Наталья Абакус - Скоростная любовь

— Вот черт!

— Что?

— Посмотришь, идут ли они мне? — попросила я его, не надев очки.

Он обернулся, по его лицу расползлось что-то вроде усмешки.

— Да, они очаровательно смотрятся у тебя в руках.

Я зачарованно смотрела на Павла. У него были голубые глаза, и они были великолепны! В них можно было купаться хоть вечность. Они завораживали своей чистотой. Однако не только глаза заставили меня замереть в смущении. Теперь, полностью увидев его лицо, я осознала, насколько этот человек красив. У Павла были правильные, классические черты. Многие девушки, да что я приуменьшаю, большинство девушек, подобно мне, не смогли бы просто взять и отвести от него взгляда.

— Ого! — вырвалось у меня.

— Что?

Я не собиралась говорить ему обо всех своих выводах, но что-нибудь сказать следовало:

— Теперь понятно, почему ты носишь очки! — пробормотала я. — Красивые глаза!

— Ха-ха-ха! Нет, не поэтому, просто привык их носить.

— Надень-ка их обратно, а то смущаешь.

— Ха-ха-ха! — он надел их и опять ухмыльнулся. — Ну?

— Что? — не поняла я.

— Ты вроде говорила, что сможешь понять, и я вот решил рискнуть и проверить это. В последнее время, я все чаще прихожу к выводу, что мне нечего терять.

— Тогда выкладывай все, что тебя гложет! Я очень люблю слушать, у меня это отменно получается! Тебе станет легче! — произнесла я, закинув свою ногу в рваных колготах на скамейку. — Тем более, я тебя не знаю, мы не знакомы, мы совершенно из разных миров, это гарантирует то, что сказанное между нами останется в секрете, потому что просто-напросто некому будет об этом разболтать.

— Забавно, я как раз подумал о том же!

Со стороны мы наверняка смотрелись весьма колоритно. Парень, весь такой из себя, и побитая, в грязной, подранной одежде девушка.

— Ну? — спросила я, поскольку он не спешил начинать.

— А?

— Слушай! — я почувствовала себя немного неловко. — Как ты можешь проверить, пойму я или нет, если сам сидишь молча, и не хочешь ничего рассказывать?

— Блин, понимаешь, — он пожал плечами, — я стесняюсь. Ты говорила, что у тебя у самой куча проблем. Что имелось в виду? — поинтересовался Павел.

— У меня? Да! — я посмотрела перед собой. — Моя жизнь все больше и больше напоминает кусок говна.

— Хм. Впечатляет. Ха-ха-ха! — его повеселило мое сравнение.

— Иногда кажется, что жизнь меня ломает, — вдруг ни с того ни с сего, серьезно заявила я, обернувшись на него, — порой я думаю, что еще пара неудач, и я сойду с ума. Честно!

— А если подробней? — поинтересовался он.

— Ну, — я не очень хотела изливать ему свою душу, поэтому ответила весьма неопределенно. — Совсем недавно я испытала на себе то, что не пожелаю никому! Даже злейшему врагу.

— Что же?

— Паша, я не хочу говорить тебе, что именно, но это было ужасным испытанием. И до сих пор я не могу избавиться от этого. Хотя о чем я? Я никогда не смогу забыть преследующую в данный момент меня боль.

— Понятно, — протянул он. — Понятно, что ничего не понятно с тобой.

— Ну…

— Вот я так и думал, ты сама не можешь раскрыться, а значит, не сможешь меня понять, — грустно заявил он. — А я, блин, дожил. Пытаюсь излить душу первому встречному человеку. Маразм.

— Эй! Неправда! — воскликнула я.

— Правда! Видишь, ты же тоже не смогла рассказать о себе, потому что…

— Просто, это слишком глубоко внутри и слишком сложно, — посмела я перебить его.

— Ладно, я и не настаиваю.

Мы замолчали. Я уже подумала, что он предложит разойтись по своим делам, как Паша вновь обратился ко мне:

— Допустим, один раз судьба ударила тебя этим испытанием, ну, а что теперь? Теперь-то какие у тебя проблемы?

