– Я хочу, чтобы ты прилегла. Я приготовлю тебе чаю.

– Нет, я сама приготовлю. Я почувствую себя лучше, если что-то сделаю. Все, что угодно. Прости. Этот вечер был просто чудесен. – На кухне она поставила на стол улыбающегося слоника. - Пока…

– Это был чудесный вечер. И что бы тебе ни помогло поставить на место еще детали паззла, оно того стоило. Тебе больно. – Кейд обнял Бейли за плечи. – Прости, но придется дойти до конца, чтобы мы могли попасть туда, куда хотим.

– Знаю. – Она взяла его за руку, быстро сжала, а затем отвернулась, чтобы поставить чайник на плиту. – Я не расклеюсь, Кейд, но боюсь, я не слишком уравновешенна. – Она прижала пальцы к глазам и рассмеялась. – Интересное утверждение от того, кто даже не помнит собственного имени.

– Ты все время что-то вспоминаешь, Бейли. И ты – наиболее уравновешенная женщина из моих знакомых.

– Тогда меня беспокоишь ты и твой вкус касательно слабого пола.

Она поставила чашки прямо на блюдца, сосредоточившись на простой задаче: чайные пакетики, ложечки и вазочка с сахаром.

На клене дрозд уступил свое место восточно-американскому козодою, чьи трели были подобны жидкому серебру. Бейли вспомнилась закрывающая сетчатое ограждение жимолость, которая наполняла вечерний воздух своим ароматом, пока ночная птичка звала свою пару.

А под ивой плакала девочка.

Бейли задрожала. Возможно, это горько-сладкое воспоминание детства. Она подумала, что эти картинки из прошлого теперь будут появляться быстрее, и испугалась.

– У тебя накопились вопросы. – Она поставила чай на стол, выпрямилась и посмотрела на него. - Ты не задаешь их, опасаясь, что я расклеюсь. Но я выдержу. Я хотела бы, чтобы ты задал мне вопросы, Кейд. Мне проще, когда ты меня расспрашиваешь.

– Давай присядем. – Кейд подвинул для нее кресло и не спеша помешал сахар в своей чашке. – В комнате серый ковер, окно, стол у двери. А еще настольная лампа. Опишешь мне стол?

– Библиотечный стол из атласного дерева эпохи Георга III. – Бейли со звоном поставила чашку. – О, как умно. Я не ожидала, что ты спросишь о столе, поэтому не задумывалась, и ответ вырвался сам.

- Сосредоточься на столе, Бейли. Опиши его мне.

- Это красивый предмет мебели. Крышка окаймлена палисандровым деревом и инкрустирована самшитом. Бока и даже отверстие замка окружены эллипсами. С одной стороны есть длинный ящик, обшитый фальшивыми панелями. Он открывается к стеллажам. Так искусно сделано. Латунные, отлично отполированные ручки.

Она с недоумением уставилась на чай.

- Теперь я говорю как настоящий торговец антиквариатом.

«Нет, – подумал Кейд, – просто ты любишь красивые вещи. И прекрасно знаешь этот стол».

– А что на столе?

– Лампа. Она тоже из латуни с колпаком из зеленого стекла и старомодной тяговой цепью. А также аккуратно сложенная пачка бумаги, выровненная по уголку стола. В центре лежала книга учета в кожаном переплете и брифке.

– Что?

– Брифке – бумажный стаканчик для отдельных камешков. Там есть изумруды, зеленые как трава, различной величины и огранки. Лупа ювелира и маленькие латунные весы. Бокал из хрусталя баккара, в нем виски со льдом. И… и нож… – У нее перехватило дыхание, но Бейли все же смогла втянуть воздух. – Там нож с резной костяной ручкой и изогнутым клинком. Он старый и красивый.

– Кто-то сидит за столом?

– Нет, кресло пустое. – Легче отвести взгляд от ножа, посмотреть на что-то другое. – Черная, оловянно-серая кожа. Спинка повернута к окну, за которым бушует гроза, – говорила Бейли срывающимся голосом. Гроза. Молния, дождь хлещет как из ведра. Они перекрикивают гром.

– Где они? – спросил Кейд.

- Стоят перед столом лицом друг к другу.

Кейд отодвинул ее чашку, чтобы взять за руку.

- О чем они говорят, Бейли?

- Не знаю. Что-то о задатке. «Возьмем задаток, уберемся из страны. Это плохая сделка. Слишком опасно. Он все уже решил».

Бейли слышала голоса. В споре слова так и скакали, складываясь в резкие, гневные предложения.

«Предатель, сукин сын! Если ты хочешь иметь с ним дело – скатертью дорога. Я выхожу из игры!»

«Мы оба. Вместе. Нельзя идти на попятную. Ты возьми камни, разберись с ним. Бейли что-то подозревает. Она не так глупа, как ты считаешь».

«Ты не уйдешь с деньгами, оставив меня расплачиваться».

– Он отпихнул другого. Они боролись, толкались, пихали, молотили друг друга. Мне страшно, насколько они друг друга ненавидят. Я не знаю, как они могут так сильно презирать друг друга, ведь они одинаковые.

Кейд не хотел, чтобы Бейли заново переживала все произошедшее. Шаг за шагом он уже понимал, что случилось.

– А что в них одинакового?

– На одно лицо. Те же черные глаза, черные волосы. Все. Словно зеркальные отражения. Даже тембр голоса одинаковый. Они словно один и тот же человек, Кейд. Как такое может быть, если только этого вовсе не происходило – может я потеряла не только память, но и рассудок?

