Наконец приехала Лили на двухнедельные рождественские каникулы.

Казалось, она была в восторге от компактной квартирки в Кэмден-Таун.

— Она похожа на магазин, — заявила девочка. — А моя комната на каюту парохода.

Джулия очень нервничала перед ее приездом. Ей уже не надо было ходить на работу, и она не представляла, чем они буду вместе с Лили заполнять свое время. Она беспокоилась, что им не о чем будет говорить, что Лили еще больше отдалилась от нее, а возможно, даже стала похожей на Клэр.

Но Лили была все та же. Она распаковала свои вещи и разбросала их по всей квартире, включила магнитофон и обзвонила друзей. Джулии нравилась эта ее черта — принимать легко новые обстоятельства.

— Ты все еще моя дочь, — сказала Джулия.

Лили улыбнулась ей.

— А чего ты ожидала, мама?

Они проводили время вместе. Мысленно оглядываясь потом назад, Джулия считала, что это были самые счастливые дни, которые они когда-либо проводили вдвоем. Она брала Лили с собой за покупками, в театр и к Феликсу. Они навестили также Мэрилин на ее новой квартире и восхищались младенцем, за которым она присматривала.

— Ты была в точности такая, — сказала Джулия дочери. — Только теперь ты гораздо красивее.

Лили казалась удивленной и польщенной.

— В самом деле я стала лучше?

Джулия пригласила к себе друзей и приготовила праздничный обед. Она боялась, что уже утратила свои кулинарные навыки. И если Лили и удивилась, что друзья Джулии ни разу не были в Кэмден-Тауне, то благоразумно промолчала.

Но самым лучшим временем были дни, когда они оставались вдвоем. Казалось, что в эти моменты они лучше видят и понимают друг друга. Прежние сомнения оставили Джулию. В конце концов, она была матерью Лили. В самом этом факте заключалась великая истина. Возможно, она сможет воспользоваться ею, создавая фундамент новых отношений.

Лили стала терпеливой слушательницей. Джулия объяснила, почему она на время оставила «Чеснок и сапфиры» и продала их дом.

— Сейчас я не слишком забочусь о бизнесе. — При этом Лили кивнула с очень серьезным видом. — Он помог мне многое понять. Но я уделяла этому слишком много времени. Помнишь, ты как-то сказала мне об этом.

— Потому что я злилась. А вообще-то я гордилась этим, когда была маленькой. На тебя работало так много людей, а в магазинах продавались восхитительные вещи. Другие мамы просто пекут дома пироги.

Джулия подумала: «Наши перспективы все время меняются. В чем же истина? Не сбросить ли мне прямо сейчас груз своей вины, а тебе — твое чувство обиды?» Но вслух она сказала:

— А я никогда не умела хорошо печь. И теперь рада, что немного освободила руки от магазинных дел. — Она глубоко вздохнула. — Лили, я хочу кое о чем спросить тебя. Ты счастлива в Леди-Хилле с папой и Клэр?

Лили спокойно посмотрела на мать. Джулия сразу вспомнила ее прежний настороженный взгляд.

— Да, мама.

— Тогда почему ты возражаешь против того, чтобы я поехала жить в Италию?

— Туда, где ты была прежде?

— Да. В Монтебелле.

— Это очень далеко. Я буду скучать без тебя.

Джулия взяла ее руку, она была маленькая и теплая, с грязными ногтями. Ей так хотелось прижать ее к себе, но она сдержалась и выпустила руку дочери.

— Ты сможешь приезжать ко мне, когда только захочешь. Или я буду приезжать время от времени, когда буду нужна тебе. Я смогу добраться домой за один день. Но сейчас я хочу уехать.

— Ты была счастлива там?

— Да.

— Тогда поезжай, — сказала Лили. — Обо мне не беспокойся, все будет хорошо.

— Я знаю.

Таким образом они решили между собой этот вопрос. Джулия дала волю воображению и думала о замке с его железными койками, стоящими в тени крытой галереи, и старом заброшенном парке, спускающемся с горы вниз, к морю.

Когда каникулы Лили подошли к концу, Джулия, собрав все свое мужество, отвезла дочь обратно в Леди-Хилл. Дом казался застывшим в своем зимнем убранстве. Джулия почувствовала горячее учащенное дыхание Лили, девочка потянулась вперед, радостно улыбаясь при виде родного дома.

Александр и Клэр уже ждали их.

Все трое были очень вежливы друг с другом. Они выпили по стаканчику шерри, а потом вместе сидели за ланчем как дальние родственники, собравшиеся по случаю какого-нибудь семейного праздника и чувствующие себя не в своей тарелке. Внезапно Джулию все это стало раздражать. Ей захотелось немедленно уехать отсюда.

На Клэр был надет костюм для верховой езды, а волосы собраны сзади в хвост. Джулии она показались похожей на хомяка. Ей ужасно хотелось увидеть Мэтти, но она тут же вспомнила, что Мэтти в Коппинзе с Митчем. После ланча Клэр сказала, что ей нужно уйти. Джулия представила ее в цилиндре, рысью скачущей на лошади. Клэр пожала руку Джулии, не глядя на нее.

