– Нет, конечно же, не злюсь, мой котеночек. – Сильвия нагнулась и, обняв девочку, привлекла ее к себе. – Я никогда не злюсь на тебя, ты же знаешь. Просто я как-то странно чувствую себя. Знаешь что, давай-ка сходим на свежий воздух. Думаю, что нам обеим он не помешает.

– О, это было бы здорово! – воскликнула Люси, отбросив в сторону свои учебники и моментально вскочив на ноги. – Смотри, Уэйси! Солнышко светит! Давай спустимся в парк и попробуем накормить оленей. Вчера мне почти удалось накормить одного с руки. Быстрее, Уэйси! Ну, быстрее!

Люси принялась кружиться по комнате. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь оконное стекло, осветили ее рыжую головку, и казалось, что вокруг нее сияет нимб. Сильвия почувствовала, как ее сердце сжалось при мысли о еще одном человеке, у которого были точно такие же рыжие волосы и у которого были такие же темные глаза – те глаза, что смотрели на нее прошлой ночью властно и притягательно.

– Я иду, Люси, – сказала она поспешно, как будто пыталась отогнать от себя подобные мысли. – Давай-ка я надену тебе пальто и шляпку, а затем нам надо сходить пожелать доброго утра твоей бабушке.

– Я не хочу, – надула губки Люси.

– Нет, дорогая, мы это обязательно сделаем. Не забывай, она ведь не может выходить на солнышко, как ты. Ты должна постараться запомнить это и жалеть ее.

– У меня почему-то не получается жалеть бабушку, – задумчиво сказала Люси, склонив головку немного набок. Хотя Сильвия была полностью согласна с тем, что сказала Люси, но она почувствовала, что сейчас не самый подходящий момент, чтобы обсуждать подобные мысли. Вместо этого она побыстрее застегнула ей пальто, помогла натянуть перчатки так, чтобы каждый пальчик попал в нужное место. Когда девочка была готова, Сильвия достала свое пальто, шляпу и самые теплые ботинки.

– Но мы не будем у нее долго оставаться, хорошо? – шепотом произнесла Люси, когда они спускались по лестнице.

– Нет, если это будет зависеть от меня, – ответила Сильвия, чувствуя, что меньше всего ей сейчас хотелось вести продолжительную беседу с леди Клементиной. Они постучали в дверь, и пару секунд спустя уже стояли рядом с кроватью хозяйки.

– Ты сегодня рано, Люси.

– Да, бабушка. Мисс Уэйс решила, что нам не помешает немного свежего воздуха, – чистым голосом ответила Люси. – Мы обе какие-то рассеянные.

– В самом деле? – Леди Клементина пристально взглянула на Сильвию. – Может быть, вас переутомили вчерашние развлечения, мисс Уэйс?

– Вовсе нет, – тихо произнесла Сильвия.

– А вам понравился вечер? – спросила леди Клементина.

– Да, очень, благодарю вас, – ответила девушка.

У нее было ощущение, что леди Клементина пытается выудить что-то важное для себя, как она это обычно делала, задавая вопросы один за другим. При свете яркого солнца она выглядела необыкновенно старой и дряхлой, и совершенно неожиданно для себя Сильвии стало, искренне жаль ее. Девушке показалось, что она была взволнована и обеспокоена, и причиной тому явно стал неожиданный отъезд сэра Роберта. «В конце концов», – подумала Сильвия, – она ведь просто старая женщина и очень боится потерять единственное, что у нее осталось, – власть». И от чувства неожиданной симпатии к леди Клементине Сильвия заговорила, не дождавшись вопроса.

– Я бы хотела поблагодарить вас за то, что вы позволили мне вчера вечером присутствовать на званом ужине. Для меня это были незабываемые впечатления.

– Хм… – Казалось, что леди Клементина пришла в легкое замешательство оттого, что не ожидала благодарности, но спустя несколько мгновений она резко спросила: – Почему вы не пришли ко мне перед ужином, как я вам велела?

– Простите, – промолвила Сильвия. – Я забыла.

– Может быть, и так, – задумчиво произнесла леди Клементина, не сводя глаз с девушки. – Герцогиня сообщила мне, что вы произвели настоящую сенсацию в своем розово-лиловом платье.

– Очень мило с ее стороны сказать такое, но думаю, что она очень преувеличила, – тихо заметила Сильвия.

Леди Клементина на какое-то мгновение замолчала, и в это время Люси, нетерпеливо дергающая Клементину за руку, воскликнула:

– Можно мы уже пойдем, бабушка? Мы хотим покормить оленя, а если мы не поспешим, то, пока найдем его, опоздаем к ленчу.

– Да, можете идти, – устало сказала леди Клементина. Но когда Люси и Сильвия дошли до двери, она неожиданно спросила: – Мой сын танцевал с вами, мисс Уэйс?

Было совершенно ясно, почему она этим интересовалась. Инстинктивно Сильвия подумала, что старуха каким-то образом связывает отъезд сэра Роберта с ней.

– О нет. Я поднялась наверх, как вы мне и велели, вскоре после того, как начались танцы. – Сильвия была рада, что смогла честно ответить на этот вопрос.

Леди Клементина ничего больше не сказала, и, радуясь, что их больше не задерживают, Сильвия и Люси поспешно вышли из ее комнаты. Они сбежали вниз по лестнице в холл, а затем сквозь открытую дверь на залитую солнцем террасу. Люси уже успела забыть о бабушке. У нее на руке висела корзинка, наполненная хлебом для оленей, и ее мысли были заняты только ими.

