Подъехав к дому Теда, я быстро вытащила из сумки косметичку. После того как я убрала с лица разводы по текшей от дождя туши, припудрилась и обновила на губах помаду, вид мой значительно улучшился. Конечно, выглядела я не супер – еще бы, с дороги-то, – но вполне презентабельно. Я расплатилась с водителем и перекинула сумку с вещами через плечо. Тед любезно внес мое имя в особый список гостей, так что мне не надо было дожидаться, пока портье сообщит ему о моем приходе. Это был один из милых сердцу знаков, свидетельствующих, что у нас с Тедом не мимолетная связь, а что-то более серьезное и, может быть, очень важное для нас обоих. Я с улыбкой продефилировала мимо портье, одарив его приветственным взмахом руки, и почувствовала себя жутко довольной.

На лифте я поднялась на двадцатый этаж и прошествовала к квартире Теда. Постучав в дверь, я услышала, как Салли и Оскар с оглушительным лаем примчались в коридор, являя собой самую надежную в мире охранную сигнализацию. Пару минут я подождала, слушая, как собаки царапают дверь. Я предположила, что Тед поехал за мной на вокзал, но потом сообразила, что портье сообщил бы мне об этом. Я постучала еще раз; раздались шаги. Последовала пауза, затем щелчок отпираемого изнутри замка и лязг предохранительной цепочки.

– Извини, что заехала на ночь глядя, но я вернулась на день раньше и хотела забрать Салли… – затараторила я, когда дверь начала открываться, но умолкла на полуслове: я ожидала, что увижу Теда с его особенной, сексуальной улыбкой на устах, что он впустит меня в квартиру, скажет, как сильно соскучился и покроет мое лицо сотней нежных поцелуев. Передо мной стояла Элис. Бывшая. Насколько, я могла судить, под темно-синим махровым халатом Теда на ней больше ничего не было. И она вовсе не торопилась приглашать меня войти, а, наоборот, преградила проход, обнажив зубы в холодной, торжествующей улыбке.

– А, опять вы. Здравствуйте, – с манерной медлительностью протянула она. Я окинула ее взглядом: босая, темные блестящие волосы слегка взъерошены на макушке. В общем, Элис выглядела так, словно только что вылезла из постели.

– Салли? – хрипло прокаркала я. Сейчас я чувствовала то же, что, по моим представлениям, испытывает человек, которому вспороли грудь, вытащили сердце, разбили его и засунули осколки обратно. Боль была настолько сильной, что у меня и вправду закружилась голова, а перед глазами поплыли радужные круги.

– Нет, – пропела Элис. Несмотря на сурово нахмуренные брови, на ее лице читалось нескрываемое удовольствие. – Меня зовут Элис. Мы встречались на коктейле у Джинджер Уайтхед.

– Я хотела сказать, что пришла забрать собаку, – робко произнесла я.

Элис не сдвинулась с места, так что я не могла войти, а Салли – выйти, но, услышав свою кличку и сгорая от не терпения воссоединиться со мной, моя любимица встала на задние лапы и слегка цапнула Элис за ногу, точнее, за нежное местечко на икре, отчего Бывшая дернулась, шагнула вперед и выругалась сквозь зубы:

– Черт, больно!

Воспользовавшись моментом, Салли прошмыгнула мимо нее и запрыгнула мне на руки. Я мысленно поставила себе на заметку при следующем посещении гастронома обязательно купить Салли ее любимый хот-дог в награду за пре данность, проявленную в столь подходящий момент.

– Ну вот, теперь вы ее забрали, – промяукала Элис. Вздернув брови, она вернулась на свое место и снова преградила вход.

Открыв рот, я заглянула через ее плечо в пустой коридор. Где же Тед? Может, стоит за дверью и подслушивает нас? Неужели Тед такой малодушный трус, что даже не ос мелится выйти, посмотреть мне в глаза и хотя бы извиниться за то, что за моей спиной трахает свою бывшую жену, в то время как мы оба должны наслаждаться узами нашей новой любви? Может, мы еще не созрели для того разговора, который обычно происходит между мужчиной и женщиной, когда они, расслабившись после секса и купаясь в волнах блаженства, делают вывод, что у них не просто интрижка и никто, кроме друг друга, им не нужен? Мне казалось, этот этап мы уже прошли.

Элис проследила за моим взглядом, и на ее остроскулом лице промелькнула нехорошая улыбка. Она явно смаковала момент, заставляя меня еще острее чувствовать унижение.

– Я бы позвала Теда, но, кажется, он сейчас в душе, – с язвительной усмешкой сказала она.

Ее слова пронзили меня, словно удар кинжалом. Существовало только одно объяснение тому, что Элис находится здесь, одетая в халат Теда, а сам Тед принимает душ. Я повернулась и пошла прочь, вцепившись в Салли, как ребенок – в меховую игрушку. Салли не пыталась вырваться, а, наоборот, прильнула к моей груди, свирепо глядя на Элис своими влажными выпуклыми глазами.

– Элли?

Я обернулась. Позади Элис стоял Тед. На нем не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг пояса. Я открыла рот в надежде бросить какую-нибудь уничтожающую фразу, но из моего горла вырвался лишь сдавленный всхлип, сердце бешено заколотилось, а по щекам полились слезы. Приехали, подумала я. Теперь я еще и рас плакалась при ней. Тед выглядел оскорбленным; на его лице отражались те же чувства, что у меня в душе. Муж чины ненавидят скандалы, особенно безобразные сцены между любовницами, бывшей и нынешней, только по этому сценарию роль бывшей досталась не Элис, а мне. Я помчалась к лифту.