– Ты забыла о самом простом объяснении, Бейли. Простом и явном: близнецы.

Кейд мрачно улыбнулся, его глаза заблестели.

– Близнецы? Братья? – Все в ней, каждая клеточка ее существа, отказывалось поверить. Она лишь качала головой снова и снова, пока не довела себя до паники.

– Нет, нет, нет. – Она не могла с этим согласиться. Точно. – Не в этом дело. Этого не может быть.

Бейли резко отшатнулась от стола, а ножки кресла резко заскрипели по плитке.

– Я не знаю, что видела. – Ей теперь отчаянно хотелось заблокировать воспоминания.

Бейли схватила чашку и пролила чай на стол, прежде чем отнесла посуду в умывальник и вылила содержимое в слив.

– Было темно. Я не знаю, что видела.

Кейд решил, что она просто не хотела понять, что видела. Его гостья пока к этому не готова. И он не хотел рисковать и играть в аналитика, пока она не соберется с силами.

– Отбрось это пока. После такого тяжелого дня тебе надо отдохнуть.

– Да! – Ее разум кричал о покое, о забытье. Но она боялась заснуть и видеть кошмары, ожидавшие ее там. Бейли повернулась и прижалась к Кейду.

– Займись со мной любовью. Я не хочу думать, просто хочу, чтобы ты меня любил.

- Обязательно.

Он приник к ее ищущим губам.

И повел ее из кухни, останавливаясь по пути, чтобы лишний раз поцеловать любимую и коснуться ее. У подножия лестницы, Кейд расстегнул ее блузку, провел руками по узкой спине, затем обхватил ладонями грудь.

С прерывистым стоном, Бейли зарылась руками в его шевелюру и притянула его рот к своему.

Кейд хотел быть нежным, трепетным, но она целовала его дико и отчаянно. Кейд понял, что она хотела того же и от него, и дал себе волю.

Он сорвал с Бейли лифчик и увидел в ее взгляде удивление и возбуждение. И на этот раз жадно и грубо завладел ее грудями.

– Есть еще многое, что я тебе не показывал. – Он нашел изящную впадинку между шеей и плечом, и прикусил. И с диким приливом незамутненного желания вспомнил, что ей никто ничего не показывал. – Ты можешь оказаться не готовой.

– Покажи мне. – Она откинула голову, а ее пульс взлетел, как испуганные птички. И страх вдруг освободил ее. – Я этого хочу.

Кейд стянул слаксы с ее бедер и вошел в нее пальцами. Бейли впилась ногтями в его плечи, качаясь и стремительно доходя до пика изумительного наслаждения. Ее горловой стон превратился в крик страха и радости.

Кейд с шипением выдохнул, глядя, как она летит все выше и достигает вершины. Ее затуманенные от шока глаза принесли ему мрачное наслаждение. Если он хотел сделать ее беспомощной, то преуспел. Достигнул желаемого.

Кейд слой за слоем избавился от ее одежды быстрыми и уверенными движениями. Как только Бейли осталась обнаженной и трепещущей, его губы дернулись в улыбке. Он провел большими пальцами по ее соскам, пока глаза его возлюбленной не закрылись.

– Ты принадлежишь мне, - сказал он сильным, резким и завораживающим голосом. – Мне нужно, чтобы ты сказала, что сейчас ты принадлежишь мне.

– Да.

Бейли сказала бы ему все, что угодно. Пообещала бы свою душу, если бы Кейд попросил. Сейчас она чувствовала себя не в лениво текущей речке, а в потоке бурлящих эмоций, и желала в них потонуть.

– Еще.

Кейд повиновался: ртом проложил дорожку поцелуев вниз по ее телу, затем жадно припал к центру жара.

Она пошатнулась, задрожала, и в голове ее взорвался каскад цветов: карнавальные огни, драгоценные камни, звезды и радуги. Она прижалась спиной к перилам, руками ухватившись за любовника, чтобы удержаться, когда ее мир завертелся, как безумная карусель.

Затем она почувствовала наслаждение, пик которого граничил с болью. И в этой точке, между торжеством и погибелью, ее тело содрогнулось.

Кейд притянул Бейли в свои объятия, мрачно довольный ее податливостью. Оставив ее одежду там, где она упала, он взял любимую на руки и поднялся по лестнице. На этот раз это случится в его кровати, подумал Кейд с беспокойной, полной желания потребностью овладеть ею на своей территории.

Он упал на постель вместе с Бейли и позволил внутреннему пожару разгореться.

Это было невыносимо. Великолепно. Его руки и рот разрушали ее и возрождали заново. Капельки пота выступили на ее коже, отчего та стала скользкой на ощупь. И когда он стащил свою одежду, то его кожа тоже заскользила. Бейли выгнулась всем телом и дернулась, желая большего, пылко принимая все его требования.

Когда он рывком посадил Бейли на колени, она жадно обвилась вокруг него, отклоняясь назад, пока Кейди снова не опустил голову и не принялся посасывать ее грудь. И когда ее голова коснулась матраса и Бейли изогнулась всем телом, Кейд глубоко погрузился в нее. Она издала низкий горловой стон, бессмысленный вскрик, как только он сжал ее бедра и поддержал их. Чувствуя, как сердце трепещет в груди, Кейд довел их обоих до конца сильно и быстро. Никаких мыслей, сомнений, лишь горячая, лихорадочная близость.