- Что?

- Рефрактометр, - повторила она, приглаживая волосы. – Это инструмент, который измеряет свойства камня. Индекс рефракции.

Под взглядом Кейда она замерла.

- Откуда я это знаю?

Он принес два бокала и вновь устроился на полу рядом с собеседницей.

- Что такое индекс рефракции?

- Это относительная способность преломлять свет. Для бриллиантов она равна единице. Кейд, я не понимаю, откуда я это знаю.

- Откуда ты знаешь, что это не сапфир?

Он поднял камень, которым придавил свои записи.

- Для меня они выглядят одинаково.

- Сапфиры двупреломляющие.

Она вздрогнула.

- Я воровка драгоценностей. Должно быть, поэтому я все знаю.

- Или ювелир, эксперт по драгоценным камням, или действительно богатая крошка, которая любит играть с побрякушками.

Он протянул ей бокал.

- Не спеши с выводами, Бейли. Иначе упустишь детали.

- Ладно.

Но она уже представляла, как прыгает в черном костюме из окна третьего этажа.

Бейли сделала большой глоток.

- Я просто хочу понять, почему помню лишь некоторые вещи. Рефрактометры, «Мальтийский сокол»...

- Мальтийский сокол?

- Фильм с Богартом и Астор. В твоей комнате была книга, и у меня в памяти всплыл фильм. И розы. Я знаю, как они пахнут, но не помню свои любимые духи. Я знаю, как выглядит единорог, но не понимаю, что его изображение делает на моем теле.

- Единорог.

Губы Кейда изогнулись, на щеках заиграли ямочки.

- Это символ невинности.

Проигнорировав это замечание, Бейли быстро допила остатки вина. Кейд протянул ей свой бокал и встал, чтобы подлить еще.

- Пока я была в душе, в моей голове звучала мелодия. Не знаю, что это, но не могу от нее избавиться.

Стараясь сосредоточиться, Бейли сделала еще глоток, потом начала напевать.

- Бетховен, «Ода к радости», - сказал Кейд. – Бетховен, Богарт и мифическое животное. Бейли, ты продолжаешь меня восхищать.

- И что это за имя, Бейли? – требовательно спросила она, взмахнув рукой с бокалом. – Это имя или фамилия? Кто мог наградить ребенка подобным именем [3]? Мне больше подходит имя Камилла.

Он вновь улыбнулся, раздумывая, не стоит ли забрать у нее вино.

- Не подходит. Поверь моему слову.

Она сдула волосы с глаз и состроила гримасу.

- Расскажи мне о бриллиантах.

- Это лучшие друзья девушек, - она тихо рассмеялась, затем одарила его сияющей улыбкой. – Я это придумала?

- Нет, милая.

Кейд мягко забрал у нее вино, убрал в сторону и сделал мысленную зарубку на память – Бейли достаточно одного бокала.

- Расскажи мне, что ты знаешь о бриллиантах.

- Они искрятся и сияют. Они холодны на вид и даже на ощупь. Именно так можно легко отличить их от стекла. Стекло теплое, бриллианты холодные. Ведь они прекрасные проводники тепла. Холодный огонь.

Она легла на спину и потянулась, как кошка, вызвав у Кейда слюноотделение. Затем закрыла глаза.

- Это самое твердое из известных веществ, десятка по шкале Мооса [4]. Все хорошие алмазы белого цвета. Желтизна или коричневый оттенок считаются дефектом.

«О, Боже», - вздохнула про себя Бейли, ощущая головокружение.

- Голубые, зеленые и красные алмазы очень редки и высоко ценятся. Их цвет зависит от наличия микроэлементов, помимо чистого углерода.

- Хорошо, - Кейд изучал ее лицо, изогнутые губы, закрытые глаза. С таким видом можно было говорить о возлюбленном. – Продолжай.

- Плотность бриллиантов разнится от трех целых пятнадцати сотых до трех целых пятидесяти трех сотых, но для чистых кристаллов эта величина почти всегда равняется трем целым пятидесяти двум сотым. Нужны блеск и огонь, - пробормотала она, вновь лениво потягиваясь.

Вопреки своим добрым намерениям, Кейд глянул вниз и увидел, как ткань его рубашки обтянула ее маленькую твердую грудь.

- Да уж.

- Необработанные алмазы имеют жирный блеск, но после огранки, о, они просто сияют.

Бейли перевернулась на живот и, согнув ноги в коленях, скрестила лодыжки.

- Технически, они отличаются исключительной твердостью. Название «диамант» происходит от греческого слова «адамас», что означает «непобедимый». В силе есть своя красота.

Она вновь открыла глаза, взгляд был затуманенным и тяжелым. Бейли перевернулась и уселась практически на колени детектива.

- Ты ужасно сильный, Кейд. И такой милый. Ты целовал меня, словно собирался проглотить, а я ничего не могла поделать.

Она вздохнула, поерзала, устраиваясь поудобнее, затем закончила мысль:

- Мне это правда понравилось.

- О, Боже.

Кейд почувствовал, что его кровь медленно, лениво двинулась от головы к паху, и осторожно накрыл ладонью девичьи руки, лежавшие на его груди.

- Пора переключиться на кофе.