— А что мы все обо мне?

— Да потому что ты толком ничего не рассказала! — справедливо упрекнул он меня.

— Хорошо, — вздохнув, я произнесла, — вот, например, Москва. Это мой неродной город.

— И? Ха-ха-ха! Это проблема?

— Нет, проблема — это то, из-за чего я тут оказалась.

— Ну, так из-за чего же?

Он был не в меру настойчив, но отчего-то я не могла его пресечь и выложила ему все о своем неудачном романе, который запила алкоголем, про внезапную поездку с братом в Москву, про то, как скучаю по подруге, про все. Даже про Ника.

— Ну, вот! Теперь он таскается за мной, весь такой богатый и ухоженный, а мне нет до него дела. Кир обижен из-за моего неправильного поведения, а ему, между прочим, сейчас нельзя отвлекаться ни на что от своей работы.

— Работа-то пыльная? — внимательно выслушав, спросил Павел.

— А? Нет. Я не в курсе, но, наверное, она сложная.

— Наверное, — Паша потер руки.

— Не то, что у его начальника, — усмехнулась я.

— А что с ним?

— Мы же приехали на съезд всех крупных компаний, как я тебе говорила, и мой брат приписан к одной из них. Ясно же, что начальник компании, особо не нагружаясь, сидит в кабинете и пьет виски.

— Ха-ха-ха! Думаешь? Кстати, я немного знаю об этом форуме, — призадумался он. — А у кого работает твой брат? В какой фирме?

— В консервах, — махнула я рукой.

— В смысле?

— Кир приписан к заводу, ответственному за разнообразные тары.

— Ого? — протянул Паша. — И начальник у него?

— Мятежный, — произнесла я, — вот имя и отчество не помню.

— Вот оно как! Ха-ха-ха! — рассмеялся Паша. — Ха-ха-ха!

— Что? — поинтересовалась я. — Ты его знаешь?

— Ну, слышал, — замялся он.

— Слышал? Откуда? — поначалу удивилась я, но потом, сообразив, предположила: — Ты же тоже из богатых, да? Конечно!

— Ну, можно и так сказать.

— Кошмар! И теперь мой родной брат бегает по поручениям этой консервной крышки.

— Консервной крышки! Ха-ха-ха! И как ему? — поинтересовался Павел.

— Не знаю! Но я на его месте сразу же послала бы всех подальше!

— Почему? — у Павла поразительно быстро улучшалось настроение.

— Ха-ха-ха! Да он стопудово жуткий тип! Все вы, богатые, — я покосилась на него, — заносчивые и скупые.

— Ха-ха-ха! Неправда!

— Да! Наверняка, он толстый, жирный и вечно потный, — поделилась я с ним своими предположениями.

— Кто? Мятежный-то?

— Ну да! Ой! Так ты его видел! Скажи, я права? — попросила я.

— Ха-ха-ха! Ну, как, — Паша покачал головой в разные стороны, — я бы не сказал, что он жирный, но вот характер не слишком доброжелательный. Говно. Как ты любишь выражаться.

— Да ладно? Говно? Правда?! — произнесла я. — Вот! Не зря говорят, что у женщин все в порядке с интуицией!

— Ха-ха-ха!

— Знаешь, я прям мечтаю сказать ему это в лицо! Чтоб он понял это!

— Зачем? — отсмеявшись, поинтересовался Паша.

— Ну, чтоб устыдить! Наверняка, он ворует много денег. Иначе, не стал бы таким богатым.

— А в честный труд ты, видимо, не веришь?

— Ой! Нет, конечно! — махнула я рукой.

— Ну, знаешь, многие люди, работающие с ним, говорят, что он честный человек.

— Да-да-да! Ты этому поверил? Да он просто подкупает их, чтоб они это говорили.

