Розыгрыши с переодеванием и вечной путаницей девочки с успехом перенесли в школу, а потом и во взрослой жизни не раз возвращались к детским невинным забавам.

Одной из последних их антреприз была сдача экзаменов в Академию имени Сеченова на лечебный факультет, когда вместо Ирины на экзамене по специальности появилась Виктория, не потому, что Ирина не была подготовлена, отнюдь, просто сестры решили не рисковать на основном испытании. Вторая сестра, правда всего на несколько минут раньше появившаяся на этот свет и лишь по этому Старшая, успешно ответила на все три необходимых вопроса, не вдаваясь в теорию, она читала правильные ответы в глазах одного из менее защищенного члена комиссии.

Предпоследним и на данный момент самым изощренным и опасным розыгрышем, была свадьба Виктории, перед смущенным Александром предстали две невесты, два белоснежных зеркальных отражения. И не было дня веселее и грустнее одновременно для обеих проказниц, когда рука жениха протянулась к Ирине и ей достался долгий призовой поцелуй в губы… До сих пор она с ироничной усмешкой видит удивленные и разочарованные глаза Александра, и ее сердце невольно сжимается при воспоминании о темном облачке, промелькнувшем на лице Виктории. Промелькнувшем лишь на миг…

После розыгрыша на свадьбе, обе сестры интуитивно поняли, что подошли к пределу, вступить за который уже не вправе. Они дали друг другу невольное обещание прекратить лицедейство и исполняли его неукоснительно.

До прошлого февраля…

Поездка в Венецию на карнавал была детской мечтой Ирины. Очень давно, точнее с того момента как впервые в передаче вездесущего Сенкевича увидела сказочный город, плывущий по волнам лагуны, младшая сестра заболела им. С раннего детства она представляла себя знатной дамой, укрывшей свое лицо под таинственной прекрасной маской, украшенной разноцветными каменьями и кружевами, гуляющей по узким улицам странного средневекового города, вознесшегося над изумрудной водой на покрытых водорослями сваях, красавицей, стоящей на изогнутом мостике, смотрящей на проплывающие под ней изящные гондолы, управляемые стройными гондольерами, распевающими грустные песни о вечной любви… ей казалось, что именно в этом волшебном городе во время знаменитого карнавала ее будет ждать Принц, благородный незнакомец, носящий белоснежную бауту, закутанный в черный как смоль атласный плащ. И только ее сестра знала об этой мечте и как всегда тихо посмеивалась, уверяя, что под маской принц будет обязан спрятать толстое веснушчатое лицо, а под черным плащом пивной животик. Но Ирина не обижалась на старшую, она знала, что придуманная сказка обязательно сбудется.

Так оно и произошло. Правда, с эффектом — все наоборот.

Вместо Ирины в Венецию полетела Виктория. Проза жизни положила на лопатки долгожданную мечту…. Ирина была срочно госпитализирована с маточным кровотечением, открывшимся после неудачно произведенного аборта.

И вместо прекрасного Принца — сестре повстречался не менее прекрасный незнакомец по имени Гай Фердинанд Лендол.

Но незнакомцем его можно было назвать с натяжкой. С Ириной Лазаревой, он довольно длительное время состоял в переписке на международном сновидческом форуме, посвященном расширению сознания и совершенствованию контроля над снами.

Милый симпатичный англичанин, по его словам, богатый наследник древнего рода, владелец небольшого поместья в графстве Кент, не мог не заинтересовать неискушенную мужским вниманием девушку.

Неплохо зная английский, она вступила с ним в профессиональную полемику относительно способов продления осознанности, которая постепенно перешла в тесную виртуальную связь. Через полгода они знали друг о друге все, что могли или считали нужным… поездка в Венецию была бы их первым долгожданным свиданием в реале. Но, увы, ему так и не суждено было состояться… В последнем письме, которое так и не было отправлено из-за технических проблем на сервере, Ирина сообщала ему об ухудшении здоровья и отмене вылета…

Гай являлся единственной тайной, скрываемой от Виктории. Мысли сестры та читать не умела.

Воспоминания мгновенно пронеслись перед глазами Ирины… Верит ли она в судьбу? В предопределенность, в фатум? Теперь уже да…

В Венецию по ее паспорту отправилась сестра и вернулась совсем другой.


Невеселые размышления Ирины прервала вибрация, а потом и любимая мелодия Поля Мариа, донесшаяся из внутреннего кармана куртки. На связи был Борис Михайлович.

Она свернула на обочину, и некоторое время нерешительно смотрела на освещенный дисплей, судорожно пытаясь продумать предстоящий разговор.

Прослушав песню почти до конца в надежде, что абонент отключится — она нажала на зеленую кнопку приема.

Бориса интересовал лишь один вопрос, но на него не было определенного ответа, у нее вообще не могло существовать ответа на него, а излагать все наличествующие факты по мобильному она не считала целесообразным.

