— Не нужны мне твои извинения! Я покончила с твоим дерьмом. Очевидно, тебе надо унижать других, чтобы компенсировать то, чего тебе недостает.

Ее глаза устремляются к центру моих джинсов, инсинуация громкая и ясная. От чего каждая мышца в моем теле напрягается.

Она делает шаг вперед, заходя на опасную территорию, когда ее розовый ноготок тычет меня в грудь.

— Так вот, Пожарничек, ты и твой маленький пенис можете отыгрываться на ком-то другом.

Ее сумочка ударяется о мой живот, когда она разворачивается на пятках, чтобы умчаться в комнату, пытаясь при этом захлопнуть дверь у меня перед носом. Меня накрывает первобытный инстинкт, настолько мощный, что я не в силах совладать с собой.

— Я так не думаю, детка, — ловя дверь, я следую за ней и захлопываю ее за собой. — Ты не можешь так просто взять, бросить вызов моему члену, а потом уйти.

Она резко поворачивается, глаза округляются, рот открывается.

Прежде чем у нее появляется возможность выдохнуть хоть слово, я прижимаю ее к стене и набрасываюсь на ее нахальный ротик так, как хотел сделать с той первой ночи.

ГЛАВА ПЯТЬ

СиСи

Все произошло настолько быстро, что я не успела осознать, что именно случилось. Вот я стою, распекаю его, пребывая в ярости из-за его бездумного комментария, а затем, в следующую минуту, я уже прижата к стене, а его рот заявляет на меня права с голодом, которого я никогда раньше не видела.

Ослепляющая, опасная похоть, которую можно описать лишь как жидкий огонь.

— Боже, ненавижу тебя! — бормочу я, но сжимаю в кулак его рубашку, чтобы притянуть ближе, совершенно беспомощная против его чар, так волнующих меня.

Это бесит.

Сводит с ума.

И, боже мой, чувство самое прекрасное, что я когда-либо испытывала.

— Взаимно, Блондиночка, — парирует он, не разрывая контакт. — Господи, ты охрененно невероятна на вкус.

Наши языки страстно сражаются под натиском гнева и неумолимого желания. Мои зубы погружаются в его нижнюю губу, достаточно сильно, чтобы я почувствовала кровь.

Матерь Божья, а я ведь на самом деле вампир.

Рыча, он поднимает меня вверх.

— Хочешь грубо, детка, будет тебе грубо, — он толкается бедрами вперед, потираясь твердым членом между моих ног, и прижимает меня к стене.

— О боже! — безумное хныканье вырывается из моего горла, кружа в воздухе между нами.

Он хватает меня за подбородок и притягивает к себе, его губы парят над моими, в то время как темные глаза снимают каждый слой, за который я вынуждена сражаться, чтобы оставаться в здравом уме.

— Скажи, что тоже хочешь этого. Если согласишься, я трахну тебя так, что ты никогда этого не забудешь. Если нет, выйду отсюда и не вернусь. Тебе решать, но мне нужно услышать, как ты выражаешь свое желание словами.

Не могу сказать ему уйти, даже если бы захотела. Не сейчас. Ни тогда, когда я чувствую себя живой, как никогда в жизни.

— Давай, Пожарничек, — выдыхаю я с большей уверенностью, чем ощущаю. — Давай-ка посмотрим, что у тебя есть.

Его губы изгибаются в эту бесячую, но сексуальную фирменную ухмылку.

— Держись, Блондиночка, я собираюсь, как следует прокатить тебя.

Оттолкнувшись от стены, он бросает меня на кровать, его большое тело опускается сверку, рот снова клеймит мой.

Его губы словно наркотик, и я не могу насытиться ими.

Наши руки такие же настойчивые, как и губы. Мои стягивают его рубашку, пока он разрывает на мне платье, срывая его с моего тела. А затем отбрасывает на пол то, что осталось от наряда.

Я должна пребывать в ужасе от того, что он сделал, тем более, что это авторская вещь, которая еще даже не вышла на рынок. Но я не могу найти силы уделить этому хоть каплю внимания, ни тогда, когда его губы проходятся по коже, которую он обнажил. Когда его горячий рот накрывает мой тугой сосок, все мысли оставляют меня, и остается лишь ослепляющий жар.

— Да! — выгибая спину, я зарываюсь пальцами в его волосы.

— Проклятье, да ты огонь, детка, — рычит он.

Так и есть, мое тело горит. Эта потребность - голод, который я чувствую - нет слов, чтобы описать его. Я никогда не горела для кого-то вот так... никогда в жизни. Уверена, это делает меня невменяемой, потому что я ведь ненавижу его... вроде как.

Его язык ударяет по горячему кончику, совершая самую изысканную пытку до того, как его зубы так сильно прикусывает сосок, что я ощущаю боль. Прекрасную боль, которая устремляется прямо в центр моего естества и приближает меня к краю разрушения.

Нам нужно приступить к делу до того, как я начну смущаться, и он узнает, как долго у меня никого не было.

Это убьет все настроение.

Прежде чем я окончательно избавляю его от рубашки, он поднимается на ноги, отрывая от меня свой невероятный рот. Я собираюсь отлупить его, как изголодавшаяся по сексу нимфоманка, пока он не тянется назад и не снимает рубашку. Вот тогда все связные мысли убегают от меня.

