— У меня осталась визитная карточка хранителя местного музея, почтенной фрау Ульрике Кунц.

Я имел удовольствие пообщаться с этой милой дамой во время сбора материалов для книги. К сожалению, по некоторым вопросам мы так и не пришли к единому мнению, но возможно с вами она будет сговорчивей. Ее седая голова содержит информации куда больше, чем скудная экспозиция музея. На обратной стороне — адрес и телефон старой грымзы. Удачи!!

О, чуть не забыл! Постой, сейчас распишусь на первом листе. Несколько последних глав рукописи еще в процессе редактирования, так что концовка может измениться. Но не существенно, возможно я даже воспользуюсь твоим советом.

С этими словами Клайв протянул Маше небольшую мягкую брошюру с черновым вариантом своего последнего романа.

Мужчины пожали на прощание друг другу руки с обычными дежурными фразами — Звони, если что. Номер сохранил? — Хорошо тебе добраться! — Взаимно!

Потом Клайв наклонился к Маше и запечатлел на ее щеке невинный дружеский поцелуй.

— Лети, птичка! — напутствовал он ее с улыбкой- Береги себя! — и повернулся к машине.

Девушка машинально дотронулась до места, где горел след от его губ, и подумала.

" Клайв, оказывается, был в Дизентисе… и признался в этом лишь минуту назад. Вот шельма…"


Приобретя в автомате билеты, молодые люди, не теряя времени прошли на платформу, на которую уже прибыл транзитный двухэтажный поезд из Цюриха. Вещей у них было немного, поэтому Макс сразу потащил Машу на второй этаж, обещая роскошный вид.

В вагоне второго класса было достаточно многолюдно, они с трудом отыскали свободное купе. Маша обратила внимание, что некоторые молодые люди имели горнолыжную экипировку и везут чехлы с лыжами.

— Ничего удивительного — этот поезд идет в Бриг — а там и до ледников рукой подать.

Снег лежит круглый год. Роскошь, мне, увы, не доступная! — Макс грустно усмехнулся, доставая из рюкзака ноутбук.

— Меня сейчас волнует другое, если не удастся забронировать номера в приличном отеле, то ночевать нам придется или в соседнем городе или в стогу сена… Летом этот вариант был бы самым лучшим… но не в октябре…

Маша молчала, с интересом наблюдая за Максом. Она доверяла ему во всем, и с удовольствием провела бы ночь вместе, наблюдая за звездами.

Его лицо, взволнованно вздрагивало, крупные темные глаза под нахмурившимися бровями быстро скользили по экрану, губы что-то беззвучно шептали. Наконец, он облегченно вздохнул, вытащил из кармана кредитку и улыбнулся.

— Успел. Сейчас заведу номер. В такую глушь в октябре мало желающих….

Забронировав номера, он расслабленно откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Маша продолжала его бесцеремонно разглядывать. Нервное тонкое лицо художника с высокими скулами, на прикрытых веках дрожат темные длинные ресницы, прямой нос, губы немного припухлые, красиво очерченные. Сердце девушки невольно сжалось от запретного желания вновь прикоснуться к ним кончиками пальцев прямо сейчас… Стоит только протянуть руку… Если бы не сидящая через проход парочка пенсионеров, божьих одуванчиков, не сводящая с них умиленных глаз….

Внезапно Макс открыл глаза и тихо спросил

— Скажи, сколько тебе понадобится времени?

Маша удивилась. Он пояснил

— Сколько тебе нужно времени, чтобы забыть его? Я терпеливый, подожду.

Девушка нервно облизнула губы и отвернулась к окну.

— Зачем тебе это? Ты живешь другой жизнью, в другой стране. Я всего лишь эпизод. У нас еще говорят — транзитный пассажир.

Макс горько усмехнулся.

— Интересная ассоциация, только она тебе не подходит.

Больше он ничего не добавил, просто молча смотрел на нее. Этого было достаточно.

— Спасибо тебе, — прошептала растроганная Маша и вновь перевела глаза полные слез на проплывающий за окном идиллический вид предгорья. Поезд приближался к Альпам.


С пересадкой им сказочно повезло, они успели на последний панорамный экспресс, идущий из Церматта в Давос и носящий гордое название — Ледниковый. В вагоне второго класса осталось достаточно мест, большинство туристов предпочли комфортабельные полностью застекленные вагоны первого.

Заняв кресла рядом по ходу поезда, спиной к остальному вагону, Макс нежно прижал Машу к себе и позволил себя долгожданный поцелуй. Она прерывисто вздохнула и замерла, спрятав счастливое лицо на его груди. Поезд тронулся.


"Кажется, можно всю жизнь просидеть в теплом кольце его рук, но как остановить упрямое время? Оно нагло ворует у меня мгновения радости… Ничего, не предлагая взамен. Оно словно злобный старик, обозлившийся на весь белый свет, дует в уши холодом и каркает — скоро поезд прибудет на забытую Богом станцию, Он разомкнет объятия, а завтра послезавтра вообще исчезнет…. Навсегда… Кхе- кхе мда уж поверь тик так тик так и будет "

Будто потакая зловещим прогнозам, Маша освободилась от теплых рук блаженно улыбающегося Макса и пересела в кресло напротив. Он обеспокоено взглянул на нее — что случилось?