— Да, я уже еду от нее. Борис Михайлович, дело очень запутанное, и по телефону вряд ли я донесу его суть. Я эту гребенную суть в принципе не в состоянии осознать!!! Чертовщина какая то…Нам надо встретиться как можно скорее. Если ты не против, то, я прямиком направляюсь к тебе в лабораторию…. Да, положение с Викой необъяснимое, нет, не скажу, что тяжелое… Но она до сих пор не идет на контакт и говорит отдельными фразами. Тем не менее кое — что я из нее вытянула. Случилось то, чего мы не могли предположить… Он нашел ее! Он нашел ее во сне!!! Как это возможно???


Денис Морозов.


Когда-то Джон говорил мне, что измены помогают сохранить ему семью, укрепить утраченное за годы сексуальное желание, восстановить сокровенность чувств, остроту ощущений. Теперь могу пожать ему руку и сказать

— Да, парень, ты абсолютно прав. Так оно и есть. И, знаешь, острота чувств напрямую зависит от тяжести вины, а вот продолжительность этого странного чувственного опьянения уже от множества других факторов. Как то, степень обиды обойденной половины, высота планки ее или его амбиций, способности прощать и осознать собственную вину в произошедшем…

Но Джону этого не понять, его половина кардинально отличается от моей, великой и ужасной Ирины Владимировны. Твоя Маринка верит тебе, старый осел со второй попытки, она самозабвенно который раз утыкается в плечо и плачет, полагая, что все страшные подозрения лишь привиделись, а подруги, застукавшие тебя с очередной блондинкой на Ленинградке, безусловно завидуют ей, потому что всегда мечтали о высоком мускулистом десантнике, сокрушавшем разум всему двору после возвращения из армии. Легко списывать свои грехи на зависть подруг. Тебе круто подвезло, Джонни!! Выбрав после выпускного бала Маринку, ты нашел тихую и уютную гавань.

Хотя, могу тебе признаться, положа руку на сердце — от моей Снежной королевы я так же не мог ожидать ничего подобного. Она превзошла твою дурочку Маринку, она совершила ТО, что я не мог предвидеть даже в самом радужном сне, она в очередной раз удивила, хотя, почему я удивлен — моя Ирка была всегда намбер ван, я это знал, ты это знал и тихо постанывал от зависти, глядя на нее и меня… Коль любить — так королеву!

Когда я понял, что наступил самый что ни на есть ординарный пример пошлейшего классического анекдота о глупом любовнике, шмыгнувшим в платяной шкаф, я испугался, как может пугаться ребенок, да именно так. Увы, я струсил, я практически навалил с штаны…а как бы ты например поступил, мой друг?? Внутри все сжалось, я не верил в происходящее, затаил дыхание, как будто именно дыхание способно выдать меня, притаившегося за дверью чужой спальни. Я молил только об одном, чтобы Ирина не вошла и не запалила меня… Как Валерия Ивановна, помнишь, когда она нашла нас с тобой в лабораторке, где мы готовили специальную гремучую смесь для физички… Да порой дурацкие детские мысли посещают нас в самый страшный момент в жизни. Но она не вошла, или мой ангел услышал отчаянный SOS.

Когда я уходил, точнее убегал, из чужой квартиры я уже понимал, что моя жизнь меняется, я зачеркиваю строки, казавшиеся важными, но теперь ставшие совершенно бессмысленными.

Знаешь, Джон, я никогда ранее не задумывался, что так может быть. Одномоментно, односекундно человек, занимающий в твоей жизни определенную позицию, играющий в ней одну из ведущих ролей, становится заштатным статистом. Призраком. Как будто сладкая пелена греха, окутывающая глаза падает и ты смотришь на мир глазами новорожденного, не испытывая при этом ни капли вины, или лишь совсем одну, единственную каплю. Ты желаешь, чтобы та, что стала ничем, не сильно страдала… Исчезла из жизни и не пыталась реанимировать почившее. Уж, ты, старик, меня поймешь точно!

Знаешь…

Мама всегда пыталась выбиться в люди, стремилась всю свою жизнь выбраться из барака, где жили ее родители, а потом находилась моя колыбель… Ей это удалось, но из барака, в трехкомнатный кооператив выбралась лишь ее оболочка, а душа, родившаяся в бараке, навеки осталась там. Барак — это судьба, мой друг! Да, служа Отечеству, великой партии большевиков, она забыла обо мне, или точнее сказать, таким образом, воспитывала во мне стойкий дух, но мне оно надо?? Я хотел маму, мечтал о сказках, которые должна была рассказывать мне она, а на самом деле читала нянечка в детсаде на продленной неделе. Я до слез завидовал детям, которых хорошие родители забирали каждый вечер домой в теплую постель, когда моя наоборот засиживалась на партийных собраниях, следуя своей сумасшедшей иллюзорной идеологии, так и не восторжествовавшей. Но за одно я ей благодарен — она воспитала во мне отвращение к бараку. Животную ненависть. Дала уверенность, что я никогда не повторю ее судьбу.

И тогда, убегая из панельной двенадцатиэтажки, показавшейся мне самым ненавистным и тоскливым местом на земле, псевдо бараком, я бежал за ускользающей мечтой к счастью, и успел запрыгнуть последний вагон, следующий в Эльдорадо.