– Итак, милорд, вы идете? Комитет уже собрался, чтобы приветствовать победителя.

Кромарти пошатнулся. Казалось, он сейчас упадет.

– Д-да. Конечно.

Фурия, уже накрытая попоной притихшим Кромом, грациозно шагала по узкому проходу, образованному расступившейся толпой. С другого бока шагал Фаннинг. Кобылка принимала похвалы как нечто должное, гордая тем, что оставила соперников задыхаться от поднятой ею пыли.

Кромарти, очевидно, было дурно. Лицо стало пепельно-серым, на лбу выступили крупные капли пота. Соблазнительная идея все яснее вырисовывалась в голове Диллона.

Перед ними возникли круг победителя, арена перед трибунами, от которой послушно отхлынула толпа. Передав злосчастного Кромарти на попечение лорда Крайтона, члена комитета, председательствовавшего на сегодняшних скачках и вместе с сияющей леди Хелмсли собиравшегося вручить награду – серебряный кубок, Диллон отошел к краю круга и обернулся.

Непонятно, как Кромарти перенес процедуру. К губам приклеилась фальшивая улыбка, но со стороны казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Незнакомые с такими процедурами могли бы посчитать его странное поведение результатом потрясения. Люди поопытнее могли заподозрить что-то неладное. Почему владелец уже успевшей прославиться кобылки находится в полуобморочном состоянии, даже если учесть столь триумфальный выигрыш?

С Харкнессом творилось то же самое. Он едва держался на ногах и только бурчал что-то непонятное в ответ на поздравления и пожелания дальнейших удач. Нетрудно было поверить, что, ставя против собственной лошади, Кромарти почти разорился. Почему Харкнессу не по себе? Вероятно, он знал, что выигрыш Фурии представляет опасность не только в финансовом смысле.

Диллон незаметно покинул круг победителей, нашел двух старших распорядителей скачек и отвел в сторону.

– Лорд Кромарти и его тренер Харкнесс.

Он мог не продолжать: оба распорядителя уже что-то заподозрили. Они хорошо знали все тонкости мира скачек и игр, которыми увлекались наиболее азартные его представители.

– Дайте им время понаслаждаться победой, – продолжал он с бесстрастным лицом, – а потом подойдите, но по отдельности. Джон, сначала потолкуйте с Харкнессом. Вежливо объясните, что комитет и я хотим задать ему несколько вопросов. Ни один тренер не откажется от такого требования. Возьмите с собой еще двух распорядителей и попросите его пройти с вами в клуб. Задержите его в одной из комнат, пока я не вернусь. Только не позволяйте ему ни с кем разговаривать.

Джон молча кивнул. Диллон обратился ко второму распорядителю:

– Майк, подождите, пока Харкнесс уйдет в клуб, потом скажите Кромарти то же самое. Ничего страшного, если они увидят друг друга издали, я не хочу, чтобы они успели сговориться до того, как я потолкую с каждым.

– Будет сделано, сэр.

Майк Коннор обменялся многозначительным взглядом с Джоном Оуком.

– Мы задержим их в клубе. Вы еще долго здесь пробудете?

– Вряд ли я вернусь в клуб до вечера, – улыбнулся Диллон. – Пусть подождут. И подумают.

– Да, сэр.

Оба распорядителя отсалютовали и направились к толпе. Глядя на трибуны, Диллон широко улыбнулся. Ему ужасно хотелось так же яростно махать руками и кричать Прис что-то радостное. Но через несколько минут начинался следующий забег. Он не всегда стоял у стартового столба, но, учитывая его сегодняшнее обращение к жокеям, многие ожидали увидеть его именно там.

Кроме того, ему нужно было время подумать, развить ту соблазнительную идею, которая не давала ему покоя, тем более что поведение Кромарти и Харкнесса предполагало, что его план очень легко осуществить. Если же он присоединится к общей радости, ему будет не до размышлений.

Вздохнув, он все же помахал рукой компании, пристроившейся на самом верху трибун, после чего повернулся и направился к стартовому столбу.

После четвертого, и последнего в это утро, забега, как только победитель был определен, а приз вручен владельцу, зрители стали расходиться. Диллон отправился в специальное помещение, находившееся под трибунами, куда один из парней Деймона позвал его на импровизированную вечеринку.

Деймон и Флик сняли на сегодня это помещение и собрали всех участников заговора, чтобы отпраздновать общий успех. На минуту остановившись у двери, Диллон прислушался к жужжанию голосов, веселому смеху и всеобщим поздравлениям. Для большинства присутствующих это был счастливый день.

Для него, однако, победа Фурии была всего лишь первой битвой, которую они выиграли. Если все пройдет, как они надеялись, и паутина оборвется, увлекая за собой мистера Икс, тогда все будет хорошо.

Открыв дверь, он вошел и оглянулся. В небольшой комнате толпилось множество людей: он заметил конюхов, своих и Деймона, Юджинию, Патрика, Аделаиду, своего отца и остальных действующих лиц и исполнителей.

Флик и Прис стояли почти у самого порога. Обернувшись, они заметили его.

– Вот он! – воскликнула Прис с ослепительной улыбкой, проникшей в его душу, и, бросившись к нему, схватила за руку.