«Женщины, как спортсмены на скачках, — подумала Джулия с легким сарказмом. — Даже Мэтти и я. Разве что я больше не соревнуюсь. Я выбыла из соревнований». К ней опять вернулось приятное ощущение легкости. Она была свободна и готова к дальнему плаванию. Случайно она поймала взгляд Александра, наблюдавшего за ней.

Когда Клэр и Лили ушли, они взяли по чашке кофе и прошли в гостиную. На столике у окна стоял оловянный кувшин с ветками зимнего жасмина. Джулия представила, как Клэр идет в сад, чтобы нарезать цветов.

— Я собираюсь опять в Италию, — сказала она Александру.

Он ничего не ответил. Поставив чашку на стол, он стоял у окна, глядя в сад поверх золотистых шипов жасмина. Затем повернулся и подошел к Джулии. Он так близко стоял от нее, что она видела морщинки в уголках его глаз, особенно на скулах и возле ушей, и кое-где сверкнувшие в его светлых волосах серебряные нити. Края воротничка расстегнутой на груди рубашки обтрепались.

Джулия кивнула в ответ на свои мысли. Ее враждебность улетучилась. Александр положил руки ей на плечи, глядя в лицо. Их взгляды встретились, и она почувствовала легкость, которая распирала ее изнутри и обостряла зрение. Она вдруг увидела другого Александра и поняла, что все еще любит его. Гнев и горечь были ее дымовой завесой. Она надеялась, что достаточно прозрела, чтобы не позволить этим чувствам и дальше застилать ей глаза. По крайней мере, она разобралась в себе, и это уже было достижением. Сначала она покинула Александра из-за Леди-Хилла, потом из-за Клэр — не из-за Мэтти, потому что Мэтти никогда по-настоящему не предавала ее, хотя гнев и ревность терзали ее и тогда. И Джулия наконец смогла смириться с тем, что утратила, только бы Александр был счастлив.

— Мы остались друзьями? — спросил он ее. Вопрос был полуиронический, так как Александр всегда уснащал правду легкой иронией.

«Не менее чем друзья, — подумала она, — но и не более того. По крайней мере сейчас».

— Конечно.

Он обнял ее. Гладя волосы Джулии, он прижал ее голову к своему плечу, и она не сопротивлялась. Это было совсем другое объятие, чем с Феликсом.

Стоя так, неподвижно, с закрытыми глазами, она давала указания, как найти ее в Монтебелле, если Лили захочет навестить ее. А затем, так как у нее не было больше оснований задерживаться, она отстранилась от него.

— С Лили все будет в порядке, не беспокойся, — заверил ее Александр.

— Да. Спасибо тебе. Ей будет полезно приехать ко мне в Италию, — добавила она. — Она сможет выучить язык. — Они улыбнулись друг другу, разделяя общую гордость дочерью.

«Я ее мать, а Александр ее отец. Эта истина так проста».

А потом опять, в который раз, наступило время уезжать. Александр стоял, обняв Лили за плечи, но она рванулась и подбежала к матери. Джулия обняла ее и отпустила. Щемящая тоска болью отозвалась в ее груди. Она вспомнила собственную мать, и смутное намерение в этот момент вылилось в твердое решение.

— Когда ты уезжаешь? — спросил Александр.

— Почти сразу же. Заеду только к Бетти по одному делу.

И вот она опять в пути, уносится прочь от квадратного фасада Леди-Хилла.

— Будьте все счастливы, — пожелала она им на прощание.

— Я скоро приеду к тебе! — крикнула ей вслед Лили, затем по-итальянски добавила: — Счастливого пути!

Джулия улыбалась, заворачивая за угол под оголенными ветвями тисовых деревьев. «Счастливого пути». Должно быть, девочка вычитала это в какой-нибудь книге.

Александр и Лили стояли, глядя вслед уносящемуся автомобилю, пока он не скрылся из вида. А затем вернулись в дом через каменную арку.

— Ты будешь скучать по ней? — неожиданно спросила Лили.

— Я и прежде скучал по ней, — ответил Александр. — И кажется, буду скучать всегда. Я не встречал человека, похожего на твою мать, Лили. Второй такой нет.


Вернон сидел в своей обычной позе в кресле перед экраном телевизора. Он улыбнулся Джулии и тут же переключил внимание на любимую передачу. Ей показалось, что он даже не сообразил, кто она.

Единственным местом для беседы с Бетти была кухня. Джулия присела к столу, на который Бетти поставила для нее чашку чая. Бетти вытирала кухонную доску. Уже порядком стершаяся поверхность ярко блестела.

— И охота тебе жить с этими иностранцами? — спросила Бетти.

— Это я буду иностранкой, — поправила ее Джулия.

— Мне будет тоскливо без Лили.

Джулия почувствовала себя виноватой. За время каникул Лили они только один раз навестили Бетти и то мимоходом. Но в голосе Бетти не было обиды. Она продолжала методично вытирать доску, время от времени поглядывая поверх короткой оконной занавески на дома через дорогу.

— Я попрошу Александра привозить ее к тебе почаще.

— Но это смешно, чтобы мужчина воспитывал молоденькую девушку.

— Клэр будет помогать ему.

Но Бетти покачала головой с таким видом, как будто и не надеялась, что кто-нибудь может понять подобную странность.