Купаясь в волнах блаженства, я совсем забыла что должна бояться предстоящего выхода в свет. Тед дотянул до утра пятницы, и лишь после прощального поцелуя – того само го, долгого и нежного, от которого хочется скинуть одежду и снова прыгнуть в кровать, – он напомнил:

– Я заеду за тобой в семь, хорошо?

– О-о-о, а куда мы отправимся? – обрадовалась я, втайне рассчитывая на неожиданное путешествие в Париж.

– Как куда? На коктейль к Уайтхедам. Я ведь говорил тебе, помнишь. Это мои старые друзья.

Стены комнаты сомкнулись вокруг меня, и, клянусь, я испытала один из тех моментов, когда перед глазами все начинает вертеться и расплываться, а в ушах стоит звон. Упиваясь долгожданными сексуальными восторгами, я абсолютно забыла про коктейль. Знакомство с друзьями нового приятеля – штука непростая сама по себе (обычно связанная с покупкой новых нарядов, поездкой на воды и приемом лекарств точно по рецепту), но знакомство с друзьями Теда, – почти все они годились мне в родители и, я знала, оценят меня весьма критически (особенно женщины) – грозило обернуться серьезной душевной травмой. А я ведь даже не подготовилась к этому, испытанию.

– Дыши, Элли, – засмеялся Тед, и до меня дошло, что я вцепилась в него, как перепуганный ребенок – в свое одеяльце.

– Л-ладно, – пролепетала я.

– Ты что, забыла про вечер?

– Да.

– Так ты пойдешь со мной, или у тебя другие планы? Ага! Вот она, лазейка. Надо лишь соврать, что я уже с кем-нибудь договорилась – например, с Ниной или Хармони, – и я смогу улизнуть. Но пока я лихорадочно соображала, пытаясь придумать веский повод и отвертеться от этого жуткого коктейля, моего Судного дня, Тед сказал:

– Я очень на тебя надеюсь. Я рассказал о тебе Джинджер Уайтхед, и она сгорает от желания с тобой познакомиться.

– Ты рассказал ей обо мне? – переспросила я, невольно чувствуя себя польщенной. Одно дело, когда мужчина просто спит с тобой – сей факт говорит лишь о твоей доступности, но если он начинает рассказывать о тебе своим знакомым – это уже и в самом деле кое-что. Рассказы обо мне друзьям означали, что мы миновали этап отношений, основанный только на регулярной сексуальной близости, и вступили в более серьезную фазу.

– Конечно. Я хотел предупредить ее, что появлюсь под ручку с аппетитным свеженьким персиком, – промурлыкал Тед мне в ухо и снова принялся соблазнять меня нежными поцелуями в шею.

– Персиком? – озадаченно проговорила я.

– Ну да, персиком. Разве не слышала? На сленге «персик» – это «сексуальная девушка», – объяснил Тед, посапывая мне в шею.

– А, да, – сказала я, хотя никогда раньше не слышала этого жаргонного словечка. Знает ли Тед что-нибудь о «Бананараме»[14] или Максе Хедруме?[15] Немного подумав, я пришла к выводу, что вряд ли.

Обеденный перерыв я провела, разрываясь между магазинами и косметическим салоном и пытаясь управиться с недельными хлопотами за час. Ладно, пускай за два часа – я лишь молилась, чтобы ни Ширер, ни Кэтрин не замети ли, что я прогуливаю рабочее время.

Перво-наперво платье. Тед сказал, что прием будет вовсе не такой уж роскошный, но под моим давлением при знался, что мероприятие предполагает смокинги и вечерние туалеты. «Тебе нечего волноваться. Уверен, для коктейля прекрасно подойдет маленькое черное платье, любое, какое ты выберешь», – успокоил меня он, показывая тем самым, как плохо разбирается в женщинах и их тряпках.

Для меня это был Вечер Большой Премьеры, поэтому требовалось подобрать идеальное сочетание чего-то эффектного и сексуального, чтобы глаза у Теда вылезли на лоб, и в то же время, чтобы наша разница в возрасте была не слишком заметна. Это полностью исключало все варианты в диапазоне от нарядов секс-богини Джей Ло (низкое декольте и голый пупок) до страхолюдных вечерних платьев, в которые пого ловно наряжаются дамы средних лет. Наконец у «Неймана Маркуса» я нашла именно то, что искала, – простое и стильное платье-футляр с коротким спущенным рукавом и прелестным вырезом, который можно было бы счесть неприлично низким, если бы не полоска прозрачного черного шифона, прикрывающая грудь. Платье смотрелось сексуально и при этом очень элегантно. Как и у всех девушек старше двадцати пяти, в моем шкафу имелись пара черных выходных туфель на шпильке и черная вечерняя сумочка, так что у меня еще осталось время на маникюр и педикюр: в салоне мне покрыли темно-вишневым лаком ногти на всех двадцати пальцах.

После обеда я закрылась у себя в кабинете, установив на телефоне блокировку звонков. Я усиленно делала вид, что занята работой, а сама безуспешно пыталась придумать темы для светской беседы в обществе «тех, кому за пятьдесят». Внутренний голос подсказывал мне, что подробное обсуждение последней серии «Секса в большом городе» не прокатит, не пригодятся и мои стандартные заготовки вроде «Мне очень нравилась группа «РЕМ», но еще до того, как она раскрутилась» или «Мадонна так популярна» или «По моему мнению, Эван Мак-Грегор – это новый Рассел Кроу». Надо было придумать что-то более умное, типа кто написал тот рассказ в «Нью-Йоркере», который недавно наделал много шума, или в каком штате находятся лучшие колледжи. Я полазила в Интернете, надеясь выудить информацию, кто кого оккупировал в последнее время или какой ученый с труднопроизносимой фамилией только что стал лауреатом Нобелевской премии, но нервы мои были настолько взвинчены, что в голову мне ничего не лезло. Время – странная штука: когда тебе предстоит что-то жуткое или важное, оно летит со страшной скоростью; день прошел гораздо быстрее, чем обычно, и уже вскоре я отправилась домой наводить красоту.