– Наконец-то! – ахнула Флик, хватая его за другую руку и таща вперед. – Где бокал?

Стен поспешил предложить Диллону бокал шампанского. Деймон выступил вперед с другим бокалом, для Флик. У Прис бокал уже был.

– За Диллона и успех его плана! – объявила Прис, высоко поднимая бокал.

– За Фурию и всех, кто сопровождал ее! – завопил Рас. Диллон с улыбкой поднял бокал:

– За все наши усилия и сегодняшний успех.

Все радостно подхватили его тост. Диллон опустил бокал и встретился глазами с Барнаби, стоявшим в противоположном конце комнаты. Единственным человеком, разделявшим его опасения.

Когда все немного успокоились, он взглянул на Прис, по-прежнему цеплявшуюся за его руку. Сегодня она казалась совсем другой. Впервые за все то время, что они знали друг друга. Беспечной, радостной, беззаботной. Какой и должна быть.

Чувствуя, как на сердце становится легче при виде такого безыскусного счастья, он отвел ее в уголок, подальше от толпы.

– Барнаби сказал, что Кром едва не поймал тебя.

К счастью, Барнаби предварил новости сообщением о том, что все обошлось, поэтому Диллон был благодарен ему и за столь малые милости.

Улыбка Прис не померкла, но глаза расширились.

– Слава Богу, Барнаби оказался на месте. Он остановил Крома у самых дверей. Я как раз выводила Черную Розу и ни за что не успела бы добраться до двери, не вмешайся Барнаби.

– В подобных ситуациях он незаменим. Ну, как все прошло? Она весело защебетала. Он прислушивался не столько к словам, сколько к музыке ее голоса, к напевным нотам ирландского выговора, который очаровал его, к бурлящей радостью мелодии счастья, которую он не слышал раньше. Звуки грели его сердце.

– Ну а ты? Как ты справился с Харкнессом? – допытывалась она.

– Кстати, о Харкнессе, – пробормотал он, выпрямившись и глядя поверх голов. – Подойдем к Барнаби: позже случилось еще кое-что.

Он повел ее сквозь толпу, останавливаясь, когда она настаивала, чтобы Диллон попробовал сандвичи и деликатесы, разложенные на столах. Он неизменно подчинялся всем приказам и, захватив тарелку, продолжал путь. При этом он старался поблагодарить всех людей, своих и Деймона, с которыми успел столкнуться.

Все трое управляющих подошли к нему, поздравили, пожали руку и похлопали по плечу. Они были довольны, восхищены результатами его действий, вызванных требованием расследовать слухи.

– Нанести такой удар негодяям! О чем еще мы можем просить, мальчик мой?! – воскликнул лорд Кентербери, снова хлопая его по плечу. – Даже вашему отцу не удалось бы лучше справиться с этим!

Очевидно, кто-то уже успел объяснить им суть дела. Интересно, кто именно?

Генерал сидел рядом с Юджинией; после того, как она тепло поздравила Диллона, он взглянул на сына и улыбнулся:

– Молодец, мальчик. Ты рисковал не зря.

Глядя в глаза отца, Диллон пожал его руку, задержал на несколько секунд и только потом отпустил. Если его отец и говорил с управляющими, то лишь потому, что стремился защитить сына от возможных последствий.

Отбросив неприятные мысли, он позволил Прис подвести его к Барнаби, весело болтавшему с Расом, Аделаидой и Патриком.

Улыбка не сходила с ее лица. Она не могла припомнить, когда в последний раз на сердце было так легко. Ей хотелось танцевать от счастья. Она с трудом удерживалась, чтобы не пуститься в веселую джигу.

– Поверить не могу, что все кончено! – восклицала Аделаида. – Какое облегчение!

Улыбаясь еще шире, чем Прис, Рас легонько дернул Аделаиду за нос:

– Все хорошо, что хорошо кончается. Прис со смехом согласилась.

Видя, каким нестерпимым светом сияют глаза Аделаиды, зная, что брат далеко не слеп, она начинала подозревать, что Рас просто притворяется, будто не осведомлен о планах Аделаиды. Мало того, похоже, он совсем не против этих планов и вполне готов с ними согласиться, хотя старается этого не показать.

Она знала: Аделаида будет ему хорошей женой. Она спокойная, уравновешенная – настоящий якорь для его бурного темперамента. И слабой ее не назовешь, хотя она никогда не выставляла напоказ свою силу.

Прис взглянула на Патрика, поняла, что он размышляет о том же, и подмигнула ему. Патрик кивнул и повернулся к Расу:

– Представь нас старшему конюху Кинстера!

Рас отвлекся от созерцания лица Аделаиды, растерянно моргнул и согласился:

– Разумеется. Пойдем!

С этими словами Рас увел Аделаиду и Патрика.

К изумлению Прис, Барнаби мгновенно помрачнел, словно сбросил маску веселости, обнаружив острый ум и необычайную проницательность.

– Что случилось? – спросил он Диллона.

Уголок губ Диллона чуть дернулся. Оказалось, и ему не до веселья. Прис не знала, что и думать.

– Я бы предпочел, чтобы новости о наших успехах не вышли за пределы этой комнаты. А приговор, вынесенный Кромарти и Харкнессу, остался тайной. Однако…