— Леонард?

— Ассистент. Пойдем за кулисы, сейчас будет антракт, и я представлю его. Веру ты уже видела, она мой заместитель.

— Что с ней произошло?

— Что? Она далека от совершенства? Да, ей всегда не угодишь: на этот раз что-то не так со временем. Все женщины одинаковы, начиная с нашей ведущей актрисы Шейлы Фирс, а закончить можно тобой. Нет, это не совсем так. Предательница Дженифер Эдж была всем довольна.


Через час спектакль закончился. Так как была суббота, зрителей оказалось немного и они быстро разошлись. Актеры разбрелись кто куда: некоторые пошли развлекаться в ночные клубы и бары, некоторые по домам, остались только те, которые хотели побыстрей собрать свои вещи. Никто не обратил внимания на нового менеджера сцены. Джон ушел, а Мэтти оказалась на сцене среди различных декораций.

— Раз уж вы начальница, давайте начнем, — сказал Леонард, невысокий подросток в узких брюках. За его спиной стояли двое рабочих.

Мэтти хотелось заплакать или убежать.

— Я здесь человек новый, а ты уже все знаешь. Поэтому делай то, что обычно, а я посмотрю.

Леонард дал какие-то указания рабочим, и они сразу же занялись разборкой декораций на сцене. Мэтти облегченно вздохнула. Потом она обошла опустевшие гримерные, собирая костюмы и различные аксессуары: зонтики, трости, шляпки — все, что использовалось в спектакле.

Для того чтобы полностью очистить театр, потребовалось больше двух часов. Леонард и Мэтти закрыли все двери и вышли на улицу.

— У тебя есть где остановиться? — спросил Леонард.

— Нет.

— Администрация никогда ни о ком не заботится. Пойдем ко мне. Не могу похвастаться хорошим жильем. Но это лучше, чем ничего.

Он взял ее чемоданы. Мэтти так устала, что не могла ни о чем думать. Она тихо поплелась за Леонардом. В этот вечер она нуждалась в друге, поэтому была благодарна ему за помощь.

— Спасибо, Леонард.

— Зови меня Ленни, если хочешь.

Хозяйка квартиры накрыла на стол и пригласила их ужинать. Она подала яйца, бекон, жареный хлеб и две бутылочки яблочного сока.

— Не очень интересное занятие? — спросила хозяйка у Мэтти после того, как Ленни объяснил, кто она такая.

— Не очень, — ответили они оба.

Всю ночь Мэтти вспоминала маленькую квартиру, вечера, которые она проводила с Джесси, когда Джулии не было дома, вкусную стряпню Феликса и свою любимую подругу.


Следующая неделя показалась самой трудной для Мэтти, но когда подошло время второго отъезда, она почувствовала себя увереннее. Ее первый экзамен прошел успешно, и сейчас Мэтти действительно вошла в роль менеджера театра.

Засиживаясь допоздна и просыпаясь рано утром, когда все еще спали, Мэтти учила сценарии двух спектаклей. Она знала, когда в какой очередности актеры должны выходить на сцену. Теперь Шейла Фирс не будет злиться на нее за то, что она забывала иногда предупредить ее о выходе на сцену. Шейла Фирс исполняла главные роли. Она была темпераментной в «Человеке и оружии», болезненной в «Добро пожаловать домой». Мэтти казалось, что она не подходит ни на одну из этих ролей, но все равно восхищалась ее игрой. Что касалось отношений Шейлы и Дугласа, то их нельзя было назвать напряженными, как у других. Она старалась обходить его стороной, когда у него было отвратительное настроение.

Через некоторое время из Донкастера театр переехал в Скарборо, а оттуда — в Ноттингем. Мэтти окунулась в новую для нее жизнь.

В субботу вечером, после представления, все готовились к отъезду. Декорации и сундуки с костюмами были погружены на два больших грузовика. Театр опустел.

Мэтти побрела домой. Ей выделили хорошую квартирку. Вера взяла ее под свое крыло. Она представила Мэтти всем хозяйкам, у которых труппа снимала квартиры на то время, пока находилась в их городе. Одни из них были бывшими актрисами, другие просто любили театр. Они посещали все спектакли, а актеры всегда выслушивали их суждения и советы.

Среди всего коллектива театра внимание Мэтти привлекали двое: им было за сорок, и работали они в этом театре многие годы. Эти двое всегда останавливались у одних и тех же хозяек. В конце недели они обычно говорили друг другу что-то вроде: «У старушки Нелли еще есть силенки, а вот что у меня осталось — не знаю. Она держится молодцом, а посмотри на меня, на мою кожу. Наверное, мне следует ложиться раньше спать».

У них были красивые имена — Фергас и Элан, но они называли себя Ада и Дорис. Это были первые гомосексуалисты, которых Мэтти когда-либо видела так близко.

По воскресеньям театр переезжал. Имущество отправляли на грузовиках, а актеры путешествовали на поезде. Джон Дуглас всегда ездил на своей машине. В поезде актеры обычно читали вслух отзывы местных газет о спектаклях. Мэтти выбирала укромное местечко и с интересом слушала.