– Элли, подожди! – крикнул Тед. Обернувшись, я увидела, что он оттолкнул Элис и побежал за мной – так быстро, насколько позволяло обернутое вокруг талии полотенце.

Я нажала кнопку вызова. К счастью, кабинка лифта так и стояла на двадцатом этаже. Двери открылись, я заскочила в кабину, ткнула на кнопку «Вестибюль», а потом принялась как сумасшедшая жать кнопку «Закрыть двери», пока стальные створки не начали смыкаться. В последний момент в тоненькой щелке промелькнуло лицо Теда, на котором боль смешалась с изумлением и гневом. На мгновение мне захотелось открыть двери и дать ему шанс объясниться, сказать, что произошла ошибка, что Элис каким-то колдовством затащила его в постель, но любит он только меня. Не сводя глаз с Теда, я потянулась к кнопке, и тут он произнес:

– Это не то, что ты подумала.

Я не поверила своим ушам. Как он мог опуститься до явной, пошлой и жалкой лжи? Примерно те же слова бормотал и Марк в слабой попытке оправдать себя. Да и чему тут удивляться? Если оба моих брата, включая Марка – мистера Идеального Мужа, – изменяли своим женам, то чего ждать от приятеля, с которым я встречалась всего несколько недель, тем более что я застукала его в обществе бывшей жены, которая ушла от него, а теперь определенно вознамерилась вернуть в свои объятия?

Двери лифта закрылись, и кабинка поползла вниз. Я стояла, прижав к груди Салли, роняя слезы на ее бархатистую шерстку и слушая стук собственного сердца.

* * *

Я брела домой и рыдала. Сейчас, когда рядом не было злорадно усмехающейся стервы в махровом халате, я могла поплакать вволю. Дождь, который все еще лил, словно из чаши гнева Господня, скрыл мои слезы, избавив от сочувственных взглядов прохожих на улице. Вернувшись домой, я опустила на пол сумку и Салли – все промокло насквозь и стало ужасно тяжелым, – а потом по привычке бросила взгляд на автоответчик. Этот рефлекс появился у меня с первых дней, проведенных вместе с Тедом, когда каждое сообщение я воспринимала как победу, а день без его звон ков – как безнадежное поражение. На дисплее автоответчика светился жирный красный ноль. Тед даже не потрудился позвонить.

Я снова разрыдалась. Мир виделся мне в черном свете. Я действительно считала, что Тед – мой Единственный. Наверное, учитывая нашу разницу в возрасте и его первоначальное сопротивление, это было глупо. Но рядом с ним мне было так хорошо! Я всегда была уверена, что, встретив предназначенного мне судьбой мужчину, почувствую это. Так и случилось. Впервые в жизни я была готова без страха отдать свое сердце, зная, что не ошиблась в выборе и оно окажется в надежных руках. Ничего подобного я не испытывала ни с одним из предыдущих мужчин.

Я сняла с себя промокшую одежду и натянула облезлый спортивный костюм, когда-то бывший черным, но от бесконечных стирок вылинявший и ставший грязно-серым. Мне хотелось забраться в постель в стареньких, но удобных штанах и футболке, включить душещипательные песни Барри Манилова, Нейла Даймонда и Элтона Джона и лопать шоколад, мороженое, поп-корн – в общем, все, от чего у меня появится лишний вес, отеки или прыщи. Мне хотелось плакать до рези в глазах. Мне хотелось напиться так сильно, чтобы, вспоминая о Теде, я лишь качалась из стороны в сторону с идиотской улыбкой, фальшиво напевая куплет песни «Кто-то кого-то обидел». Мне хотелось умереть.

В дверь позвонили. Спотыкаясь, я побрела к домофону и с минуту смотрела на него, соображая, действительно ли слышала звонок или мне это почудилось. Зуммер загудел во второй раз, и я испуганно отпрыгнула в сторону.

– Кто там? – спросила я в динамик самым неприветливым тоном, на какой только была способна – тоном стер вы из отдела судебных тяжб.

– Элли, это я. Пожалуйста, впусти меня, я хочу поговорить. – Это был Тед. Голос его в дешевеньком динамике домофона казался неестественно металлическим.

– Уходи! – выкрикнула я, пожалуй, несколько истерично. Ну почему, столкнувшись е сердечным горем и предательством любимого человека, я не умела сохранить присутствия духа и вела себя точь-в-точь как отвергнутые страдалицы из телевизионных сериалов на канале «Лайфтайм»?

– Пожалуйста, позволь мне все объяснить. Это совсем не то, что ты подумала, – упрашивал Тед, причем мне отнюдь не нравились его интонации – так обычно разговаривают с сумасшедшими.

– Ты лжец!

– Я не лгу. Прошу тебя, поверь. Послушай, просто впусти меня, и я все объясню.

На миг я заколебалась, но потом вспомнила про пластырь, который нужно отдирать от раны одним рывком, и сердце мое ожесточилось.

– Я больше не хочу тебя видеть, – бросила я домофону, вернулась в спальню и включила радиолу на полную мощность – так громко, что мой сосед, тщедушный очкарик, который держал в квартире с полдюжины горластых попугаев, забарабанил в стену. Так громко, что я почти не слышала дверного звонка – он все звенел, звенел, звенел. А затем умолк.