- Ты опять хочешь меня поцеловать.

- Так же, как дышать.

Ее сомкнутые губы созрели для поцелуя. Глаза потемнели и затуманились дремотой.

И она явно вознамерилась получить желаемое.

- Давай оставим это.

Кейд постарался мягко отстранить Бейли, но та энергично поерзала у него на коленях. Легко и проворно изогнувшись, она обхватила ногами его талию.

- Я не думаю... Послушай...

Для дамы в беде она действовала чересчур разумно. Кейду удалось вновь поймать ловкие руки прежде, чем они стянули с него рубашку.

- Прекрати. Я серьезно.

Он и сам понял, что говорит серьезно и что, похоже, сошел с ума.

- По-твоему, я хороша в постели?

От этого вопроса глаза Кейда едва не сошлись на переносице, а язык завязался узлом. Бейли тем временем вздохнула, положила голову на плечо детектива и пробормотала:

- Надеюсь, я не фригидна.

- Я ни капли в этом не сомневаюсь.

Давление Кейда подскочило, когда соблазнительница нежно прикусила мочку его уха. Нежные руки скользнули ему под рубашку и двинулись вверх по спине, легко царапая ногтями кожу.

- Ты такой вкусный, - заявила Бейли, целуя Кейда в шею. – Мне ужасно жарко. А тебе жарко?

Проклиная все на свете, Кейд повернул к ней голову, захватил ее губы и жадно припал к ним.

Бейли источала чудесный аромат и волны жара. Кейд позволил себе погрузиться в нее, скользнул в горячий сладкий рот, вбирая довольное урчание, подобно тому, как бархат обволакивает бриллианты.

Бейли изгибалась, почти растекалась в своей капитуляции. Когда она отклонилась назад, открывая шею, ни один святой не смог бы устоять перед искушением. Кейд прикусил гладкую белую кожу, прислушиваясь к ее стону, ощущая ее завлекающую дрожь.

Он мог бы взять эту женщину, просто уложив ее на книги и газеты и погрузившись в нее. Он почти ощущал великолепное плавное скольжение, ритм, принадлежащий лишь им одним.

И понимая, насколько это было бы правильно и безупречно, он знал, что такое не может произойти. Не здесь и не сейчас.

- Я никогда никого не хотел, как тебя, - он запустил руки ей в волосы и повернул ее голову так, что их глаза встретились. – Черт, сосредоточься на минуту. Взгляни на меня.

Бейли больше никого не могла видеть. Она не хотела ничего иного. Ее тело было легким как воздух, а разум опустел.

- Поцелуй меня еще, Кейд. Когда ты это делаешь, у меня ощущение просто какого-то чуда.

Моля небеса даровать ему силы, Кейд склонился к Бейли так низко, что мог ощутить ее дыхание.

- В следующий раз, когда я тебя поцелую, ты точно будешь знать, что происходит.

Он поднялся и потянул ее за собой.

- У меня кружится голова.

Хихикая, она расслабилась в его крепких руках.

- А у кого нет?

С поистине героическим самообладанием он уложил Бейли на кушетку.

- Поспи.

- Ладно.

Бейли покорно закрыла глаза.

- Останься. Я чувствую себя спокойнее, когда ты рядом.

- Хорошо, я останусь.

Он пригладил руками волосы, наблюдая, как она засыпает. Подумал, что когда-нибудь они вместе над этим посмеются. Возможно, когда у них будут внуки. Оставив спящую напарницу, Кейд вернулся к работе.

Она копалась в грязи. Солнце факелом горело в ярко-синем небе. Вокруг простиралась каменистая сухая земля приглушенных красно-коричневых оттенков с сероватыми вкраплениями. Зеленые кусты, пробившиеся сквозь трещины и щели в почве, испускали сильный едкий запах шалфея. Держа молоток и лопату, Бейли наслаждалась работой.

Укрывшись в узкой полоске тени от валуна, за труженицей наблюдали две женщины. Ее и без того хорошее настроение улучшилось, когда она им улыбнулась.

У одной из них была короткая шапка волос, отливающих медью, и острое лисье лицо. Глаза, скрытые за широкими очками, были, насколько знала Бейли, темно-зелеными.

Волосы другой, черные, как смоль, сейчас были прикрыты широкополой соломенной шляпой с глупыми красными цветочками. Распущенные локоны тяжелой волной ниспадали до поясницы. Такая прическа соответствовала магии лица, кремовой коже и невероятно синим глазам.

Глядя на женщин, Бейли ощущала любовь, узы доверия и общности. Их голоса звучали музыкой, далекой песней, обрывки которой она слышала.

«Как хочется холодного пива».

«Хоть чего-нибудь холодного».

«Сколько, по-твоему, она продержится?»

«Всю нашу жизнь. Париж следующим летом. Безусловно».

«Надолго забрать ее от скал».

«И от ползания на коленках».

«Точно».

Их забота и разговоры о ней вызывали у Бейли улыбку. Она поедет с ними в Париж. Но сейчас она застряла в интересной структуре, надеясь найти что-то стоящее, что можно забрать с собой, изучить и превратить в милую вещицу для подруг.

Это требует терпения и наметанного глаза. А найденным сегодня она поделится с подругами.