Мои глаза бродят по его обнаженной груди, любуясь бронзовой кожей и рельефным прессом. Его тело - не что иное, как совершенство. Он выглядит так, словно был создан скульптором, каждая линия твердая и основательная, так же, как и его челюсть, которую так и хочется укусить.

Гейб наклоняется вперед, скользит пальцами по краю моих трусиков, и вот тогда я выхожу из транса. У меня перехватывает дыхание, пока он медленно стягивает ткань по моим ногам, оставляя меня совершенно обнаженной для его взгляда.

Он разводит мои ноги в стороны, и, когда смотрит на мое самое интимное местечко, в его глазах появляется жажда.

— О, детка. Hermosa eso es lo que eres. Ты охрененно красива.

Понятия не имею, что он только что сказал. Он мог хоть наорать на меня, потому что испанский из его уст звучит, как самая чертовски горячая вещь, которую слышали мои уши.

Улыбаясь, я наслаждаюсь его явно высокой оценкой и, убирая руки под голову, потягиваюсь под его горячим взглядом.

— Ты всю ночь будешь глазеть, Пожарничек? Или прокатишь меня, как и обещал?

Его глаза темнеют, превращаясь в расплавленную лаву. Схватив мои бедра, одним жестким рывком он подтягивает меня к краю кровати, крадя воздух из моих легких.

— Знаешь, Блондиночка, — начинает он, малейший намек на акцент слышен в его голосе. — Я все время задавался вопросом.

— Каким? — спрашиваю я, нелепо затаив дыхание.

Он становится на колени передо мной, его широкие плечи разводят мои ноги еще шире.

— А эта миленькая киска на вкус такая же дерзкая, как и твой ротик, или нет?

Прежде чем я смогу придумать что-то остроумное в ответ, его рот приземляется на мою ноющую киску.

Я выгибаю спину, и сильное удовольствие проходит через мое тело.

— Так чертовски хороша, — вибрации от его слов добавляются к ощущениям, парящим сквозь меня.

Я долго не выдержу, не с таким искусным языком, как у него.

Каблуки моих Jimmy Choo впиваются ему в плечи, когда я, словно жадная шлюшка, начинаю трахать его рот, пальцы путаются в его волосах... то сжимая их в кулаках, то потягивая.

Гортанный рык вырывается из него, его язык работает все усерднее и быстрее. Когда его пальцы присоединяются к этому прекрасному рту, я продолжаю разваливаться на части.

И попадаю в бурю божественного забвения, отправляясь в то место, где я никогда не была, где существую лишь я и обещание бесконечного умиротворения и удовольствия. Все передо мной озаряется светом.

Но он безжалостен и продолжает пожирать меня, пока от меня почти ничего не остается.

Мои легкие продолжают бороться за воздух, пока я отхожу от оргазма. Кожа влажная и покрыта мурашками от значительности того, что только что произошло.

Теперь я смогу назвать оргазмом лишь нечто подобное.

Медленно открываю глаза, готовясь и опасаясь того, как он назовет меня за то, что я уступила так быстро, но вместо этого вижу, что мистер Мастер по вылизыванию киски смотрит на меня с удивлением. Невозможно не заметить желание в его взгляде.

— Один готов, и парочка на подходе, — говорит он, потянувшись к своему ремню.

Язвительно приподнимаю бровь, изо всех сил пытаясь не опустить глаза туда, куда уж очень хочется посмотреть.

— Ты ужасно самоуверен.

Мне не обмануть ни одного из нас, и уж точно не себя. Если его член такой же талантливый, как и его язык, меня ждет адская ночка.

— О, детка, я более чем самоуверен, и я собираюсь доказать это.

До того, как я понимаю, что меня ждет, одним легким движением он переворачивает меня на живот, а затем поднимает на колени.

Оу, черт, это было горячо.

А что еще горячее, я оказываюсь лицом к комоду с зеркалом, не оставляющим ничего для воображения. Мои глаза встречаются с его, наше отражение крадет мое дыхание.

— С тех самых пор, как неделю назад я увидел эту симпатичную попку, когда она торчала вверх, пока ее хозяйка копошилась в шмотках, я не мог перестать думать о ней, — его большая, теплая рука проходится по моей спине и поглаживает одну круглую половинку, прежде чем звонко шлепнуть по ней, звук отдается эхом по комнате.

Крик удовольствия слетает с моих губ, восхитительная жгучая боль заставляет мою киску заныть, желая большего. Я толкаюсь назад... ища... умоляя.

— Нравится? — он шлепает по другой половинке, вырывая крик из моего горла. — Наконец-то я оттрахаю тебя так, что ты больше не сможешь дерзить, Блондиночка, — его голос темный и хриплый от обещания.

— Отвали, Пожарничек, — парирую я, мои глаза продолжают смотреть на него в зеркале, пока я молча провоцирую его сделать все как следует.

Его усмешка следует за стоном. Слышу хруст обертки, прежде чем его твердый член скользит между моих ног, пока он покрывает себя моей влагой. Я дрожу, когда он проходится по моему чувствительному клитору, переходя к тому месту, в котором он нужен мне больше всего. Его пальцы впиваются мне в бедра, пока головка члена проникает в меня.