глупо! Айрин было жаль его. Он сам себя наказал. Неужели не понимает, что перед ним целый мир? Такой разнообразный, страстный, увлекательный.

Раньше, чтобы преодолеть даже незначительное расстояние и увидеть другую культуру, уходили годы. Сейчас же мы имеем практически неограниченные возможности. А этот человек засадил душу в клетку и не понимает, что мир нужно познавать. Не просто смотреть – но и видеть. Не просто слышать – но понимать.

Не нужно ждать, что все и всегда будет похоже на то, к чему ты привык. Так ведь это и хорошо! Люди боятся нового, думая, что оно принесет им негативный опыт, и обращаются к привычному.

Нет, речь не о нормах морали и правилах поведения – это останется незыблемым. Любовь мужчины и женщины, где даже третий, не говоря о четвертом и пятом – лишний. Дети. Семья. Настоящая. Со своими ценностями и устоями. Это должно быть неизменно.

Но новые города и страны. Новые люди. Их нравы и обычаи. Новая кухня. Хочется увидеть все это. И понять. Понять этих людей. То, что движет ими. Сейчас и много лет назад. Нужно делать шаг навстречу неизведанному. Научиться смотреть вокруг. Видеть людей. То, что они на самом деле из себя представляют. Что ложно, а что нет.

Как порой мы боимся любви! – как этот мужчина боится сейчас попробовать новое блюдо – так, как это принято в стране, в которой он находится. Придумывая отговорки. Мы не видим людей вокруг, хотя точно могли их заметить. И пусть они так не похожи на то, что у нас было раньше, но это-то как раз и замечательно.

Пройдя через боль неудавшихся отношений не с тем человеком, поняв, что эти отношения могут привести не к тому, что нужно тебе – из этой пустоты есть два пути. Или остаться в прошлом со своей болью, или открыться новому чувству. Поняв и исправив ошибки. И пусть это не то, что ждут окружающие.