— Хм…

— Какой там честный труд, когда ему надо содержать, наверняка, жуткую, вечно клянчащую жену и тупоголового сына, который, наверняка, всю жизнь планирует за счет отца жить! — посмотрела я на Пашу.

— Откуда ты знаешь? С чего ты решила, что они именно такие, как ты их сейчас описала?

— Да потому что все они такие. Дети богатых.

— Да?

— Ой! — я поняла свою оплошность. — Ты — исключение!

— Ага, — он призадумался. — Ты не имеешь право думать о ком-то столь плохо, учитывая, что даже не знакома с этими людьми.

— Прекрати! — решила я закрыть эту тему. — Зря я поделилась с тобой этими рассуждениями.

— Это верно, — хмуро заметил он.

— Почему тебя это так сильно задело? — поинтересовалась я.

— Почему? — он посмотрел на меня. — Потому что ты слишком мала и многого не знаешь об этом мире, чтоб кого-то брать и обливать грязью.

— Что? — возмутилась я. — Обалдеть! Тебя просто задело, что ты один из таких, ничем не выделяющихся папенькиных сынков, гоняющих на тачках, подаренных родителями.

— Зато ты такая правильная! — воскликнул он, встав со скамьи. — Видать, тебе сам Бог дал право решать за всех, кто плох, а кто нет.

— Кто говоришь? — я встала напротив него. — Бог? Бога нет!

— Ух ты! — Паша покачал головой. — Ах, точно! Зачем он нужен, если есть ты! Такая справедливая!

— Нет! Просто, если бы он был, то… — едва не выпалила я, — неважно!

Махнув рукой, я вновь присела на скамейку.

— Я заметил, у тебя действительно куча проблем, но самая главная, это отсутствие уважения по отношению к другим, — произнес он. — Я рад, что не поделился с тобой своими переживаниями, такая, как ты, не оценила бы, — развернувшись, он направился к машине.

— А?! А ты!? А ты!? — я была в гневе от его слов. Мне было очень неприятно слышать от него подобное. — Пафосный, бездушный придурок! Я подам на тебя в суд за наезд!

— Да подавай! — крикнул он издалека. — Если тебе совсем делать нечего. Но все дело в том, что я с этим разберусь и продолжу рассекать по Москве на купленной за свои деньги машине, а ты вали в Питер, и живи там, задыхаясь от своей ненависти.

На этом он свернул за угол, и мне не было никакого смысла кричать что-то вслед.

Мне не понравились прощальные слова Павла. Он был неправ! Я никогда не завидовала подобным людям! А если и завидовала, то лишь шутя, несерьезно. Это же не я напросилась в компанию к ним! Сюда я приехала лишь из-за брата, который беспокоился о своем будущем. На глазах выступили слезы. Я содрала пластырь, который наклеили мне на висок, и, скомкав его, отправила в ближайшую урну. Немного успокоившись, я поднялась со скамьи и, спросив у первого встречного, где тут ближайшая остановка, направилась к ней. Спустя два часа добралась до гостиницы. Швейцар при входе сначала не узнал во мне постояльца, но, присмотревшись, охая и ахая, открыл передо мной дверь. Поблагодарив его, я поплелась к лифту. Все мои мысли были обращены в молитву: «Пожалуйста! Можно я наконец-таки окажусь в номере!». Буквально через десять минут мое желание было исполнено и я, встреченная холодным молчанием из комнаты брата, несказанно обрадованная тому, что он не вышел, заперлась в ванной. Оценив ущерб, нанесенный моему телу за сегодняшний день, я пришла к выводу, что все не так уж плохо. Нет, повреждения, конечно же, были, но не столь серьезные, чтоб переживать насчет шрамов. Рана на виске и вовсе была едва заметна. Оставалось лишь пережить ушиб ноги, но и с этим вряд ли бы могли возникнуть осложнения. Испорченные колготки я выкинула сразу же, как стянула их с себя, а грязь с куртки стерла влажной тряпочкой. Отмокнув в ванной, я выбралась оттуда и прошла к себе в комнату. Рухнула на кровать и задумалась.