— Неужели ты не хочешь у меня ничего спросить? На протяжении стольких дней ты рядом, и все время молчишь…

Макс моментально посерьезнел, выпрямился в кресле

— Меня не интересует твое прошлое, потому что его уже нет. Единственное, что меня волнует, лишь то, что ждет нас завтра. Останешься ли ты со мной или исчезнешь… Меня даже не интересует — почему ты тащишься в странный город, в котором от силы пара улиц, да обязательная кирха в придачу. Я только знаю, что сделаю все, что ты скажешь, и о чем попросишь.

— Почему ты не спрашиваешь, что нужно мне в городе с парой улиц? Я провела несколько дней, совершая ненужные действия, знакомясь с людьми, которые мне глубоко безразличны, ожидая тебя, когда мы сможем отправиться в эту Тьму Таракань.

Макс побледнел.

— Мари, нет, не думай плохого. Просто я не из тех людей, кто лезет в душу. Ты сама мне все расскажешь, если захочешь. Ведь так? Иди ко мне, я уже соскучился, дай согрею твое маленькое обиженное тельце. Только учти, до места нам осталось минут сорок, начинай…


Поезд медленно миновал перевал Фурка, и спустился в долину Андерматта, приближаясь к прославленным армией Суворова горным хребтам.

Равнодушно наблюдая за хаотичными передвижениями по вагону возбужденных туристов с фотоаппаратами, Маша постепенно, шаг за шагом, скрыв лишь несколько темных эпизодов прошлой жизни, опустив предательство подруги и начинающийся алкоголизм, открыла Максу все причины, приведшие ее к настоящему моменту. Он не проронил ни слова, внимательно слушая ее взволнованный прерывистый рассказ, намешанный из русских и немецких фраз. Он ни разу не переспросил, ни разу не оспорил вопиющие нереальные факты, неслыханные доводы, и лишь когда Маша тяжело вздохнув — добавила — вот пожалуй и все. Что скажешь?-

Ответил с непроницаемым каменным лицом

— Что я могу сказать…? Ты только не обижайся, но вывод напрашивается неутешительный, теория о том, что сумасшествие заразно — очередной раз подтверждена из твоих милых уст. Но ты мне еще более дорога сейчас, моя Маленькая Птичка, ведь такое имя дала тебе любимая пациентка? Если бы ты еще несколько дней назад сказала, что работаешь в психушке — отбою бы не было от полоумных тружеников туризма… Упустила ты свой звездный час…

Маша грустно рассмеялась и шутливо совсем незлобно ткнула его кулаком в бок

— Я так и знала!! Ты примешь меня за помешанную!!

Макс в ответ расхохотался и быстро чмокнул ее в нос.

— Конечно, приму!! Итак, мы едем на поиски таинственного призрака? О таком приключении я мог только мечтать!


Дизентис, маленький город с населением не более двух тысяч человек, вытянулся вдоль русла маленькой быстрой реки, спустившейся водопадом с окрестных гор и пересекающей долину — долгожданная цель их путешествия появившаяся синей надписью за окнами поезда.

Сразу бросились в глаза, устремленные ввысь барочные луковицы возвышающегося на небольшом холме монастыря бенедиктинцев. Макс был прав — вторым заметным зданием была церковь, с большим римским циферблатом и куполом все в том же стиле барокко. Рекламные щиты на платформе приглашали посетить краеведческий музей на территории монастыря и заглянуть в музей флоры и фауны с новой экспозицией кристаллов. Указателя на дом Анны Кляйнфогель нигде не наблюдалось. Видимо ее последний приют не пользовался повышенным спросом у гостей городка.

Молодые люди решили в первую очередь зарегистрироваться в отеле, чтобы налегке отправиться на поиски дома Анны. Симпатичное трехэтажное шале с просторными балконами и террасой, украшенной пока еще пышно цветущей геранью, образчик рустикального стиля носил не вполне альпийское название — отель Монтана. Маша, присев в холле, наблюдала как ее спутник обратился к полненькой розовощекой девушке в национальном костюме на рецепции, протянув паспорта. Служащая отеля зарумянилась еще больше, ответив на его улыбку, и попросив подождать у стойки, выскочила в соседнюю комнату. Вернувшись, она начала быстро говорить на столь неправильном немецком, что Мария с трудом улавила лишь смысл. Отель к сожалению продан под японскую группу, оставшиеся номера, что Макс взял в поезде по Интернету оказались ошибкой… ей безумно жаль, единственный выход из положения, если гости согласятся на апартаменты в мансарде, они из запаса хозяев для особых случаев. Нет — ничего доплачивать не придется — стоимости двух синглов равны проживанию в них…

Макс обернулся к Маше, растерянный. Безусловно — искать другой отель в срочном порядке смысла не было. Маша улыбнулась и согласилась провести ночь в одном номере, стараясь унять внутреннюю дрожь от предвкушения неизбежного. Будь что будет… Ты же сама этого хочешь…

Разрешив проблему, отдав паспорта на оформление, молодые люди поднялись под самую крышу и открыли дверь в уютное студио. Справа находился вход в освещенную послеполуденным солнцем спальню с двухместной кроватью под балдахином из расшитого гобелена, при виде которой Маша облизнула пересохшие губы и быстро отвернулась, опасаясь, что Макс прочтет ее фривольные мысли. По соседству располагалась гостиная, стены которой украшали резные деревянные панно. Посередине жилой комнаты стоял обеденный стол, а с у самого окна в небольшом эркере притаился маленький мягкий диванчик. Сбоку от гостиной виднелась ниша с компактным кухонным уголком. В воздухе витал запах смолистого дерева, хвои и корицы с медом, создавая ощущение домашнего тепла и уюта. Около небольшого камина в углу лежала приготовленная к ночи вязанка поленьев.