Понедельник всегда был трудным днем. Вера и Мэтти занималась расселением, остальные разгружали вещи. В такой день все были раздражены. Актеры нервничали: у одного костюм пропал, у другого оказался грязным, третий не мог найти свою косметику для грима. Мэтти приходилось их успокаивать и, по возможности, выполнять все требования.

Мэтти дала себе обещание, что будет записывать все, что делает и видит, что-то вроде дневника, и посылать потом Джулии. Джулия сама попросила ее об этом. Но к концу дня Мэтти так уставала, что не могла думать ни о чем, кроме сна.

Джулия прислала ей два или три письма с короткими новостями о Джесси и Феликсе и ни слова о себе или Джоше.

После понедельника все облегченно вздыхали. Даже Мэтти позволяла себе поваляться в постели, прежде чем позавтракать и идти в театр. Она проделывала огромную работу: руководила установкой декораций, следила за тем, чтобы костюмы были вовремя постираны, поглажены, сама штопала дырки на занавесах. Развивая в себе уже имеющиеся способности, Мэтти незаметно для себя приобретала опыт. Она не пропускала ни одного спектакля. Когда она слышала высокий музыкальный голос Шейлы, то думала, что у нее могло бы получиться не хуже.

В театре Мэтти воспринимали как застенчивого, скромного человека. К концу первого месяца она прочно заняла свое место в труппе. Вера относилась к ней как к дочери, а Ленни был ее верным помощником во всех делах. Ей нравилось, что он больше от нее ничего не требовал. Мэтти любила общаться с Эланом и Фергасом, с ними было легко и весело, а те, конечно же, предпочитали больше ее компанию, чем мисс Эдж.

Актеры практически не обращали на Мэтти никакого внимания. Они только приходили к ней жаловаться друг на друга. Шейлу девушка почему-то невзлюбила, но старалась перенять ее шикарный ораторский акцент.

— Что с тобой? — как-то спросил ее Дуглас. — У тебя флюс? Почему ты так разговариваешь?..

Мэтти не выпускала из виду и Дугласа. Она наблюдала за ним и его работой. Ей казалось, что Джон великолепно справляется с обязанностями директора театра. Никогда не спрашивая актеров, он сам решал, какую пьесу ставить. Он считал, что все обязаны соглашаться с его решением. Джон как будто чувствовал, что нужно публике, поэтому почти никогда не ошибался. В театре его не любили и боялись. Вера находилась в постоянном страхе. Мэтти никогда не интересовалась, что она думает о нем. Это было видно по ее поведению.

Мэтти тоже доставалось от Дугласа, особенно в первое время. Однажды она забыла подготовить поднос со стаканами, который горничная должна выносить на сцену. Актер вынужден был провозгласить тост без стакана, делая вид, что тот у него в руках. Во время антракта Дуглас набросился на нее:

— Я не выношу безалаберщины! У тебя есть сценарий, в котором ясно сказано, что и когда делать. Так что будь добра, постарайся, чтобы подобные казусы не повторялись.

— Хорошо, я постараюсь, — тихо ответила Мэтти.

— Не говори это таким голосом, как будто делаешь мне одолжение. Запомни мои слова, и все! — крикнул он.

«Как я могу забыть?» — звучало в голове у Мэтти. После этого случая Мэтти научилась ничего не слышать и не видеть, как это делала Шейла Фирс. Когда Мэтти стала справляться со своими обязанностями, Джон перестал дергать ее.

В пятницу вечером перед спектаклем Дуглас и Вера сидели в кабинете и подсчитывали их заработки. Денег едва хватало, чтобы выплатить зарплату актерам. В случае, когда дела не ладились, он брался за телефон и звонил Фрэнсису Виллоубаю. Если они засиживались дольше обычного, то Мэтти должна была приготовить чай для Веры и виски для Джона.

В этот вечер Мэтти пришлось готовить чай. Она стояла на кухне, которая находилась рядом с кабинетом Джона, когда услышала чьи-то шаги. Это была Шейла. Она подошла к двери кабинета и толкнула ее. Мэтти отчетливо услышала ее слова:

— Я не могу выйти на сцену сегодня, — заявила Шейла.

Дверь осталась открытой, и Мэтти слышала все, о чем они говорили.

— Почему? — удивленно спросил Джон.

— Джон, ты ведь ничего не смыслишь в любви, правда? — продолжала она.

Не в силах сдержать свое любопытство, Мэтти подошла поближе. В театре все знали о романе Шейлы и ведущего актера второго театра Фрэнсиса. По всей видимости, как поняла Мэтти, он бросил Шейлу и ушел к другой, тридцатипятилетней, актрисе.

— Я играла с ней в «Питере Пэне». Она полная бездарность.

Мэтти с трудом сдерживала смех. Шейлу обскакала какая-то актрисуля, которая играет служанок или — еще лучше — участвует в массовках.

— Я оскорблена, Джон. Меня растоптали, уничтожили. Я не могу работать в таком состоянии. Не могу!

Мэтти с нетерпением ждала реакции Дугласа.

— Бедняжка, — начал он. — Я понимаю тебя.

Мэтти была ошеломлена этими словами. Неужели он действительно пожалел ее? Она подкралась к приоткрытой двери и заглянула в щелочку. Джон стоял возле Шейлы, взяв ее лицо руками и всматриваясь в глаза.