– А если бы мы поймали маленького олененка, Уэйси, как ты думаешь, могли бы мы держать его в детской? Мы бы сами смастерили для него крохотную кроватку и сами бы занесли ее наверх.

– Боюсь, что он был бы несчастлив без своей мамы, – сказала Сильвия. Люси задумалась на какое-то мгновение и сказала:

– А я думаю, что не был бы. Я ведь больше не несчастна без своей мамы. Но, может быть, это потому, что у меня есть ты?

Сильвия почувствовала, как у нее потеплело на сердце. Как это хорошо, что она кому-то нужна! И как приятно, что эта маленькая копия сэра Роберта так любит ее! Несмотря ни на что, она не могла не чувствовать себя счастливой этим утром. Несмотря на всю ее неопытность, какое-то шестое чувство подсказывало ей, что если бы она была безразлична сэру Роберту, если бы не значила для него ничего, то он бы не сбежал.

Они нашли оленей, которые щипали мох под большим дубом.

– Ты должна вести себя очень спокойно, дорогая, – предупредила девочку Сильвия. – Если ты подпрыгнешь или заговоришь, то испугаешь их. Стой тихонечко, и они сами подойдут к тебе.

Терпение, наконец, было вознаграждено, и одна из олених взяла хлеб с ладошки Люси. Девочка была просто счастлива, ее переполняли эмоции, и когда они возвращались домой, она напоминала маленький подвижный шарик ртути. В конце парка, недалеко от въездных ворот, стояла маленькая каменная церквушка. Когда они шли мимо, Люси воскликнула:

– Смотри, Уэйси, там Нэнни. Я вижу ее черный капор. Можно, я к ней сбегаю?

Не дожидаясь разрешения, быстро перебирая толстыми ножками, она помчалась вперед через церковные ворота и прямо во двор. Сильвия последовала за ней и увидела Нэнни, стоящую на коленях перед могилкой. Люси беззвучно подбежала по траве к няне и обвила ее шею руками. Нэнни в удивлении подняла голову, а затем, увидев, кто это, улыбнулась, но было видно, что она плачет.

– Олень съел с моей руки кусочек хлеба! Правда!

– Я очень рада, дорогая!

Нэнни медленно поднялась с колен, и в это время как раз подошла Сильвия.

– Люси, я думаю, не стоит беспокоить Нэнни в такой момент, – сказала она, стараясь хоть как-то извиниться перед Нэнни за то, что позволила Люси застать ее врасплох.

Нэнни вытянула носовой платок и вытерла слезы, не перестававшие литься у нее из глаз.

– Ничего, мисс Уэйс, – произнесла она тоном человека, который все понимает, – то, что олень ел из руки Люси, – это для нее сейчас самое важное событие в жизни! Разве можно сейчас нарушить ее счастье?

– Ты плачешь, Нэнни? – спросила Люси. – Тебя кто-нибудь обидел?

Нэнни покачала головой.

– Нет, дорогая. Я просто вспомнила об одном ребенке. О том, каким он был, когда ему было столько же лет, как тебе.

– А он умер? – поинтересовалась Люси.

Нэнни не ответила. Она обернулась, чтобы взглянуть на могилу, у которой они стояли. Сильвия посмотрела в том же направлении и увидела надпись на надгробном камне: «В память о сэре Эдварде Шелдоне, шестом баронете Шелдон-Холла, умершем 20 февраля 1892 года».

– Одиннадцать лет назад, – тихо сказала Сильвия. Нэнни кивнула.

Сильвия перевела взгляд на маленький букетик белых цветов, который няня положила на могилу. Неожиданно для себя девушка спросила:

– А кто-нибудь еще помнит его? Нэнни как-то странно посмотрела не нее.

– Я говорила вам, что ее милость не переносит, когда о нем вспоминают, – сказала она и добавила чуть слышным голосом: – Смотри, не проговорись Люси.

Сильвия взяла девочку за руку.

– А кто здесь похоронен? – с любопытством спросила та, указывая на могилу, догадавшись, что взрослые говорят именно о ней. Она инстинктивно почувствовала, что от нее что-то скрывают.

– Один маленький мальчик, которого нянчила Нэнни, – ответила Сильвия. – А сейчас пойдем, дорогая. Мы должны возвращаться домой.

Нэнни тоже пошла с ними. Всю дорогу назад Люси снова и снова рассказывала о том, как кормила оленя. Когда они дошли до террасы, девочка немного отстала и, воспользовавшись моментом, Сильвия решилась задать вопрос, который уже некоторое время не выходил у нее из головы.

– А сэр Роберт любил своего брата?

– Он его просто обожал.

Нэнни произнесла эти слова с трудом, как будто сквозь зубы, а затем с несвойственной ей резкоетью – Сильвия никогда раньше не видела ее злой или раздраженной в обращении с Люси – прикрикнула:

– Быстрее, Люси, хватит ползти, ты опоздаешь на ленч.

Сидя в своей комнате, Сильвия прокручивала в памяти события сегодняшнего утра. Как странно все вели себя по отношению к сэру Эдварду. Как будто сговорились никогда не упоминать о нем. Почему не принимать случившееся как должное? Ведь если все время сдерживать себя и не говорить о своем горе, то от этого станет еще тяжелее.