За неимением хорошего успокоительного я хлопнула пару стаканов белого вина, надеясь, что алкоголь успокоит мне нервы, но добилась противоположного эффекта: ходить на шпильках от Джимми Чу стало еще труднее. Я проклинала свои волосы, которые сначала упорно отказывались укладываться в гладкий шиньон, потом открыто взбунтовались, не желая превращаться в сексапильную россыпь кудряшек, и вместо этого легли мне на плечи скучными крупными вол нами. Целых три попытки ушло у меня на то, чтобы подчеркнуть контур глаз жидкой подводкой; три раза я стирала не ровную линию, потом забросила к чертовой матери флакон и взяла карандаш: получилось хорошо, но вечер я рисковала завершить с черными кругами под глазами, как у енота. Когда я наконец оделась и собралась выходить, то нашла свое отражение в зеркале очень даже приличным – платье действительно смотрелось великолепно, хотя теперь я была твердо убеждена, что в день знакомства с друзьями нового кавалера мне требуется такая же толпа стилистов и косметологов, как номинантке на «Оскар» в день вручения премий.

Тед заехал за мной ровно в семь. Он стиснул меня в объятиях и запечатлел на моих губах долгий, эротичный поцелуй, а потом осмотрел меня с ног до головы, заставил развести руки в стороны, чтобы все как следует разглядеть (я, правда, заметила, что в основном его интерес был сосредоточен на бюсте, который я приподняла и визуально увеличила с помощью моего замечательного лифчика «вандер-бра»), и восторженно присвистнул.

– В этом платье ты выглядишь потрясающе! Даже лучше, чем в моей рубашке и твоих узеньких трусиках – а я-то думал, что ничего привлекательнее нет, – с восхищением сказал Тед. Он привлек меня к себе и провел рукой по верхней части бюстгальтера. – Может, никуда не пойдем?

Ну и ну! Ни у одного из моих мужчин не было такого сильного либидо, как у Теда. По-моему, в этом он перещеголял даже Нину, хотя, подумав так, я и сама испугалась. Не поймите меня неправильно – мне было очень приятно чувствовать себя желанной, и, с одной стороны, я была не прочь погрузиться в огромную двухместную ванну Теда и еще раз насладиться эротическим купанием и душистой пеной. С другой стороны, я приложила поистине титанические усилия, чтобы подготовиться к сегодняшнему коктейлю. Кроме того, я слегка волновалась: а если Тед удивится, что моя грудь вдруг стала выше, больше и соблазнительнее, чем прежде? В памяти у меня всплыли подростковые страхи, которыми я терзалась, когда в четырнадцать лет пошла с Билли Саммерсом на фильм «Самолетом, поездом, автомобилем» и весь сеанс про сидела, с ужасом ожидая, что его руки, гуляющие, по моей «взрослой» груди, наткнутся на подложенные в лифчик нейлоновые подушечки, позаимствованные в мамином комоде.

– Я думала, ты хочешь познакомить меня со своими друзьями, – рассмеялась я, высвобождаясь из рук Теда. – Банни, Маффи и остальными «человечками».

– Их зовут Джинджер и Бинго, – поправил меня Тед. – Не знаю никаких Банни и Маффи, хотя народу соберется много, всех и не упомнишь. Должен тебя предупредить…

– О чем?

– Возможно, Элис тоже там будет. Моя бывшая жена.

– Что? – У меня вдруг подкосились ноги. Тед нарушил главное правило кодекса свиданий – никогда не знакомить новую пассию с бывшей, особенно такой, с которой прожил двадцать лет. В свою очередь, я была обязана держать Теда на расстоянии от моей чокнутой семейки, защищая его психику от разрушительного влияния до тех пор, пока он не свяжет себя обязательствами, от которых не сможет отказаться. По-моему, это было справедливо.

– Элис и Джинджер – лучшие подруги. Они были соседками по комнате в… гм… студенческом общежитии. Мне пришлось принять приглашение Джинджер – она всегда относилась ко мне очень тепло. Когда ты переживаешь развод, даже по обоюдному согласию, большинство друзей принимают ту или иную сторону и половина вообще пере стает с тобой разговаривать. Джинджер постаралась не допустить этого в отношениях с Элис и мной. Элли, прошу тебя, не волнуйся. Все будет хорошо, – сказал Тед, взяв мое лицо в ладони и приподнимая его вверх, чтобы я посмотрела ему в глаза.

– Ты уверен? – прошептала я. Тед кивнул и поцеловал меня.

Даже все шардоне в мире не могло заглушить моей тревоги по поводу встречи с бывшей женой Теда. Я понятия не имела, что она собой представляет. Тед лишь упомянул, что раньше она работала журналисткой на Си-эн-эн, а теперь пишет для журнала «Ньюсуик» и что детей они не нажили из-за того, что были слишком поглощены карьерой. Мне оставалось лишь гадать, толстая она или худая, красавица или уродка, умная или нет. Исходя из моих познаний о журналистском бизнесе дурой она быть никак не могла, а все остальные сочетания приводили меня в трепет. Я очень надеялась увидеть умную и страшную толстуху.